Михаил Волков

ТОТ, КТО ВАС УЗНАЕТ
 

" Пустота - это только иллюзия ... "

   Поздний вечер. Один из последних, а может быть и последний поезд метро. В тускло освещенном, грохочущем на стыке рельс вагоне, двое: Светлана, женщина лет тридцати пяти, и молодой, то и дело задремывающий сержант милиции напротив.

   Светлана одета в светлый плащ; по старинке крашеные перекисью волосы коротко подстрижены.

   Ее можно бы было назвать красивой, но что-то не дает этого сделать, то ли чрезмерная худоба, то ли печать давней, не проходящей усталости на лице.

   Очередная станция. Металлически голос объявляет следующую остановку. Светлана досадливо морщится: скорей бы приехать!

   "Повезло Катьке как утопленнице! - сердито думает она, вытягивая затекшие ноги. - Хоть и достался мужик богатый, зато лопух. Неполное среднее образование (а если Катьку послушать, то и неполное начальное), лысина, брюхо, но уж амбиций - полные штаны! Зубы расческой, пальцы веером, сопли пузырем! Крутой бизнесмен!.. А квартиру умудрился купить у черта на куличках, чуть ли не за городом! Им-то самим что?! Сели в машину и доехали. Мне ж тут полтора часа трястись с двумя пересадками!.."

   Катерина - давняя и единственная подруга Светланы еще со школы. Сама Светлана -человек замкнутый и к новым знакомствам относится с большой осторожностью. С одной стороны это, может, и хорошо - меньше неприятностей, но с другой стороны - обидно, тем более, что личная жизнь у нее не сложилась: ни мужа, ни детей.

   Возникают время о времени непродолжительные романы, в основном сослуживцами (Светлана работает инженером по технике безопасности на химическом производстве), но все это так ... суета. Случайные связи.

   Очередная остановка. Мертвый железный голос объявляет: "Станция "Площадь Чернышевского". Двери с шипением расходятся в разные стороны, и в вагоне появляется неряшливо одетый, долговязый тип со странными, может, больными, а, может, просто воспаленными от насморка глазами. Одет он в потертую джинсовую куртку на искусственном меху (это в середине-то августа!), видавшие виды тренировочные штаны и рваные кроссовки. Длинные темные волосы, обрамляя бледное худое лицо сальными прядями, спадают на плечи. В руках мужчины старая хозяйственная сумка с обмотанными синей изолентой ручками.

   Пройдя разболтанной походкой по вагону, он неожиданно останавливается и усаживается рядом со Светланой, по-хозяйски откидываясь на спинку сиденья. Женщина, поджав губы, отодвигается и, бросив быстрый взгляд на милиционера, с облегчением переводит дыхание: сержант проснулся и теперь, прищурившись, внимательно рассматривает вошедшего. Успокоившись, Светлана немедленно начинает злиться.

   "Ну, конечно! В пустом вагоне другого места не нашел! Пристроился, понимаешь! Сейчас с разговорами полезет..." Однако незнакомец и не думает лезть с разговорами. Повозившись некоторое время с заедающей молнией сумки, он наконец открывает ее и, достав толстую, утыканную закладками книгу в потрепанном переплете, погружается в чтение, чуть шевеля при этом тонкими, бескровными губами.

    "Бомж какой-то! - неприязненно думает Светлана, невольно морща нос. - А может и наркоман. То-то глаза красные как у кролика!.. Хорошо хоть милиционер здесь. Да и выходить мне на следующей..."

    Вдруг сидящий рядом начинает громко смеяться, очевидно, вычитав что-то забавное. Машинально скосив взгляд на открытый том в руках длинноволосого, Светлана вздрагивает от неожиданности.

    В этой, казалось бы, самой обыкновенной на вид книге отсутствует главное, а именно, напечатанный или, хотя бы даже написанный от руки текст.

   Светлана ежится: ее сосед - явно сумасшедший, ибо какой нормальный человек будет сидеть и с умным видом читать пусть потрепанные, с оборванными, засаленными краями, но НИЧЕМ НЕ ЗАПОЛНЕННЫЕ, ПУСТЫЕ СТРАНИЦЫ?!

    Причем "читать" с увлечением, быстро пробегая глазами несуществующие (или существующие только в его воображении) строки, иногда возвращаясь к "прочитанному" и отчеркивая "понравившиеся места" ногтем.

   В этом сочетании обыденного (что может быть обыденнее читающего в метро?) и нелепого чувствуется нечто из ряда вон выходящее, пугающее даже. "Ну и Бог с ним!" - думает Светлана, уставившись в туннельную черноту за окнами вагона. "Мало ли какие психи бывают! Этот хоть не буйный... Ишь, как увлекся! - Светлана внутренне усмехается. - Хотя, если разобраться, чем мы лучше его?! Читаем дребедень всякую, да еще нахваливаем. Или наоборот, берем, так сказать, "высокую литературу", и усиленно делаем вид, что все понимаем... А этот шизофреник, по крайней мере не притворяется..."

    Светлана вновь косится на соседа и ... тут же в страхе отшатывается: глаза в воспаленных, припухших веках, пугающе холодные, равнодушные, совсем не сумасшедшие, смотрят на нее в упор.

    - Вот... - неожиданно произносит мужчина. - Вот и встретились! А я вас сразу узнал! Подождите-ка... - он лезет во внутренний карман куртки, покопавшись там некоторое время, что-то достает и принимается это ЧТО-ТО разглядывать. Светлана, тщетно пытаясь разобраться в происходящем, глядит на его пустую руку, как бы держащую невидимую, то ли открытку, то ли фотографию. Незнакомец же, несколько раз сверив "фотографию" с оригиналом. Расплывается в неприятной улыбке.

    - Ага! - деланно весело восклицает он. - Что я говорил? Один к одному!

    Светлана резко встает с сиденья и подходит к дверям, кроем сознания отмечая, что вот милиционер опять уснул, что свет в вагоне мигает, предупреждая о приближающейся станции, и что лучше к психу не поворачиваться спиной. Ну да леший с ним!

    К счастью, в этот момент поезд выезжает из туннеля, со скипом тормозит, и створки дверей наконец-то расходятся в стороны.

    Светлана выбегает из вагона и, торопливо отойдя к колонне в глубине платформы, оглядывается назад. Псих по-прежнему, недобро улыбаясь, смотрит на нее, зажав в руке невидимый никому (кроме него самого, разумеется) квадратик картона, фотографию то есть...

    Металлический голос, объявляющий следующую станцию, сливается с ревом приближающегося с противоположной стороны поезда; двери закрываются, и состав, набирая скорость. Исчезает в черной дыре туннеля, увозя ненормального любителя пустых страниц и несуществующих фотографий.

    Светлана с облегчением вздыхает: "Фу-у-у! Слава Богу!.. А то устроили из метро психбольницу! И как их только родные из дома выпускают?!"

    Светлана чувствует страх. Неясный, а потому пугающий, ибо раньше к сумасшедшим она относилась скорее с жалостью, и никогда ни испуга, ни брезгливости они у нее не вызывали. Ну, болезнь и болезнь... Мало ли !

    "М-да, нечего сказать, достойное начало недели! - Светлана, одернув плащ, направляется к эскалатору. - Сначала на работе чехарда с прокламациями, потом эта дурацкая авария во втором цехе, когда из прохудившейся трубы прямо в спину возящегося с задвижками слесаря ударила струя концентрированной серной кислоты. К счастью, мужик оказался опытный, и оборачиваться не стал. Плюхнулся в первую попавшуюся лужу, даже ожога не получил. Тут, конечно, и шерстяная спецовка помогла, но все равно... Молодец! Получись все по-другому, кому бы по шапке дали? Правильно, инженеру по технике безопасности! Не начальству же! Хотя, понятно, и они забегали... И от всех с утра водкой разит! Гуляют господа, на иномарках раскатывают, а рабочим опять зарплату задерживают!"

    Миновав платформу, Светлана шагает на ступеньки еле ползущего вверх, бесконечного эскалатора. Лампы по бокам эскалатора тоже горят вполнакала и через одну.

    "Да провались они все! Только настроение с утра испортили, - женщина сердито встряхивает головой. - С Катькой тоже... Договаривались же на шесть! Так ведь нет - опоздание теперь считается признаком хорошего тона! Целый час, как дура во дворе проторчала, а она, видите ли, в офисе задержалась! Да и посидели так себе, на троечку... Теперь еще и псих этот!.." При воспоминании о длинноволосом и его книге Светлану передергивает.

    "Да уж!.. Кого только в нашем славном городе на Неве не встретишь! Особенно после того, как психиатрические лечебницы на самоокупаемость перешли! - Светлана саркастически хмыкает. - Если, значит, не буйный, людей не режет, то пусть себе гуляет на все четыре стороны, в метро милостыню просит! Демократия!"

    Уже почти достигнув верха, Светлана машинально бросает взгляд вниз по эскалатору и замирает от ужаса: знакомая длинноволосая фигура с хозяйственной сумкой медленно поднимается вслед за ней.

    Как на зло на выходе из вестибюля ни одного милиционера. Только две пожилые тетки в форменных мундирах служащих метрополитена переговариваются между собой, да нищий в углу пересчитывает набранную за день мелочь.

    Торопливо миновав павильон, Светлана выбегает из метро под моросящий унылый дождь и, спустившись с крутых ступенек, быстрым шагом направляется к недалекому уже дому, одновременно пытаясь собраться с мыслями.

    "Этого не может быть! - в панике думает она, судорожно прижимая у груди сумочку. - Он же уехал, я же это своими глазами видела! Или мне показалось?! Господи, бред какой-то!" Женщина в страхе оглядывается, но улица, освещенная желтоватым, расплывающимся в дожде, светом редких фонарей, пуста.

    "Так. Вроде его не видно. И то хорошо... По крайней мере, до дома добежать успею," - миновав еще пару кварталов, Светлана сворачивает в темную арку, чуть ли не бегом пересекает узкий колодец двора и входит в гулкий, пропахший кошками подъезд, с облупившимися, исписанными нецерзурщиной стенами в подтеках влаги, со сломанным в незапамятные времена лифтом и годами немытыми окнами.

    Ее дом, как впрочем и большинство домов в районе Московского вокзала, очень старый, построенный еще в конце ХIХ века, по идее давно уже должен был стоять на капитальном ремонте, однако, то ли денег не хватило, то ли арендующие нижний этаж частники, не заинтересованные в переезде, сунули кому надо взятку, только обещанное расселение по новым квартирам отодвинулось на неопределенный срок. Потолки текли, трубы лопались, а зимой иногда бывало так холодно, что приходилось включать электрокамин и спать в свитере...

    Добравшись до четвертого этажа, Светлана открывает обитую черным дерматином дверь с цифрой "58" на потемневшей от времени медной табличке и оказывается в небольшой (зато очень высокими потолками) прихожей.

    "Ну наконец-то! - думает она, зажигая свет, снимая плащ и переобуваясь в домашние тапочки. - Хватит на сегодня с меня впечатлений! Хватит дождя, сырости и психов в общественном транспорте!.. Даже телевизор включать не буду, просто посижу спокойно, чаю попью..."

    Щелкая выключателями, Светлана проходит на кухню. Доставшаяся ей в наследство от бабушки однокомнатная квартира, может, конечно, и требует ремонта, но все равно чувствуется, что в ней живет человек аккуратный, ценящий уют и комфорт.

    С зарплаты инженера по технике безопасности, естественно, не разбежишься, однако можно иногда позволить себе потратиться на всякую приятную мелочь: какое-нибудь красивое бра или небольшой эстамп.

    "Все-таки дома у меня хорошо! - уже окончательно успокаиваясь, думает Светлана, зажигая огонь и ставя на плиту чайник. - Катька, вон и та завидует. Ну, еще бы! Целый день с уборкой провозится (четыре комнаты да прихожая такая, что в футбол играй!), а благоверный припрется посреди ночи, наследит, вещи раскидает, и попробуй что-нибудь вякни. "Я, дескать, кормилец-поилец, огромные деньжищи зарабатываю, имею право расслабиться!" Деньжищи деньжищами, но мог бы, если уж такой крутой и прислугу нанять. Нет... Мужики все-таки паразиты! Им женщину унизить - самое большое в жизни удовольствие! Хлебом не корми - дай поизголяться!"

    Светлана достает из шкафчика печенье, банку сгущенки; наливает в кружку с изображением Винни-Пуха заварку и, встав возле плиты, ждет, когда закипит чайник: "Вон мой бывший... Уж на что полное ничтожество, поэтишко задрипанный, а тоже, как нажрется, так и начинает, что "я, мол, гений, поэмы пишу, ко мне не зарастет народная тропа!" Рассылал свои творения по редакциям пачками... За мой-то счет! Да ладно, черт с ними со стихами, никому от них не было ни холодно, ни жарко. Но пусть бы он работал! Ведь нигде, сукин сын, больше месяца не задерживался! Из грузчиков выгнали за прогулы, из сторожей - за пьянку... Устроила его по великому блату экспедитором на маслосырбазу, так и там умудрился со всеми перессориться - через неделю вылетел со статьей! Да еще сцену ревности закатил. "Ты, мол с их директором спишь!" Глупее, конечно, ничего не мог придумать! И главное, когда трезвый - ведь нормальным человеком был. Мягкотелым, правда, к жизни не приспособленным, но нормальным: добрым, спокойным... А как запивал - все! Туши свет! То мат-перемат, то слюни вперемежку со стихами... Правда, стихи, действительно, неплохие. Как сейчас помню. "У времени, и у судьбы в долгу стою я - обнаженнее мишени... В застывшем свете не отбрасывая тени... Как будто в заколдованном кругу..." М-да..."

    Подхватив закипевший чайник, Светлана добавляет кипяток в кружку, в ней же размешивает две ложки сгущенки и, поудобнее устроившись за небольшим кухонным столом, отхлебывает обжигающий напиток. Затем, чтобы совсем уж было хорошо, протянув руку, включает стоящий на холодильнике транзистор, раз и навсегда настроенный на "Радио Ностальжи". Однако вместо музыки в кухню врывается только треск атмосферных помех, за которыми тем не менее угадываются чьи-то голоса.

    - Что такое? - Светлана, приподнявшись со стула, прибавляет звук, и шум становится совсем уж невыносимым, зато голоса начинают звучать более четко, и можно даже понять о чем они беседуют.

    Разговор этот довольно странен (мягко говоря); голоса то стихают, сливаясь с фоном, то возникают вновь.

    - Так что же это значит - узнать свет? - спрашивает первый голос, принадлежащий (по крайней мере у Светланы создается такое впечатление) пожилой бездарной актрисе, тщетно пытающейся сымитировать детскую манеру говорить, к тому же с жутким акцентом. Второй голос довольно приятный, очень похожий на голос свихнувшегося робота из какого-нибудь третьеразрядного фантастического боевика, подхватывает:

    - Да! Что же это значит - узнать свет? ... Или узнать тьму?

    - Узнать свет и тьму невозможно! -наставительно произносит первый голос. - Ибо узнать тьму и свет - значит узнать себя. Познавший себя, познает Тайну, но лишь мертвецам доступна Истина.

    - А мой нулевой допуск? - возмущается "робот". - Нулевой допуск позволяет совершать перемещения по всем уровням, независимо от промежуточного состояния сущности.

    - Сущность дискретна... - первый собеседник кажется опечаленным. - Точка абсолюта возникает лишь вне начала... Вне начала, вне конца, вне пространства, вне движения...

    Тут голоса стихают окончательно, пропадая в однообразном шипении пустого эфира, и Светлана пожимает плечами: "Радиопостановка какая, что ли? Гм! Странно. Может я утром, когда приемник выключала нечаянно настройку сбила?"

    Она берется за ручку настройки, в твердом намерении все же отыскать свое любимое "Ностальжи", как вдруг чей-то оглушительный, стальной баритон (очень похожий на "метрополитеновский") объявляет:

    - Итак, в эфире "Радио Юго-Запад!"

    От неожиданности Светлана чуть было не опрокидывает транзистор и, торопливо сведя звук до минимума, ошеломленно трясет головой: "Это что еще за новости?! Юго-Запад какой-то.. А где "Ностальжи"?"

    Однако вместо "Ностальжи" звучит совсем непохожий на голоса радиоведущих пугающе мертвый говор то ли человека, то ли машины:

    - На темных улицах ночного горда время кровавых маньяков, вампиров и оборотней; у нас же здесь все свои, тепло, уютно; и мы продолжаем нашу программу "Для тех, кому за полночь". Первым номером концерта "ПО вашим пожеланиям" звучит песня уничтоженного в цветущем сорока двух летнем возрасте Джона Леннона - суперзвезды, супернаркомана и супербабника. Песня называется "Елоу субмарин" и передается по просьбе нашего постоянного читателя Аристарха Караваева из города Череповца, или из Архангельска... или из Владивостока ... или из...

    "Бред! - Светлана, забыв о своем, так и не найденном радио, в раздражении выключает приемник. - Эти ди-джеи совсем совесть потеряли! Слушать невозможно! Расплодилось их в последнее время, как собак нерезанных. А толку-то?! Один такую пошлятину несет, что уши вянут, другой -то ли пьяный, то ли обкуренный - еле языком ворочает, третий вообще - бредит... Не соскучишься!"

    Вздохнув, Светлана допивает чай, убирает со стола и, пройдя в комнату, принимается стелить себе постель...
 

    Сон, приснившийся Светлане в эту ночь, был скорее не сном, а видением, то есть предельно достоверным, последовательным чередованием пусть странных, но по-своему логичных событий.

    Причем время сна, как это часто и бывает в видениях, совпадало с реальным временем.

    Длиннющий эскалатор предпоследней станции в районе новостроек неторопливо вез ее вниз к ярко освещенному пустому перрону. Гулкий рев удаляющегося состава окончательно испортил и без того далеко не безоблачное настроение: Бог его знает, сколько теперь придется ждать следующего поезда!

    Дойдя до конца платформы (вечером лучше садиться в первый вагон), Светлана посмотрела на электронное табло с зелеными светящимися цифрами, отсчитывающими время, и поморщилась: было далеко за полночь, а завтра утром, между прочим, на работу идти. "Вставать полшестого, да те же полтора часа давиться в общественном транспорте!.. Но лучше уж давиться, чем вот так - одной в подземелье, и неизвестно еще, кто там в вагоне окажется, может, конечно, и нормальные люди, а, может, и наркоманы какие-нибудь!" - Светлана передернула плечами и оглянулась по сторонам.

    Что-то было не так.

    То ли цоканье ее шпилек по поддельному мрамору перрона казалось слишком громким, то ли гудение ламп дневного света - слишком уж низким и монотонным, то ли действовала на нервы необычная пустота станции: ни припозднившихся гуляк, ни уборщиц, ни милиционеров.

    Но главное - тишина.

    Она наплывала жаркими, удушливыми волнами из пугающей черноты близкого туннеля и. медленно заполняя собой огромное подземное помещение, давила на уши, сбивала с толку, делала окружающее зыбкам, нереальным.

    Отшлифованная до зеркальности поверхность пола вдруг вспыхнула странным, призрачным движением, и Светлане показалось, будто она стоит на тонком стекле, под которым бездонная пропасть, с хаосом живой, то закручивающейся спирали, то растекающейся огромными кляксами тьмы и далекими таинственными огнями.

    "Господи, что со мной?" - женщина на мгновение прикрыла глаза, ожидая, что вот-вот лишится сознания, а когда вновь их открыла - все вернулось на свои места.

    "Та-а-ак... - чувствуя, как тело покрывается липким, противным потом, Светлана с силой провела рукой по лицу. - Допрыгалась, подруга! Догонялась кофеечек по восемь чашек в день с сигаретой в зубах! Досиделась на очковых и прочих диетах! Догулялась! На неделе по пять дней минимум засыпаешь со снотворным, а сколько раз по ночам от кошмаров как ошпаренная вскакиваешь? Раза три-четыре?..

    В общем, хватит! Девки из управления давно с собой в бассейн зовут, и все удовольствие-то полтинник в месяц по абонементу. А завод доплачивает... Вот в среду и пойду. Здоровье дороже!"

    Светлана тряхнула головой и сердито посмотрела на часы: "Да где ж этот чертов поезд?!"

    Однако метро тем и хорошо, что ожидая очередной состав (даже ночью) озвереть окончательно не успеваешь. Это все-таки не трамвай

    Станция вновь наполнилась ревом, в глубине противоположного туннеля показался свет, а уже через несколько секунд пневматические двери приветливо распахнулись перед Светланой. Шагнув в вагон она с облегчением вздохнула: ни наркоманов, ни пьяниц, ни бомжей. Только супружеская пара, очевидно, возвращающаяся с какого-то праздника - чуть пьяноватая, но вполне приличного вида, трое морских офицеров, чинно сидящих в ряд с кейсами на коленях, да рыжая растрепанная девица в ядовито-желтой кислотной куртке.

    "Вот и хорошо! По крайней мере никто приставать не будет, - Светлана села на пустое сиденье и вытянула уставшие ноги. - Хотя, честно говоря, если бы вон тот лейтенантик справа пристал, я бы, наверное, не возражала.. Или возражала? Молодой слишком... Но, во-первых, это не порок, в во-вторых, надоели уже мужики в возрасте. Все как на подбор - пьющие, краснорожие, наглые, у всех брюхо висит, и все почему-то бриться не любят. Сильный пол! - Светлана фыркнула. - Ага, сильный! Им бы только до жилетки дорваться сопли распустить: какие они хорошие, какие талантливые, какие надежды в молодости подавали, и как у них теперь все плохо: жена - дура, дети - спиногрызы, начальники - идиоты... Надоело!"

    И тут неожиданно на Светлану вновь накатила волна дурноты. Закружилась голова, зазвенело в ушах, тело будто налилось свинцом, а затем произошло нечто: за окном вагона возник яркий свет, и оказалось, что поезд едет вовсе не по туннелю, а по поверхности, как на некоторых перронах Москвы, и как некогда было в районе Купчино на первой линии.

    По странной, надо сказать, поверхности

    Светлана увидела безлюдные улицы, высокие дома без окон, а между ними огромные пустоши с руинами каких-то древних зданий и проржавевшими до дыр остовами брошенных автомобилей. Ощущение чуждости окружающего поезд мира дополняло затянутое светящимися спиралевидными облаками низкое небо, по которому то и дело пробегали огромные тени.

    Светлана в ужасе отвела взгляд от сумасшедшего пейзажа и посмотрела на соседей по вагону, как, интересно, они реагируют на эту заоконную шизофрению? Однако остальные пассажиры вели себя, как ни в чем ни бывало: супружеская пара дремала, офицеры вполголоса переговаривались между собой, а ультрамодная девица, прикрыв глаза, слушала плейер, чавкая жвачкой и притоптывая ногой в такт музыке.

    "Они ничего не видят! - женщина в панике сжала ладонями виски и закрыла глаза. - Бред какой-то! - беспомощно подумала она. - Может, я сплю? Да нет, непохоже на сон... Уж слишком все реально."

    Тут, очевидно, на какое-то время Светлана потеряла сознание, потому что, когда она вновь начала воспринимать окружающее, поезд стоял на станции "Площадь Чернышевского", двери были открыты, а рядом устраивался на сиденье вошедший в вагон невзрачный мужичонка.

    Женщина с силой выдохнула воздух и провела рукой по лбу. Стирая холодный пот, чувствуя, как постепенно паника уступает место ледяному спокойствию: "Вот еще один аргумент в пользу здорового образа жизни... Тебе мало? Хочешь посреди улицы, где-нибудь на проезжей части в обморок грохнуться? Тогда валяй - продолжай пить свой кофе, Катькину водку и всякие там дурацкие "гербалайфы"!

    Погоди-ка, у меня с собой никаких лекарств нет?" - Светлана открыла сумочку и принялась в ней рыться, торопливо перебирая разную мелочь: помады, пудреницы, какие-то старые бумажки с уже не нужными телефонами и прочий хлам.

    "Нет ничего подходящего... Правда, алахол имеется, но им нервы не успокоишь. Жаль..."

    Женщина закрыла сумочку, поправила прическу и с некоторой опаской оглянулась по сторонам. К счастью, никаких призрачных городов за окнами вновь нырнувшего в туннель поезда на этот раз не было. Обыкновенная темнота с мелькающими изредка огнями, да собственное неясное отражение с притулившимся рядом невзрачным типом.

    Светлана скосила взгляд на соседа. Лет пятидесяти, худой, с узким, болезненно-бледным лицом, одет в мятые брюки, серый видавший виды плащ, на голове - шляпа болотного цвета, на ногах пыльные стоптанные ботинки.

    "Нищий... Хотя, может, и не нищий, может, просто наплевать ему на то, как он выглядит! Зато вон - грамотный..."

    И, действительно, в руках у мужчины имелась толстая, потрепанная тетрадь в черном коленкоровом переплете, которую обладатель болотной шляпы и читал, чуть шевеля тонкими бескровными губами, то и дело отчеркивая понравившиеся места кривым, желтым от никотина ногтем. Светлана чисто из любопытства (и в правду, интересно, что это можно читать с таким увлечением?) заглянула через плечо соседа и сейчас же испуганно отпрянула назад.

    Вновь накатила волна дурноты, закружилась голова. Вдобавок ко всему возникло стойкое и очень неприятное ощущение "дежа вю" - будто все это уже с ней происходило... Очень давно. Может, в другом городе, может, в другой жизни...

    Тетрадь в руках соседа была девственно чистой, и он, по сути "читал" пусть и изрядно потрепанные, пожелтевшие от времени, но ничем - ни буквами, ни цифрами - не заполненные страницы!

    Светлана, в надежде прийти в себя, потерла ладонями виски, однако дурнота не исчезала. Воздух в вагоне сгустился, невыносимо, до тошноты, запахло прогорклым жиром, и вдруг из динамиков, хотя до станции было далеко загремел знакомый металлический голос: "Осторожно, двери открываются! Станция "Пескаревская". Переход на Парголовско-Петергофскую линию. Следующая станция "Дачное". Не забывайте свои вещи в вагонах и на могилах. Уступайте места детям, инвалидам и мертвецам. Вас приветствует командир состава. Забортная температура + 18 градусов, глубина погружения - тридцать метров. Переходите улицу на красный свет, сегодня, завтра, вчера и всегда слушайте радио "Юго-Запад" Только радио "Юго-Запад"! Вечно радио "Юго-Запад"!.."

    Перед глазами Светланы вспыхнул ярко-красный огонь, и она опять чуть было не отключилась, однако усилием воли, взяв себя в руки, откинулась на спинку сиденья и сделала глубокий вдох: "Спокойно, милая! Вот так... Вдох, вдох, вдох, вдох, вдох... Еще спокойнее! Очень хорошо... Молодец. Самое страшное позади, не дергайся!.."

    - Послушайте, а я ведь вас сразу узнал!

    Светлана вздрогнула и непонимающе посмотрела на соседа.

    Холодные, пугающе равнодушные, водянистые глаза, обрамленные белесыми ресницами, уставились на нее в упор. Сосед ухмыльнулся.

    - Как же вас можно не узнать?! - голос у него был странным, будто ножом по стеклу вели. - Фото-то ваше всегда со мной. Вот, - мужчина сунул руку во внутренний карман плаща и, покопавшись там, достал ее обратно по-прежнему пустую, однако пальцы были согнуты так, будто держали невидимую фотографию.

    - Сами взгляните! - сосед сунул скрюченную пятерню прямо под нос Светлане, когда же та инстинктивно отпрянула назад, мерзко захихикал, обнажив редкие, прокуренные до черноты зубы.

   - Ведь это же вы... Вы!

    Женщина вскочила с сиденья и, отбежав к дверям, прижалась к ним спиной. К счастью, поезд уже подходил к станции.

    Сумасшедший попутчик, как ни в чем ни бывало, сунул "фотографию" обратно в карман, с укоризненной улыбкой покачал головой и вновь уткнулся в свою тетрадь.

    Наконец двери вагона с шипением разошлись в стороны, Светлана, резко развернувшись сделала шаг вперед и ...

    Полетела вниз во тьму со слабо светящимися на страшной глубине огнями, ибо никакого перрона не было и в помине, а их одинокий вагон висел в черной пустоте посреди бескрайнего и бесконечно чужого пространства...
 

    Светлана проснулась от собственного крика, к которому добавился еще и звон разбитого стакана с водой, стоявшего на тумбочке рядом с диваном. Трясущейся рукой нащупав выключатель, она зажгла свет и посмотрела на мирно тикающий рядом с ночником будильник. До подъема оставалось пятнадцать минут, и Светлана вновь откинулась на мокрую от пота подушку, понемногу приходя в себя.

    "Ничего себе сон! - она провела рукой по телу и, обнаружив, что ее ночная рубашка тоже мокрая насквозь, хоть выжимай, неприязненно сморщилась. - Да нет! Какой там сон?! Классический кошмар с ощущением абсолютной достоверности происходящего! Надо же как на меня вчерашний псих повлиял! Хотя, тут дело, наверное, не только в психе. Псих, так сказать, - последняя капля, соломинка, переломившая спину верблюда, - Светлана усмехнулась и медленно, чувствуя ломоту в спине, как после хорошей физической нагрузки, встала с кровати, одновременно стягивая через голову "ночнушку". - Переутомилась ты в последнее время, вот что! Перенервничала... Во-первых, эта дурацкая работа, с этими чуть ли не ежедневными от общего износа оборудования ЧП. Во-вторых, идиотская двухдневная гульба с командированным из Пензы, который оказался запойным алкашом (Господи, ну почему они все так пьют?!!), а следовательно, и полуимпотентом, ну и в-третьих... - Светлана в раздражении швырнула рубашку обратно на диван и принялась одеваться. - На третье у нас дерьмо. Так, кажется, любил выражаться замдиректора по хозяйственной части? Короче, появился тут недавно дружок бывшего мужа (уж не помню, как его зовут). Случайно в метро столкнулись, он и рассказал... Колька-то, дескать, жив-здоров, и мало того - круто в последнее время поднялся! Пить завязал окончательно и бесповоротно, занимается бизнесом, большими деньжищами ворочает. К тому же выпустил бывший муженек три книги своих стихов, вступил в какой-то пен-клуб, а на осень у него запланирована свадьба с англичанкой 25-ти лет! А папа у англичанки владеет контрольным пакетом акций процветающей судостроительной компании, присмотрел молодым дом под Лондоном и вообще от Колюни без ума! Надо же! Кто бы мог подумать!"

    Светлана в непонятном ей самой озлоблении отшвырнула ногой попавшиеся на пути тапочки и прошла на кухню.

    "Алкоголик, ничтожество, слюнтяй! Гвоздь в стенку забить не мог, котлеты у него вечно пригорали, а туда же - Англия, пен-клуб, родственники-миллионеры... Дерьмо собачье!.. Тут же вкалываешь, как проклятая, на вшивую Анталию заработать не можешь! По утрам в метро давишься, по вечерам от психов да шпаны всякой не знаешь куда деваться... Где справедливость?.. - поставив чайник, Светлана взяла из ванной тряпку и, вернувшись в комнату, собрала осколки стакана. - Черт! Еще пара таких кошмаров, и у меня посуды не останется. Что же это за непруха пошла в последнее время, а? Куда ни кинь - всюду клин..."

    Вытряхнув стекло, женщина вернулась в ванную, сполоснула тряпку и, ощущая невероятную разбитость во всем теле, принялась тем не менее наводить утренний марафет. Хочешь - не хочешь, а на работу идти надо...
 

    Химическое предприятие, на котором работала Светлана, а если быть точнее, то научно-производственное объединение "Пигмент", располагалось в юго-восточной части Санкт-Петербурга между Невой и, так называемым, "Веселым Поселком" - продуваемой всеми ветрами районом новостроек.

    Созданное в начале века и выпускающее самую разнообразную продукцию (от сухой краски и синьки до коагулянта, очищающего сточные воды), объединение с трудом преодолевало новые времена. А потому и вид имело соответствующий. На огромной территории, заброшенных, полуразрушенных цехов было гораздо больше, нежели действующих. Да и последние имели такой вид, будто их долго и не без успеха бомбила штурмовая авиация.

    Вообще же в подобном месте неплохо смотрелась бы группа киношников, снимающая какую-нибудь антиутопию о кошмарном будущем или ужасник из жизни мутантов. Тем более, что реальные мутанты здесь встречались: крысы, живущие на заводе десятилетиями и питающиеся чуть ли не всей таблицей Менделеева, попадались то полуметровые, то лысые, то бесхвостые. Помнится, всем коллективом ходили смотреть на пасюка, убитого поварами заводской столовой и дружно ужасались рудиментарной второй голове, растущей ... из живота крысы.

    Короче, место было то еще! Не под всякий трубопровод сунешься (случалось, обрушивались!), не во всякую лужу ступишь. То есть ступить-то ты, конечно, можешь, только что будет потом с твоей обувью и твоей ногой?!

    Светлана, на кою в свое время очень большое впечатление произвел фильм "Сталкер", не раз думала о том, что именно здесь Тарковский мог бы снимать свою философскую притчу - гораздо живописнее бы получилось. И еще. В какой-то книге она. Помнится читала об "эстетике разложения". Здесь разложение (как ей виделось) было именно эстетичным. Настолько отталкивающим в своем безобразии, что по закону единства противоположностей казалось уже искусством...

    Сегодня Светлана подъехала к производству со стороны набережной, с трудом выбралась из переполненного автобуса и, торопливо миновав проходную, оказалась на чистой, ухоженной площадке перед заводоуправлением. Ее часы показывали без пятнадцати девять, и хоть тут-то она была спокойна - не опоздала в этот раз.

    Поднявшись по широкой, с протертым ковровым покрытием лестнице на второй этаж, Светлана прошла в конец коридора, где рядом с женским туалетом и находился ее, с позволения сказать, кабинет. На деле же - каморка, заставленная гигантскими папками, вылинявшими стендами по технике безопасности, образцами одежды химзащиты и прочей белибердой. Разгребать и разбирать весь этот хлам у Светланы не было ни времени, ни желания.

    В кабинете она не сидела - ходила по цехам, чай пила у подруг в бухгалтерии, обедала в столовой. Чего, спрашивается, спину гнуть?

    Светлана сунула уж было ключ в замочную скважину, когда ее окликнул заместитель директора по бизнесу Виталий Курбатов, упитанный, розовощекий мужчина лет сорока, одетый в жуткий пиджак цвета морской волны с золотыми пуговицами.

    Вообще интересный был тип. Некогда комсомольский секретарь объединения, с пламенным взглядом бичующий "отдельные мелкие недостатки нашей замечательной действительности" и поедом евший воспитателей заводского общежития за "аморалку", в 91-м году Виталик заделался вдруг ярым демократом, стал втихую приторговывать видео-порнухой и нажил приличное (по слухам) состояние: купил дом, несколько машин и нынешнюю должность.

    - Слушай, Свет, - прогундосил Виталик (он страдал аденоидами), неторопливо приближаясь к Светлане и картинно стряхивая пепел с какой-то, очевидно, умопомрачительно дорогой сигареты с длинным фильтром. - Будь другом, дойди до цеха коагулянтов, проверь, как там у них со спецодеждой. А то на меня вчера директор наорал, мол, рабочие в рванине все, того гляди кто-нибудь ожог получит...

    - Хорошо, схожу. - Светлана кивнула.

    Бывший комсомольский вожак скользнул взглядом по стройным ногам женщины и осклабился.

    - Ну ты, это... Как вообще жизнь-то?

    - Да нормально, - Светлана пожала плечами.

    - Работаем помаленьку.

    - Я слушал твой бывший в Москве большим человеком стал?

    Женщина досадливо поморщившись (и этот туда же!), кивнула.

    - Угу... Большим. Доллары лопатой гребет.

    Виталик встрепенулся.

    - А на чем поднялся-то?

    - Не знаю! - отрезала Светлана. - И знать не хочу. У тебя все?

    - Ладно-ладно, - Курбатов примирительным жестом поднял ладони. - Не заводись. Что-то ты в последнее время нервничаешь сильно.

    - С волками жить... - женщина открыла дверь и, холодно кивнув Виталию, скрылась в своем кабинете.
 

    Минут через пятнадцать, выйдя из заводоуправления, Светлана знакомой дорогой направилась в цех коагулянтов, расположенный на противоположной стороне территории, огибая мерзко воняющие непонятно чем разноцветные лужи и горы полусгнившего, потерявшего первоначальные очертания мусора, сквозь который уже пророс репейник.

    Слева виднелись заброшенные здания котельных и складских помещений, справа тянулся огромный цех, вернее - скелет бывшего цеха: треснувшие бетонные балки подпирали похожую на решето, просевшую крышу. Пыльный пол был завален ржавым железным ломом.

    "Вот черт! - близоруко сощурившись, Светлана уставилась на человеческую фигуру, одиноко бродящую под многотонным, и что самое главное - готовым рухнуть в любой момент перекрытием. - Мать пресвятая богородица! Кто ж это у нас такой любопытный? Кому жить недоело?!"

    - Эй! - подняв руку, закричала она. - Эй, парень! Вылезай оттуда немедленно! Слышишь?! Тебе говорю!

    Человек оглянулся и дурашливо помахал рукой в ответ, но все же слез с бетонных плит и неторопливо направился в сторону Светланы. А у той вдруг перехватило дыхание и вновь волна дурноты, как в давишнем сне, захлестнула разум.

    "Это невозможно! - в панике подумала женщина, отступая назад. - Может, я уже галлюцинации вижу? На нервной почве?"

    Приближающийся мужчина оказался тем самым психом, что вчера в метро с таким удовольствием читал пустые страницы и разглядывал несуществующую фотографию. Тут никаких сомнений быть не могло - то же бледное лицо с тонкими губами, те же холодные глаза в красных воспаленных веках. Только теперь длинные, чисто промытые волосы были забраны в пижонский хвост на затылке, да и одежда претерпела изменения. Мешковатую куртку сменила черная кожаная "косуха", вместо грязных спортивных штанов имели место черные же бриджи со стильной шнуровкой по боковым швам; потерявшие цвет и форму древние кроссовки уступили место высоким байкеровским ботинкам на рифленой подошве. Все это плотно облегало фигуру, и поэтому незнакомец производил впечатление еще более высокого человека, нежели это показалось вчера...

    Светлана, не зная, что предпринять, затравленно огляделась по сторонам. И тут (вот ведь удача!) заметила знакомого слесаря, мирно перекуривающего у склада готовой продукции.

    Быстро развернувшись, она чуть ли не бегом бросилась к работяге, на ходу лихорадочно придумывая повод для разговора, буквально всей кожей чувствуя взгляд "психа". Очень недобрый взгляд...

    Тяжело дыша и поминутно оглядываясь на темную фигуру у заброшенного цеха, Светлана выпалила:

    - Здравствуйте, Сергей Михайлович! Я... Я вот чего... Я насчет спецодежды. Как у вас со спецодеждой? Все в порядке? Мы новую выписали. Вы учтите...

    Слесарь, удивленно посмотрев на смертельно бледную, с испуганными глазами женщину, медленно покачал головой.

    - Да вроде все путем... Хотя, погодите. Мне б ботинки новые не помешали. А то эти совсем уже, - он приподнял ногу, демонстрируя прохудившуюся обувь. - Как насчет ботинок?

    Светлана, забыв обо всем на свете, в изумлении глядела назад - на то место, где буквально несколько мгновений назад стоял ее сумасшедший преследователь, и где теперь никого не было, только ветер шевелил чахлую траву, да оседало небольшое облако пыли, поднятое байкеровскими ботинками.

    Слесарь, желая привлечь к себе внимание, деликатно кашлянул

    - А? - женщина, вздрогнув, оглянулась.

    - Я говорю - насчет ботинок как?

    - Ботинки? - пробормотала Светлана, скользнув невидящим взглядом по лицу собеседника. - Ах да! Ботинки! Будут вам ботинки. Вы зайдите завтра... или нет... Лучше послезавтра. Придумаем что-нибудь. Хорошо?

    - Хорошо, - протянул озадаченно слесарь. - Вы сейчас случайно не в цех коагулянтов направляетесь?

    - Да, - Светлана с надеждой осмотрела на рабочего. - Вы тоже туда?

    - Ага! - слесарь, затоптав сигарету, неторопливо поднялся со скамейки. - Пойдемте вместе. Все веселее..

    - Пойдемте, - немного успокоившись, произнесла женщина. - А то в последнее время крыс у нас развелось! Ужас!

    - Да, - рабочий кивнул. - Вы, наверное, на крысу и наткнулись? Вид у вас уж больно испуганный.

    - Серьезно? - Светлана с нервной усмешкой провела рукой по волосам, поправляя прическу. - Неужели так заметно?

    - Заметно, - слесарь пожал плечами. - и чего вы все так крыс боитесь? Крысу ведь, если не трогать - она первой ни в жисть не нападет!

    - Ну да? - Светлана действительно вспомнила свои немногочисленные, но крайне неприятные встречи с вездесущими грызунами, передернулась, как от ушата холодной воды.

    - То-то они прыгают! Того и гляди в горло вцепятся!

    - Прыгают они, если их зажмешь где, - спутник Светланы назидательно поднял палец. - Или если слабину чувствуют. Нельзя им страх показывать...

    Они миновали разрушенное здание, прошли мимо огромной лужи с застрявшим и брошенным еще с весны автопогрузчиком посередине, и наконец свернули на вечно раскисшую (даже в сухие и погожие дни) дорогу, ведущую к цеху коагулянтов. Собственно, дороги, как таковой не было. Была река жидкой грязи, вечно проклинаемая водителями и упорно не замечаемая начальством.

    - Вот зараза! Когда ж тут у нас нормальные подъездные пути сделают?! - слесарь с проклятиями вытащил ботинок из ржавой, пахнущей химией воды и, ступив на утоптанную тропинку, петляющую по краю дороги, протянул Светлане руку.

    - Прыгайте, не бойтесь!

    Женщина прыгнула, но неудачно - зацепилась ногой за какую-то железяку, торчащую из земли и. если бы не рабочий, подхвативший Светлану в самый последний момент, она, без сомнения, расквасила бы себе нос.

    - Спасибо, - с трудом восстанавливая равновесие и морщась от боли в поврежденной лодыжке, пробормотала Светлана.

    Внезапно испуг и некоторая заторможенность после встречи с "психом" сменились злостью.

    "Сволочи! - никого конкретно не имея в виду, подумала женщина. - До нужного места без членовредительства не добраться, грязь по колено, все рушится, шизофреники по территории бегают, как у себя дома!

    А кстати, что это ты его так испугалась?! Ну понравилась ты ему вчера в метро, ну выследил он тебя... Ну и ради Бога! С ножом ведь не бросается, правильно? Больной, несчастный человек, женщины у него нет, со средствами к существованию тоже, похоже, не густо... Он и одеться-то, наверное. Постарался поприличнее, подороже. Увижу, дескать, оценю. Я ж от ужаса чуть ли не в обморок падаю. Тьфу!"

    - Кажется что-то произошло, - неожиданно сказал слесарь, показывая рукой на здание, где находился цех по выпуску сухих красок. Там возле входа собралась небольшая толпа, окружившая лежащее тело.

    У Светланы екнуло сердце. "Опять ЧП! - растерянно подумала она, прибавляя шаг. - господи, что ж это за день сегодня такой?!"

    Окружившие лежащего рабочие в однообразно-серых, пропитанных пылью робах и с болтающимися на шеях респираторами расступились в стороны, и Светлана увидела молодого (из новичков) парня, валяющегося на мертвой, выжженной химией земле. Сидящий рядом бригадир держал наготове пузырек с нашатырем, который, похоже, уже сделал свое дело: по крайней мере, глаза новичка были широко открыты, и он делал судорожные глубокие вдохи.

    - Что случилось? - Светлана склонилась над пострадавшим и схватила его за руку, неумело пытаясь нащупать пульс.

    - Да все уже в порядке! Не волнуйтесь! - бригадир закрыл нашатырь и, сунув пузырек в карман, похлопал молодого рабочего по плечу.

    - Не дрейфь, Серега! До свадьбы продышишься!

    Лежащий ответил слабой полуулыбкой и сделал попытку подняться.

    - Давай, давай! - бригадир подхватил парня и помог ему встать на ноги.

    - Как ты? В норме?

    Травмированный кивнул и тут же закашлялся.

    - Может, тебе в медпункт обратиться?

    - Нет, - хрипло произнес новичок и, отряхивая одежду, отошел в сторону.

    - Так что же все-таки случилось?! - уже с некоторым раздражением повторила вопрос Светлана.

    - Ничего особенного! - бригадир потер подбородок. - Пацан полез емкость чистить, а респиратор в горячке забыл надеть. Ну и наглотался... Бывает.

    - Вы что, с ума сошли?! - зловеще прошипела Светлана. - А если бы он умер?!

    - Не умер же, - проворчал бригадир, опуская глаза.

    - Значит так, - женщина вытащила из кармана ручку и блокнот, сделав какую-то пометку, ледяным тоном произнесла. - Я тут с вами пререкаться не собираюсь. Напишите объяснительную на имя началь... нет, на имя директора. А после смены подойдете ко мне - побеседуем. Ясно?!

    Провинившийся молча кивнул, демонстративно натянул на лицо респиратор и, развернувшись, скрылся в дверях цеха. За ним потянулись остальные рабочие.

    - Нет, вы только представьте! - возмущенно обратилась Светлана к стоящему рядом слесарю. - Они респираторы забывают одевать!! Интересно, дышать они не забывают?!

    Слесарь неопределенно хмыкнул. Ему по инструкции тоже полагалось носить респиратор. Однако он никогда этого не делал.

    - А это что еще за, - женщина ткнула пальцем в направлении здания администрации цеха коагулянтов, и вдруг смолкла. На серой кирпичной стене огромными кроваво-красными буквами было написано:

      Я ТОТ, КТО ТЕБЯ УЗНАЛ
         Я ТОТ, КОГО ТЫ ЖДЕШЬ
            Я ТОТ, КОГО ТЫ ОБНАРУЖИШЬ

    Причем, написано совсем недавно - краска не успела даже загустеть, и жирными каплями стекала вниз на землю, смешиваясь с белесой, ядовитой пылью.

    - Чепуха какая-то! - заметил слесарь, разглядывая стену. - Тут давеча пэтэушников привозили, может, они нахулиганили? Да нет, непохоже. Надпись-то свежая...

    Светлана, не слушая рабочего, с очень неприятным чувством всматривалась в знакомый пейзаж, но вскоре, то ли разочарованно, то ли облегченно вздохнув, пожала плечами: "психа" нигде не было видно.
 

    Настроение испортилось окончательно, и весь оставшийся день мысли Светланы вертелись вокруг утренних событий.

    Ее преследователь больше не появлялся, но перед внутренним взором женщины то и дело возникала бредовая надпись на кирпичной стене, будто сделанная кровью... Венозной кровью, густой и темной...

    К тому же реальность тесно переплелась со странным ночным видением, и теперь Светлана не могла уже точно вспомнить - пустую книгу, скажем, или пустую тетрадь "читал" вчера ее сумасшедший попутчик.

    Возвращаясь с обеда, на площадке для служебных машин Светлана вновь наткнулась на заместителя директора по бизнесу, который сидел в своем навороченном "джипе" с открытой передней дверцей, и, очевидно, кого-то поджидая, дабы скоротать время, слушал радио. Заметив Светлану, Виталик с неохотой выбрался из иномарки.

    - Ну как? Сходила?

    - Сходила, - Светлана неторопливо приблизилась к джипу, разглядывая свое отражение в зеркальных стеклах. - Кучеряво живешь...

    - А то! - Виталик нежно, как кавалерист боевого коня, похлопал джип по капоту и, наклонившись к приборной доске, уменьшил звук. - Ну че там со спецодеждой?

    - Ниче, - в тон ему ответила женщина. - Порядок со спецодеждой. Не дергайся.

    - Ага! - бывший комсомольский секретарь удовлетворенно кивнул. - Значит завтра директору так и доложу.

    - Между прочим, и сам мог бы съездить, - Светлана показала глазами на машину, - на своем-то вездеходе!

    - С ума сошла?! - испугался Виталик. - Да по нашей грязюке с химикалиями раз проедешь - и все! Колеса можно выкидывать! Вот если б мне бухгалтерия ремонт оплачивала...

    - М-да, - Светлана, пряча улыбку, покачала головой. - Действительно, наглость - второе счастье.

    Она уже хотела идти дальше, но вспомнила, что Виталий слыл на заводе известным меломаном (наверное, единственное в чем он был искренен), снова повернулась к джипу.

    - Слышь, Виталь, ты вообще в этих... современных радиостанциях... ну ... "Радио Ностальжи", там "Европа-плюс" ... разбираешься?

    Заместитель директора растерянно поморгал, судя по всему удивленный вопросом Светланы, затем кивнул.

    - Конечно... А что тебя интересует?

    - Радио "Юго-Запад" слышал когда-нибудь?

    - Юго-Запад?! - Виталик озадаченно почесал в затылке. - Может, "Северо-Запад"?

    - Нет, именно, "Юго-Запад". Я хорошо запомнила.

    - Странно, - заместитель директора нахмурился. - Насколько мне известно, такой радиостанции не существует. Я бы знал... Тут ведь в машине приемник, знаешь, какой мощный?! Все берет! Вот, взгляни...

    - Да я верю, верю, - Светлана замахала рукой. - Но может они недавно появились?

    - А на какой волне? - деловито спросил Виталик, забираясь на сиденье и берясь за ручку настройки.

    - Не знаю, - женщина неуверенно посмотрела на светящуюся шкалу диапазонов. - Я в этом плохо разбираюсь, но по-моему там же, где и "Радио-Ностальжи".

    - FM, значит. Проверим, - пробормотал замдиректора и крутанул ручку, отчего джип немедленно наполнился завыванием и треском атмосферных помех. Погуляв по эфиру и не обнаружив ничего нового, Виталик вернулся на "Европу-плюс" и убрал звук до минимума.

    - Наверное, тебе показалось. - заявил он, доставая из пачки сигарету и прикуривая от огромной в форме "Кольта" зажигалки. - Наверное, это было радио "Северо-Запад". Или ведущий оговорился... А может, просто стеб. Развлекался парень...

    - Ясненько. - Светлана, сунув руки в карманы плаща, разочарованно вздохнула.

    - Ладно, бывай...

    - Счастливо! - Виталик откинулся на спинку сиденья и врубил приемник на самую полную мощность, отчего стая ворон, облюбовавшая было крышу заводоуправления, в панике сорвалась с места и устремилась вверх к низким, предвещающим скорый дождь тучам.
 

    Неудачно начавшийся рабочий день закончился совсем уж отвратительно, а именно - громким скандалом с начальником смены производства сухих красок и проштафившимся бригадиром. Ругань по поводу несоблюдения техники безопасности плавно перетекла в выяснение животрепещущего вопроса: "Когда деньги будут давать?" И хотя Светлана была тут абсолютно не при чем, работяги, для которых она, очевидно, символизировала администрацию завода, разошлись не на шутку.

    Заглянувший на шум главный инженер объединения сейчас же трусливо ретировался, бухгалтеры заперлись изнутри на ключ, и женщине пришлось отдуваться за всех сразу - и за дирекцию, и за бухгалтерию.

    Поэтому, когда Светлана вышла наконец из проходной под уныло моросящий вечный питерский дождь, голова разламывалась от боли, ноги подкашивались и вообще - жить не хотелось.

    Пришлось действовать по незамысловатому, но зато проверенному жизнью сценарию: поехать в центр, погулять там немного, поглядывая на разношерстную вечернюю толпу и любуясь фасадами старинных зданий, а затем в Гостинном Дворе сделать себе небольшой подарок - купить какую-нибудь мелочь: помаду или новые тени для век. После этого, как правило, настроение менялось в лучшую сторону.

    Проходя по подземному переходу через Невский проспект, Светлана остановилась возле уличного музыканта - патлатого и хриплого, играющего, однако, вполне сносно. И слова в песне были неплохие. С вывертом, конечно ("как впрочем у всех у них"), с претензией на некое философское осмысление мира, но тем не менее, они задевали за живое. Особенно рефрен: "Война за право жить на ничейной земле..."

    Светлана как раз чувствовала в последнее время нечто подобное, только сформулировать не могла. А тут...

    Она внимательно вгляделась в лицо музыканта. Аскетично-худое, чем-то неуловимо похожее на лицо любителя пустых страниц из ночного метро. Да и одежда та же. Косуха, черные джинсы, высокие шнурованные ботинки. Человек из параллельного мира - чужого, неизвестного, а потому - пугающего. Как с другой планеты...

    "Абсолютная свобода?" - Светлана перевела взгляд с пальцев музыканта, перебирающих струны, на чехол из-под гитары, куда слушатели (те, естественно, кто имел желание это сделать) кидали деньги - мелочь в основном.

    "...Абсолютная свобода неизбежно приводит к абсолютному одиночеству... И он, наверное, одинок - ни дома, ни семьи. Бродяга," - женщина неприязненно посмотрела на стоптанные, давно не чищенные ботинки певца.

    "А ты? Разве ты не одинока? - неожиданно подумалось ей. - Может, ты еще более неприкаянна, чем этот уличный лабух. Только боишься себе признаться, вертясь как белка в колесе... Или как какой-нибудь поршень в джипе Виталика: туда-сюда, сюда-туда, работа, дом, работа, дом. Опять работа, опять дом...

    Вернешься вот сейчас в свою вылизанную, уютную квартирку - и что? Ужин, телевизор, радио, если заработает. Абсолютная свобода! А к дому подходишь, смотришь, как дура наверх - твое окно темное... Всегда темное..."

    Бросив в чехол какие-то монетки. Завалявшиеся в кармане плаща, Светлана неторопливо двинулась дальше, скользя отстраненным взглядом по просящим милостыню безногим инвалидам с орденскими планками на потрепанных пиджаках, по странным закутанным в платки женщинам с молчаливыми младенцами, по пьяным гармонистам, остервенело растягивающими мехи своих инструментов и орущим бездарные частушки - похабные и плоские.

    "Может, все-таки маму в Питер перетащить? - в который уж раз подумала Светлана, непроизвольно морщась от запаха грязи и перегара. - Все веселее будет! Хотя с другой стороны, мама - это опять зависимость, опять вопросы - где была, да когда вернешься, опять виновато настороженный взгляд, опять валидол, бессонные ночи и вечное глухое недовольство друг другом...

    "Война за право жить на ничейной земле..." Я хочу жить на ничейной земле, ни перед кем не отчитываться, никуда не спеша! Я хочу иметь детей, нормального - доброго, умного, пусть даже изредка выпивающего - мужика, который бы любил только меня, а не каких-то там смазливых вертихвосток или свое "гениальное творчество"! Я устала каждый день давиться в общественном транспорте, считать копейки и уродоваться на неинтересной, не приносящей ни радости, ни приличных денег работе! Дышать химией, терпеть ворюг-начальников, составлять дурацкие, никому не нужные отчеты.. Я хочу жить в СВОЕМ, а не в чьем-то мире. И ЖИТЬ, а не существовать!.."

    Выйдя из перехода и очутившись в суете и толчее торговых отделов Гостинного Двора, Светлана, перемещаясь от прилавка к прилавку, вскоре нашла то, что и искала - секцию, торгующую относительно недорогой финской косметикой. Попросив продавщицу показать баночку с кремом против морщин и внимательно вчитываясь в аннотацию, написанную на корявом русском языке, женщина внезапно, краем глаза, заметила справа от себя какое-то движение. Повернув голову и посмотрев на стоящего рядом, Светлана испуганно отшатнулась в сторону.

    - Я бы посоветовал вам выбрать крем подороже, - ее утренний преследователь в рокерском наряде ткнул пальцем в витрину. Воспаленные глаза, на этот раз не пугающе пустые, а дьявольски умные и насмешливые, внимательно изучали женщину. - Как говорят англичане: мы не на столько богатые люди, чтобы покупать дешевые вещи. Верно?

    Светлана поставила крем обратно на прилавок и, чувствуя, как изнутри поднимается волна озлобления. Вполголоса, дабы не привлекать ненужного внимания, произнесла:

    - Послушайте, что вам от меня нужно?! Кто вы вообще такой?

    - Я? Просто прохожий! - незнакомец улыбнулся, обнажив ряд ослепительно-белых, чуть заостренных по краям зубов. - Случайный попутчик в ночном метро. Человек, которого вы наверняка сочли сумасшедшим.

    Светлана зло усмехнулась.

    - И поэтому вы меня преследуете?

    - Я вас преследую?! - улыбка исчезла с лица мужчины так же неожиданно, как и появилась. - Помилуйте, сударыня! Я всего лишь вас охраняю, забочусь о вашей безопасности. О неприкосновенности вашей личной жизни! - он понизил голос и, уже чуть ли не шепотом, продолжил. - Вы знаете, ведь вас хотят похитить! Разработан подробный план, подобраны люди и даже средства выделены!

    Светлана посмотрела в глаза "психа", ставшие вновь холодными и пустыми, и дрогнувшим голосом поинтересовалась:

    - И кто же хочет меня похитить?

    - Великая Ложа, деточка! - вдруг прошамкал незнакомец, будто подражая древнему беззубому деду. - Послушай старика - не зажигай свет, когда вернешься домой - не привлекай внимания!

    "Действительно, сумасшедший!" - со страхом подумала Светлана, медленно отступая от мужчины. В отделе на них уже начали оглядываться.

    - Извините, но мне пора! - пробормотала женщина, нервно облизывая губы. - я учту ваши пожелания и свет зажигать не буду. Вы... Вы только за мной не ходите, хорошо?

    С этими словами она развернулась и чуть ли не бегом, расталкивая людей, бросилась к выходу из магазина - благо он был рядом.

    Оказавшись на улице, метров через двадцать Светлана рискнула оглянуться назад и сейчас же. Поскольку продолжала идти довольно быстро, со всего маху налетела на постового милиционера, пребольно стукнувшись рукой о висящие у того на поясе наручники.

    - Ох! - схватившись за поврежденную кисть, женщина сморщилась от боли.

    Постовой - необъятных размеров дядька с добродушным лицом - удивленно покачал головой.

    - Однако! - пробасил он, поправляя на груди рацию. - Так ведь и убить недолго!

    Светлана несмотря на так и сыплющиеся со всех сторон неприятности вдруг усмехнулась:

    - Вы кого имеете в виду - меня или себя?

    Милиционер нахмурился было, затем, немного подумав, коротко хохотнул.

    - Может, помощь какая требуется? - постовой участливо склонился к женщине.

    - Нет, спасибо. - она отрицательно покачала головой. - Все в порядке.

    Отойдя от постового, Светлана вновь оглянулась. Долговязой фигуры в косухе нигде не было видно, и женщина понемногу начала успокаиваться, хотя поврежденная рука болела, а на душе скребли кошки.

    "Прогуляюсь! - решила она. - И пусть этот псих катится... известно куда! Милиция на каждом углу, в случае чего - такой крик подниму, что мало не покажется!" - и с этой мыслью она вновь спустилась в подземный переход, пересекла Садовую и направилась по Невскому в сторону Московского вокзала.

    "Сумасшедший или наркоман? - вспомнив холодные, пустые глаза, Светлана содрогнулась. - А разве есть разница? По-моему, что шизофреник, что какой-нибудь любитель маковой соломки - один черт! Алкаши и то больше на людей похожи. Нажрется - и на боковую. Вон работяги пьют каждый день с утра до вечера, и ничего - вкалывают..."

    Миновав Публичную библиотеку и ступив на Аничков мост, Светлана вновь оглянулась, благо с мота проспект хорошо просматривался. К ее несказанному облегчению псих не появлялся, то ли безнадежно отстал, то ли, заметив, как она разговаривает с милиционером, решил не рисковать.

    "Слава Богу! - женщина повеселела. - Сейчас на улицу Рубинштейна, прогуляюсь до Пяти углов, там на развалах что-нибудь себе присмотрю - и домой. А дома спать завалюсь..."
 

    Все-таки Петербург (именно Петербург, а не этот ужас унылых, однообразно-серых районов новостроек!) всегда действовал на Светлану успокаивающе. Настроение заметно улучшилось, и к тому же на развале ей удалось по дешевке купить книгу, которую она давно искала - Бунинские "Темные аллеи". Так что, проходя квартал за кварталом, уже через проходные дворы (этот-то район города она знала наизусть!), Светлана и думать забыла о преследующем ее шизофренике...

    Как оказалось - напрасно.

    - Эй, постойте!

    Женщина от неожиданности споткнулась о выбоину в асфальте и, нелепо взмахнув руками, чтобы сохранить равновесие, посмотрела назад. Ее преследователь стоял метрах в десяти от нее, посреди захламленного, привычно безлюдного колодца двора и мерзко ухмылялся. Насладившись достигнутым эффектом, он разомкнул бледные, тонкие губы и нарочито фальшиво, форсируя голос, продекламировал:

    - За ним повсюду всадник медный с тяжелым топором скакал!.. Чего вылупилась? Страшно? Зато сейчас будет весело... Смотри!

    Псих сунул руку в перчатке с обрезанными пальцами куда-то за спину, достал ее обратно по-прежнему пустую, но будто что-то держащую, медленно поднял невидимый предмет на уровень глаз и встал в классическую позу стрелка из западных боевиков: ноги широко расставлены, руки, обхватившие несуществующий револьвер, соединены вместе и вытянуты вперед, спина слегка сутулится.

    - Внимание! - подражая гнусавому голосу переводчика первых западных видеолент, произнес незнакомец. - Вы имеете право не отвечать на вопросы, так как все сказанное вами уже использовано против вас! Вы имеете право на два телефонных гудка и одного милиционера возле универмага "Гостинный Двор"! На этом пожелаем друг другу спокойной ночи и приступим к дружескому общению! - и псих, как бы прицеливаясь, прищурил глаз.

    Светлана, не говоря ни слова, резко развернувшись на 180 градусов, бросилась в ближайший узкий и темный проход между дворами.

    Уже добежав до выхода и оглянувшись назад, она заметила, как перед пустыми руками сумасшедшего, по-прежнему стоящего в позе целящегося копа, мелькнула короткая вспышка света.

    И сейчас же что-то обожгло ее левое плечо, одновременно сбив с ног и бросив на грязный, заплеванный асфальт. Перед глазами все поплыло, и Светлана потеряла сознание.
 

    - Значит, вы настаиваете на том, что в вас стреляли? - следователь, уже немолодой, безнадежно обрусевший кавказец, в задумчивости потер подбородок.

    Светлана сердито тряхнула головой.

    - Да, настаиваю! Я, откровенно говоря, вообще не понимаю, почему вы мне не верите!

    Посетитель тяжело вздохнул и, закрыв потертую папку с бумагами, внимательно посмотрел на женщину.

    - Дело в вашей ране...

    - В моей ране? - Светлана скосила взгляд на свое туго стянутое бинтами плечо. - Вы считаете, что я сама в себя выстрелила?

    Кавказец поморщился.

    - Рана у вас несквозная...

    - Я знаю. - кивнула женщина. - Дальше-то что?

    - Дальше? - следователь недобро усмехнулся.

    - Я скажу, что дальше. Только прежде постарайтесь все-таки вспомнить - какой именно пистолет был у этого ... долговязого?

    Светлана разозлилась.

    - Послушайте, я ж уже раз сто говорила, что не видела никакого пистолета!

    - Ага! - кавказец подался всем корпусом вперед. - Значит, оружия вообще не было?

    - А это само появилось?! - женщина показала пальцем на забинтованное плечо.

    - Хорошо, я не видела пистолета, но, может он был искусно спрятан, может, я не заметила, так как отбежала на довольно приличное расстояние... В чем дело-то?!

    Следователь, прекратив сверлить женщину глазами, откинулся на спинку стула и отчеканил:

    - Дело в том, что в вашей несквозной... - он поднял палец. - Подчеркиваю - НЕСКВОЗНОЙ ране нет пули! Понимаете?

    Светлана в растерянности посмотрела на собеседника.

    - И что?

    Кавказец сердито фыркнул.

    - Огнестрельные раны бывают двух видов - сквозные и несквозные. При сквозном ранении пуля пробивает ваше плечо... или руку, или ногу, или шею... и летит дальше. А если ранение несквозное, то пуля остается в теле. Ясно?

    Светлана, до которой начало доходить, ошеломленно потрясла головой.

    - Подождите, подождите! Вы, что же, хотите сказать, что никакой пули у меня в ране не было?!

    Следователь утвердительно кивнул.

    - Да. Пули не было.

    Затем, помолчав некоторое время, он вновь наклонился к женщине и мягко произнес:

    - Светлана Васильевна, послушайте, я же хочу вам помочь. Скажите правду - ведь вас ударили шилом... или заточкой... И ударил, очевидно, ваш хороший знакомый, которого вы не хотите подставлять... Он вас приревновал к кому-нибудь?

    Женщина, забыв о раненом плече, попыталась было сесть, но сейчас же зажмурилась от режущей боли в еще не до конца затянувшейся ране.

    - Вы что - с ума сошли? - наконец простонала она, открывая слезящиеся глаза. - Какое шило?! Какой еще знакомый?! Да я его первый ... нет, второй раз в жизни вижу! Он сумасшедший, вы это понимаете?!

    Следователь, досадливо покачав головой, встал со стула.

    - А вы понимаете. Что если вы не скажете правду - мы ничем не сможем вам помочь?! - не скрывая раздражения, процедил он сквозь зубы, окидывая женщину брезгливым взглядом с головы до ног. - Запомните: в следующий раз вы так легко не отделаетесь! Ваш ревнивец, оставшись безнаказанным, или забьет вас до смерти, или вообще - горло перережет! Уж я-то сталкивался с подобными случаями, знаю.

    Светлана, чувствуя, как и в ней поднимается волна глухого раздражения, зло сощурилась.

    - Хорошо! - сказала она, осторожно садясь и поправляя на груди одеяло. - А если я предоставлю вам возможность поговорить с этим полоумным, вы мне поверите?

    Кавказец с интересом взглянул на собеседницу.

    - И каким же образом? - с легкой иронией поинтересовался он.

    - Псих наверняка еще появится, - женщина уверенно посмотрела в глаза следователю. - Как только это произойдет - я вам позвоню, и вы его схватите.

    Кавказец хмыкнул.

    - М-да?! И на каком же основании?

    - А вот! - Светлана опять показала на свое забинтованное плечо. - покушение на убийство...

    - Ладно! - следователь поправил наброшенный на плечи халат. - Не хотите говорить правду - не надо! В конце концов, это - ваше право... Но предупреждаю...

    - Оставьте телефон! - женщина повысила голос, явственно ощущая, что еще немного, и она сорвется на крик.

    Следователь это, кажется, тоже почувствовал. Не говоря более ни слова, он достал из внутреннего кармана блокнот, вырвал чистую страницу и, написав на ней несколько цифр, протянул женщине.

    - Вот, - сказал он, - по этому телефону меня всегда можно найти. Но желательно звонить утром с десяти до двенадцати. Или же после обеда - где-то с четырех до шести. Фамилия моя Акаев, зовут Георгием...

    Светлана подняла взгляд на посетителя.

    - А если...

    - А если уж после шести помощь понадобится, - кавказец неожиданно улыбнулся, - то телефон вам известен - 02. Всего хорошего. Поправляйтесь, Светлана Васильевна...

    Следователь кивнул и вышел из палаты, осторожно прикрыв за собой дверь.

    "Чепуха какая-то! - подумала Светлана, вновь принимая горизонтальное положение и устало прикрывая глаза. - Пули нет... но ведь был же выстрел!"

    Она вспомнила неожиданно сильный толчок в плечо, стремительно накатывающуюся волну дурноты с ускользающим из-под ног асфальтом, и болезненно сморщилась: "Если это не выстрел, то что?! Прицельное метание шила?! Ну да?! С расстояния более тридцати метров! Бред собачий!"

    Осторожно повернувшись, женщина легла на здоровый бок, подтянув колени к животу.

    "Моя милиция меня бережет! - Светлана саркастически усмехнулась. - А как же! Вооруженные маньяки у них под самым носом лазают - они не замечают. Когда ж появляется человек, чуть было не ставший жертвой подобного выродка, и готовый помочь его найти - доблестные органы начинают выяснять - не пырнула ли она сама себя шилом, и не выгораживает ли она кого! Небось где-нибудь в Америке сейчас уже всю полицию на ноги бы подняли, а у моей палаты дежурство круглосуточное установили! Здесь же лежи и думай - отыщет он меня или нет... А что? Запросто!"

    Тут неожиданно из коридора послышались неторопливо приближающиеся тяжелые шаги.

    Женщина, вздрогнув, приподнялась на локте и со страхом посмотрела на дверь.

    "Неужели он?! Неужели нашел?! И помочь-то некому! Тихий час - все разбрелись... Вот ведь радовалась как дура: отдельная палата, отдельная палата... Что же делать? Кричать? Глупо. Здесь в закутке никто не услышит..."

    Плохо смазанные петли заскрипели, и Светлана, чувствуя, как душа уходит в пятки, сжалась в комок.

    К счастью, это оказалась всего лишь нянечка - полноватая пожилая женщина лет шестидесяти, с широким, добрым лицом. Светлана, вся в холодном поту, непонимающе уставилась на ноги вошедшей, обутые в мягкие домашние тапочки на войлочной подошве. Эти тапочки никак не ассоциировались с тем каменным (будто сваи забивают) звуком шагов, который могли издавать лишь мужские подкованные ботинки.

    - Петрова, вам передачка! - жизнерадостно сообщила нянечка, держа в вытянутой руке целлофановый пакет с яблоками и апельсинами. - И записочка там...

    Чувствуя, как внутри у нее все трясется от пережитого страха, женщина спросила:

    - От кого передача-то?

    Нянечка развела руками.

    - Чего не знаю, того не знаю. Ее снизу принесли из приемного отделения... Да я ж говорю - записка там, вы причтите. Это от мужа, наверно.

    - У меня нет мужа. - рассеянно ответила Светлана, принимая тяжелый пакет и доставая из него аккуратно сложенный прямоугольник линованной бумаги.

    "От Катьки, что ли? Она ж два часа назад приходила! Мать не знает... Коллеги по работе? Смешно!.." - последнюю мысль она додумывала уже машинально, с нарастающим ужасом разглядывая подпись под рядом корявых, со скачущими буквами, будто написанных в движущейся электричке, строк: "Тот, кто вас узнал."

    "Та-а-ак... понятно. Все-таки он меня нашел!"

    Светлана подняла глаза на нянечку.

    - У меня сейчас был посетитель... Следователь. - хрипло произнесла она, стараясь насколько это возможно, говорить спокойно и убедительно. - Большая к вам просьба: если он еще не ушел, пожалуйста, догоните его и попросите вернуться ко мне в палату. Скажите - Петрова получила... получила очень важное сообщение... А если он уже ушел, вот, - женщина протянула листок, оставленный следователем, - позвоните по этому телефону, скажите, чтоб ему передали. Срочно...

    Нянечка встревожено посмотрела на пациентку.

    - Что-то случилось? - осторожно поинтересовалась она.

    - Да. - Светлана кивнула. - Случилось. Постарайтесь его догнать.

    Когда нянечка вышла, женщина вновь обратилась к записке, с трудом разбирая налезающие друг на друга слова, похожие скорее на бред сумасшедшего: "Мадам! Прошу прощения за некоторую неосмотрительность в создании совершенно стандартной, и более того, банальной ситуации! При переходе в новое качество возможны ощутимые материальные потери, плюс физические увечья, что является всего лишь формой, но не содержанием!.."

    Светлана, оторвавшись от текста, невесело усмехнулась, затем, поморщившись, опять углубилась в чтение: "... Плывущие по течению: а) оказываются в море; б) тонут в водоворотах; в) вмерзают в лед при заморозках; г) натыкаются на подводные мины. Мне искренне жаль.

    Прошу извинить за мерзкий почерк - здесь все прыгает. Примите сей скромный дар, ибо вам нужны витамины для скорейшего выздоровления и дальнейшего продвижения ОТ и ДО. Пока, крошка! Не кашляй, вредно! Тот, кто вас узнал."

    Дочитав записку до конца, Светлана медленно свернула листок и с опаской посмотрела на пакет с фруктами. И сейчас же ей показалось, будто яблоки, еще мгновение назад выглядевшие спелыми и сочными, вдруг сморщились, потемнели; словно на больной воспаленной коже на них стали вспухать и тут же лопаться отвратительные гнойники, забрызгивая целлофан изнутри густой сукровицей; апельсиновая кожура пошла трещинами и закишела червями.

    Со сдавленным криком Светлана отшвырнула от себя пакет. Отлетев к окну, он с тяжелым стуком упал на пол, и фрукты рассыпались по всей палате, однако выглядели теперь вполне обыкновенно - без всяких там гнойников, червей и прочих ужасов. Нормальные яблоки и апельсины...
 

    На следующий день подруги сидели в больничной курилке, под которую была отведена лестничная площадка, и обсуждали вчерашнее происшествие. Из окна немилосердно дуло, зато им никто не мешал - пациенты после обеда разбрелись по палатам, медсестры занимались своими делами.

    - А что следователь? Вернулся? - Екатерина, сделав последнюю затяжку, выкинула окурок в стоявшую неподалеку плевательницу и сейчас же закурила новую сигарету. Светлана мрачно покачала головой.

    - Нет, следователь к тому времени уже ушел.

    - Но ты ему звонила?

    - Нянечка звонила... А ей ответили, что он на задании.

    - Понятно, - Екатерина бросила испуганный взгляд на лицо подруги. - И что ты теперь собираешься делать?

    Светлана пожала плечами.

    - После тихого часа опять звонить буду. Может, застану.

    - А если этот псих к тебе в палату полезет?

    - Тогда не знаю... Орать начну.

    - Орать - не выход! - Екатерина энергично взмахнула рукой. - Хочешь. Я к главному врачу пойду, договорюсь, чтобы тебя перевели в общую палату?

    Светлана усмехнулась.

    - Ты думаешь - я не ходила?

    - И что?

    - Ничего. Главврач в командировке, а без него они, видите ли подобными вопросами не занимаются. Потерпите, говорят, ничего страшного... Сами же смотрят, как на ненормальную. Ну, еще бы! Отдельную палату на общую менять! Тут в отдельных крутые дяди лежат... С охраной.

    Они помолчали.

    - Как там моя берлога-то? - наконец подала голос Светлана, задумчиво глядя в окно на низко проплывающие над мокрыми крышами дождевые тучи.

    - В порядке твоя берлога! - Екатерина вздохнула. - Что ей сделается? Я вчера там прибрала малость, так что все теперь блестит и сверкает. Хоть сейчас возвращайся.

    - Может, мне так и поступить? - Светлана перевела взгляд на подругу. - Не дай Бог этот маньяк действительно в палату заявится! А так, глядишь, и не найдет больше... А?

    - Тьфу, тьфу, тьфу! - Екатерина суеверно поплевала через левое плечо и завертела головой в поисках деревяшки.

    - Вот, по подоконнику постучи. - Светлана хмыкнула. - Как моя бабушка говорила: "Нечистого стуком не отгонишь!"

    - Это она ребят из Большого Дома имела в виду? - проворчала подруга, прилежно стуча согнутым пальцем по подоконнику.

    - А при чем тут Большой Дом?

    - Да стук в те времена был очень популярен...

    Неожиданно Светлана встрепенулась.

    - Слушай, а может мне в ФСБ обратиться?

    Екатерина изумленно вытаращила глаза.

    - С ума сошла?! ФСБешники подобными делами не занимаются.

    - А я вот где-то читала, что занимаются. И недавно маньяка поймали. Людоеда.

    - Ты побольше желтой прессы читай! - буркнула Екатерина. - Да и что ты им скажешь? Что за тобой шизофреник с невидимым пистолетом бегает?! Знаешь, где ты на следующий день окажешься?

    - Догадываюсь. - Светлана устало провела рукой по лицу. - М-да... И откуда только такие берутся?

    - Это ты о психе?

    - А я не знаю - псих он или нет. Может, вовсе и не псих, может, наркоман какой-нибудь.

    Подруга отрицательно покачала головой.

    - Вряд ли. Судя по записке... Да и вообще - не станет наркоман проявлять такую настойчивость! У наркомана один интерес - кольнуться... Вот шизофреники - другое дело, если уж на чем зациклятся - все! Туши свет! За уши не оттащишь! Причем. Как правило, они очень хитрые и расчетливые.

    - Ну да?! - усомнилась Светлана. - Что это, интересно, сумасшедший рассчитать может?

    Екатерина махнула рукой.

    - Где им надо, там у них котелок хорошо варит! Ты просто с сумасшедшими никогда дела не имела!

    - А ты имела?

    - Имела. У меня дядька двоюродный... Ну, тот, что из-под Москвы, я ж тебе, кажется, рассказывала... Нет? Ну так слушай. Дядька тоже был шизофреником, к тому же в тяжелой форме. Как весна или, скажем, осень - у него обострение начиналось: голоса слышал, телефон по винтикам разбирал, телевизор...

    - Это еще зачем?

    - А ему казалось, будто за ним ЦРУ шпионит. Мыться переставал, вместо туалета в ванную ходил, обои со стен отдирал - микрофоны выискивал... Казалось бы, дурак дураком, а вот насчет денег - черта с два ты его на хромой козе объедешь! Каждую копейку считал.

    - Ну и что? - Светлана сердито посмотрела на подругу. - Мне, думаешь, легче от того, что это не наркоман, а шизофреник?! С наркоманами хоть договориться можно...

    - Это как?! - не поняла Екатерина.

    - Откупиться.

    - Ага! Откупишься от них! Держи карман шире! - подруга пригрозила пальцем. - Смотри, Светк, не вздумай! Такому деньги дашь - потом век не отвяжешься! Так и будет ходить, клянчить. На вроде моего первого муженька...

    Светлана озадаченно поглядела на приятельницу.

    - Он же вроде не был наркоманом?

    - Ну, не был... Алкаш, наркоман - какая разница?!

    - Наркоманы хуже.

    - Да все они одинаковые! - Екатерина, затушив сигарету, кинула окурок в пепельницу и встала со стула. - Ладно, Светик, пора мне... Ты, если чего вдруг захочется - мандаринов, там, бананов - звони. А я послезавтра подскочу. Ага?

    - Ага, - Светлана кивнула. - Спасибо тебе.

    - Ну вот еще! - рассердилась Катерина. - Ты мне это брось! Ты лучше поправляйся быстрее. И ничего не бойся, слышишь?

    - Слышу, - чувствуя, что вот-вот расплачется, женщина отвернулась к окну. - Со мной все будет в порядке. Не переживай.
 

   За оставшиеся до выписки дни псих в больнице больше не появлялся, никаких передач не приносил, и Светлана немного успокоилась.

   "Может, он в психушку загремел! - размышляла она, трясясь на заднем сиденье Катькиных "Жигулей", по дороге из больницы домой. - Или в милицию... А что? Я ж у него, наверное, не одна такая. Тоже начал кого-то преследовать, а та поумнее меня оказалась, да и сдала его со всеми потрохами первому же патрулю!

    ... Нет не получается. Если бы его повязали - первым делом ко мне бы в больницу приехали. Для опознания. Даром, что ли следователь битый час разные фотографии показывал?! Со всякими рожами жуткими."

    При этом воспоминании Светлана поежилась, однако яркое полуденное солнце, долгожданная свобода после унылой больничной палаты настраивали на праздничный лад. Хотелось побыстрее вернуться домой, отметить с лучшей подругой свое выздоровление и забыть прошедший месяц как дурной сон.

    Рана в плече еще давала знать о себе легким зудом, но по сравнению с первоначальной, душевыворачивающей, бесконечной болью, это, конечно, был сущий пустяк.

    Катерина лихо управляла автомобилем, дымя длинной "дамской" сигаретой и болтая без умолку.

    - Представляешь, - вещала она, нахально подрезая на повороте какого-то очкарика в задрипанном "Москвиче". - Гуляли мы вчера с супружником в кабаке - "лимона" два оставили! Я ему говорю: хожу, мол, как лахудра, прическа такая, что стыдно на люди показаться! Ты, вот, на свой "Брют" поганый деньги тратишь почем зря, а родную жену спонсировать - это для тебя слишком жирно! А чего жирно-то?! Вон, французы салон открыли - так там и недорого! Укладка, макияж, то да се... А он мне, представляешь, - ты мне, говорит, в любом виде нравишься! Ну, скажи, козел, а?!

    Светлана улыбнулась.

    - Может, он просто бережливый...

    - Ну да! - Катерина фыркнула. - Жмот портянкин! Себе-то ни в чем не отказывает! Купил тут недавно зажигалку... Знаешь за сколько?

    - За сколько?

    - За сто двадцать баксов! Охренеть! От простой ларьковой ему, видите ли, прикуривать - позор один. "Ребята не поймут! Ты бы посмотрела на этих ребят! Рожа у каждого - в три дня не оплюешь! У одного на груди татуировка: "Я в темницу заточенный, невиновный заключенный". И восемь грамматических ошибок! Кошмар!

    Им бы не от серебряных зажигалок прикуривать, а трением огонь добывать. Самое то!

    Светлана покачала головой.

    - Да брось ты! Я ж их всех у вас на даче видела. Нормальные мужики.

    - Ага, нормальные! - Катерина зло хохотнула. - Ты на них посмотрела, да и уехала. А они нажрались в хлам, грядки мне все вытоптали, калитку своротили; один в пруд купаться полез - так чуть не утонул.

    - Погоди, - Светлана удивленно глянула на подругу. - Это в какой пруд? Рядом с писательской дачей, что ли?

    - Ну!

    - Ты ж говорила - туда со всех участков отходы сливают.

    - Сливают! - Екатерина кивнула. - Да ему разве докажешь?! Как стоял, так и плюхнулся - в костюме, с радиотелефоном в кармане, с бумажником... Жарко, говорит, сморило...

    Светлана захихикала.

    - И что потом?

    - А что потом? - подруга пожала плечами. - Лазали всей компанией по уши в грязи, с фонариками - радиотелефон искали.

    - Нашли?

    - Нашли, - Екатерина вздохнула. - До утра обмывали. Девкам каким-то звонили... Секс по телефону. Козлы...

    Они выехали на Невский и тормознули перед светофором.

    - Скоро приедем, - Катька сделала глазки выглядывающему из соседней машины арабу, мельком бросив взгляд в зеркало заднего обзора, поправила прическу и подмигнула подруге.

    - Сейчас выпьем, посидим, поговорим... Главное - никуда спешить не надо. У супружника я на ночь отпросилась, завтра выходной - здорово! А хочешь, утром на дачу махнем?

    - Не, - Светлана отрицательно покачала головой. - В следующий раз. Я по дому соскучилась.

    - Ну, смотри...

    Катерина вновь надавила на педаль газа, машина пересекла Литейный и, набирая скорость, устремилась к площади Восстания. Потом они некоторое время петляли по старинным переулкам, проехали через пару проходных дворов и наконец остановились возле Светланиного дома.

    - Все. Приехали, - Екатерина заглушила мотор и отстегнула ремень безопасности. - Сумки захвати, - она ткнула пальцем в два объемистых баула с продуктами и выпивкой. - А я пока тут с сигнализацией разберусь. Мне новую сигнализацию поставили, все время забываю, как ее... Ага!

    Жуткий, запредельный рев, похожий на вопль страдающего несварением желудка осла, всколыхнул воздух. Из помойного контейнера, как ошпаренный выскочил обезумевший кот и заметался по двору в поисках спасения. В окнах замелькали встревоженные лица жильцов.

    - Во! - Катька выключила сирену и горделиво посмотрела по сторонам. - Первого же угонщика кондрашка хватит. А если не кондрашка, то в штаны наделает точно!

    - Да уж, - Светлана, с уважением посмотрев на подругу, подхватила сумки и выбралась из машины. - У нас на заводе сирена и та тише орет!

    - Так то завод, - Екатерина заперла дверцу. - Ему никто ноги не приделает... пошли?

    Они ступили в темный, гулкий подъезд и торопливо поднялись по привычно воняющей кошачьей мочой лестнице.

    - На, - Катька протянула ключи Светлане. - Сама открывай. Ты - хозяйка.
 

    Когда часы пробили одиннадцать, откупорили вторую бутылку.

    - А что? Вполне приличный коньяк! - Катька разлила напиток по бокалам. - Чего-чего, а этого у моего Андрюшеньки не отнимешь - умеет выпивку выбирать. Давай... За нас!

    Они выпили. Светлана, морщась, сунула в рот кусок шоколадины. Потом потянулась за сигаретой.

    - Это ты зря! - Екатерина с сомнением поглядела на подругу. - Поменьше дыми - здоровее будешь!

    - Толку-то?! - проворчала хозяйка квартиры, делая глубокую затяжку. - нервы и так ни к черту, а тут еще психи всякие с пистолетами...

    - Послушай, - Катерина нахмурилась, - мы же, кажется, договорились - сегодня о психах, врачах и следователях не вспоминаем!

    - Все, все! - Светлана вскинула руки. - молчу! Просто, действительно, достала уже такая жизнь.

    Ее подруга неожиданно рассердилась.

    - А чего тебе не нравится?! Квартира хорошая, в центре, с ванной... Ты у многих в центре ванну видела?! ... Работка тоже, прямо скажем, непыльная. Сиди себе - бумажки подписывай...

    - Ну да! Бумажки! - Светлана хмыкнула. - Гоняют целый день то туда, то сюда - вечером домой чуть живая прихожу...

    - А я предлагаю - давай к нам в фирму!

    - Говорю же: нет у меня таланта, - женщина вздохнула. - Душа не лежит, понимаешь?!

    - Ничего, потерпела бы твоя душа! - Екатерина упрямо выпятила подбородок. - Зато деньги какие!

    - Не в деньгах счастье...

    - Это тебя твой бывший комсомольский секретарь научил? - ехидно поинтересовалась подруга. - А джипом его за активную жизненную позицию наградили?!

    - Причем тут комсомольский секретарь?! - возмутилась Светлана, подчеркнуто не обращая внимания на ироничный тон приятельницы.

    - Больно радостно - квартира с ванной! А кто меня в этой квартире ждет? Тараканы? Кому я вообще нужна?

    - Мне, -серьезно произнесла Екатерина. - Матери. Этому... как его? Помнишь, ты говорила, пацан к тебе все ходил, вздыхатель тайный? То ли командированный, то ли практикант...

    - Практикант, - Светлана с мрачным видом повертела в руках пустой бокал. - Ну и что? Он на тринадцать лет меня моложе. Мальчишка еще совсем!

    - Ай, какие мы умудренные да убеленные! - Катька закатила глаза к потолку. - Прям песок из нас на ходу сыпется... Мудрости. Запомни - женщине всегда столько лет, на сколько она себя ощущает!

    - Ладно, - хозяйка квартиры вяло махнула рукой и, загасив сигарету, потянулась к бутылке. - Бледные юноши со взором горящим - это не по мне. Вышла я уже из этого возраста, хватит! ... Давай, лучше выпьем!

   Катерина, закусив губу, задумчиво поглядела на подругу, затем неожиданно выпалила:

    - Хочешь, я тебе на день рождения путевку подарю? Скажем, в Египет... Или куда-нибудь в Малайзию.

    Светлана застыла с бокалом в руке.

    - Ты это серьезно?

    - Серьезней не бывает! - Катька, одним махом выпив коньяк, захрустела печеньем. - Тебе нужна срочная перемена обстановки. Знаешь, еще в девятнадцатом веке врачи травмированным дамам из высшего общества кругосветное путешествие прописывали... Да и мне веселее! Мы, когда с супружником в прошлом году в Грецию летали, он своим нытьем мне весь отдых испортил: и пища слишком жирная, и вино слишком кислое, и на пляже музыка громко играет, и таксисты по-русски не говорят... Зануда!

    - Погоди, - Светлана, отставив бокал в сторону, растерянно провела рукой по скатерти, расправляя невидимые складки. - У меня ж совсем денег нет...

    - Ты чем слушаешь?! - Катерина возмущенно фыркнула. - День рождения у тебя в октябре? В октябре! Вот и получишь подарок.

    - Но там же еще какие-то другие расходы будут, - хозяйка квартиры неуверенно посмотрела на календарь, висящий в углу комнаты и изображающий отдых на Гавайях.

    - Рестораны, такси, сувениры всякие...

    - Сувениры, предположим, стоят гроши, - гостья пренебрежительно скривилась. - И вообще, все это пустяки. Возьмешь долларов сто, двести - и порядок!

    - У меня и пятидесяти-то долларов нет, - тихо произнесла Светлана, опуская глаза, - А ты говоришь - двести.

    Катерина в изумлении уставилась на подругу.

    - Кроме шуток?

    Затем схватилась за сигареты.

    - Ну ты, мать, даешь! - наконец пробормотала она, прикуривая и с силой выдыхая целое облако дыма. - А чего так плохо-то?

    - Да так вот... Зарплату частями выдают, премию второй год не платят. Теперь еще больничный - шестьдесят процентов. Какой уж тут Египет!

    Екатерина некоторое время молча курила, сосредоточенно о чем-то думая, потом вновь подняла глаза.

    - В общем так. - произнесла она. - Короче. Я тебя спонсирую. Считай, что это тоже мой подарок.

    Светлана невесело усмехнулась и покачала головой.

    - Спасибо, конечно, большое, но ты ж знаешь у меня принцип - развлекаться только на свои...

    Катерина разозлилась.

    - Ты мне тут дурочку не валяй! Принципы у нее! На Домбай с нами не поехала, в Симферополь, теперь от заграницы отказываешься! Думаешь - ты такая гордая, да? Нищая, но гордая! А я скажу по-другому: не гордость это, а глупость!

    Светлана устало вздохнула.

    - Говори что хочешь. Наверное, я глупая! Наверное, жить не умею.

    - Да причем здесь это?! - заорала Екатерина. - Я что - с царского плеча тебе отстегиваю?! Милостыню тебе подаю?! Я, милая моя, благотворительностью не занимаюсь! Ясно?!

    Гостья резко ткнула сигаретой в пепельницу и плеснула себе коньяку.

    - Нет, вы посмотрите на нее! Ей от чистого сердца хотят подарок сделать, а она нос воротит! Гляди, Светка, обижусь! Откажешься от поездки - ты мне не подруга!

    - Хорошо, хорошо! - хозяйка квартиры, слегка напуганная реакцией гостьи, примиряюще улыбнулась. - Чего ты раскипятилась? До октября, вон еще сколько времени... посмотрим. В конце концов денег поднакоплю, продам кое-чего...

    Екатерина недоверчиво посмотрела на собеседницу.

    - Что это ты продавать собираешься? - наконец буркнула она, поднимая бокал и делая небольшой глоток.

    - Дубленку коричневую помнишь? Ее и загоню кому-нибудь.

    - А зимой в чем ходить будешь?

    - Пуховик есть, - Светлана беспечно пожала плечами. - Перезимую

    Катька нехотя кивнула.

    - О"кей! Все равно тебя не переубедишь. Продавай!

    - А чего мы в тишине сидим? - желая переменить тему, Светлана потянулась к радиоприемнику. - Давай музыку включим. "Европу-плюс", например.

    Она щелкнула клавишей, и сейчас же комнату наполнили звуки рехнувшейся всем коллективом токарной мастерской.

    - Хэви-металл, - Екатерина недовольно поморщилась. - Совсем с ума сошли - в ночное время подобную чухню вертеть! Поищи что-нибудь другое..

    Хозяйка квартиры послушно покрутила ручку настройки и, выудив из эфира более или менее приличную музыку, взялась наконец за свой, так и не выпитый коньяк.

    - Поехали, - она подняла бокал. - и чтоб больше не ссориться.

    Подруги выпили.

    Катерина хотела было что-то сказать, как вдруг из радиоприемника послышался уже знакомый Светлане голос: "Итак, в эфире радио "Юго-Запад"! Для трагически скончавшегося на днях Ивана Сергеевича Одинцова, от его безутешных родственников по материнской линии - знаменитая песня знаменитого певца, погибшего от наркотической абстиненции в сорок два года - Владимира Высоцкого "Баллада о ненависти". Любопытно, что Иван Сергеевич умер от переохлаждения организма, уснув в морозильной камере, где и работал.

   ... Алло, Иван Сергеевич, как вы теперь себя чувствуете? Небось припекает?!" - ведущий мерзко захихикал.

    Светлана убавила звук и, с опаской показав на приемник, почему-то шепотом сообщила:

    - Они! Радио "Юго-Запад". Помнишь, я тебе рассказывала? Очень странная радиостанция.

    - А! - Катерина пренебрежительно скривилась. - Бред сивой кобылы! Их сейчас, как грязи! Юго-Запад, Северо-Запад... Ностальжи всякие...

    - Это ты зря! - возразила Светлана. - По "Ностальжи" хорошую музыку передают.

    - Да я не спорю! - Катерина кинула в рот конфету и энергично заработала челюстями. - Чего тебя-то в этом "Юго-Западе" удивляет?!

   Хозяйка квартиры посмотрела в сторону приемника и неуверенно произнесла:

    - Не знаю... Интонации странные, комментарии, все. Неужели сама не чувствуешь?

    - Нет, - гостья отрицательно помотала головой. - Не чувствую. Нормальная бредятина! Это сейчас модно...

    - Но не до такой же степени!

    - Бывает и хуже! - Катька хмыкнула. - Чем голову ломать - поставь лучше кассету какую-нибудь. Только не блатняк! Блатняком меня уже достали!

    - Блатняка не держу.

    Светлана встала с кресла и подошла к тумбочке, где у нее хранились кассеты.

    - Легкое что-нибудь, - гостья вновь разлила спиртное по бокалам. - Под коньяк...
 

   Утром Екатерина укатила на своих "Жигулях", а хозяйка дома, отсыпаясь, продрыхла до обеда. Окончательно разбудил ее грохот во дворе, куда выходили окна квартиры. Лениво выбравшись из-под одеяла, Светлана прошла через комнату и выглянула на улицу.

    Посередине двора завывала и скрипела несмазанным механизмом мусоровозка, каждые два дня меняющая помойный контейнер. Рядом суетился человек в замызганном комбинезоне с лопатой. Скучно матерясь, он пытался собрать сыплющиеся из ржавого железного ящика с надписью "ЖЭУ" отходы. Чуть в стороне, иронично наблюдая за этой сценой, стоял местный дворник.

    Все было как всегда.

    "Тоска! - Светлана недовольно принюхалась и прикрыла форточку. - Вонь, грязь, алкаши с лопатами!.. Жизнь прекрасна и удивительна. Еще немного - точно озверею, плюну на все и сбегу в Египет! Выйду замуж за какого-нибудь араба с нефтяной вышкой, научусь ездить на верблюде, брошу курить, пить коньяк и бояться шизофреников. Эх!"

    Она вернулась к кровати, лениво натянула на плечи халат и медленно побрела на кухню, то и дело душераздирающе зевая.

    "Кофейку попью. После коньяка - самое то! И с завтраком никаких проблем. Катька вчера столько жратвы понавезла - на месяц хватит! Еле в холодильник влезло. Вообще, Катька молодец! Чтобы я без нее делала - ума не приложу. Сколько раз она меня деньгами выручала, продуктами... Я ж вчера уперлась как идиотка: "Не хочу, не буду, не поеду... У советских собственная гордость..." Тьфу!"

    Поставив чайник разогреваться, Светлана приготовила чашку, достала банку растворимого кофе и отправилась в ванную.

    "Хотя... насчет гордости - это еще с какой стороны посмотреть! Существует же золотое правило: "Если не хочешь поссориться с другом - никогда не бери у него в долг!" Катька. Правда, говорила о подарке, но поездка за границу, и не в какую-нибудь вшивую Польшу, а в Малайзию - слишком уж жирно! Даже для Катьки. Как она ни пыжится - я-то знаю: с деньгами у нее туговато. Фирма на ладан дышит, а Николай, действительно, жмот известный!"

    Светлана почистила зубы, дабы исчез неприятный привкус во рту и тщательно принялась смывать остатки вчерашней косметики.

    "Да, фирма... "Деньги большие!"... То-то налоговая полиция в офисе днюет и ночует. Катьку повестками закидали, она - бедная - уж сама не рада, что связалась со всем этим. Я-то вижу! Бросить бы ей все, да и вернуться в строительство. Она же классный специалист. Строительные фирмы сейчас на подъеме, по всему Питеру площадки с подъемными кранами, да рабочими-турками. Или финнами. Засела в какой-нибудь конторе, чертила бы на компьютере чертежи в свое удовольствие. Все лучше, чем днем с налоговой полицией отношения выяснять, а вечером, стресс снимая, или напиваться в зюзю, или валиум горстями трескать!.."

    На плите засвистел чайник. Хозяйка квартиры, вздохнув, вытерла полотенцем лицо, скептически взглянула на свое отражение в зеркале, закрутила кран и вернулась на кухню. Там, насыпав в кружку кофе и, залив его кипятком, Светлана присела к столу, одновременно включив телевизор. Телевизор немедленно заорал дурным голосом, на экране замелькали расфуфыренные девицы в платьях ядовитых расцветок, и запрыгал какой-то женоподобный тип с микрофоном.

    Поморщившись, хозяйка квартиры щелкнула ручкой переключения каналов и попала на милицейскую хронику. Омоновцы в масках вели под руки бритого бандюгу с золотой цепью на толстой шее, тут же кого-то обыскивали, раздев до трусов, кто-то валялся у стены с разбитой физиономией...

    "Господи, одно и тоже! - женщина покачала головой. - Можно подумать - весь мир состоит из криминальных разборок, убийств, нищих и беспризорных детей! Что за радость - грязь смаковать?!

    ... Интересно, когда меня в том проклятом дворе нашли, это тоже по телевизору показывали? Катька говорит, что ничего такого не видела. Но может специально, чтобы я не расстраивалась. Надо будет на работе спросить..."

    Окончив пить кофе и выключив телевизор, Светлана вернулась в комнату, где опять завалилась на диван.

    "Книгу почитать какую? - она задумчиво посмотрела на книжную полку. - Что-нибудь легкое. "Трое в лодке, не считая собаки", например. У меня и перевод хороший... От перевода многое зависит. На даче у Катьки, помнится, ту же книгу взяла, правда, в другом издании, чуть не умерла со скуки. Суконный, неинтересный язык, юмора ни капли... А тут - другое дело."

   Светлана потянулась было к книжной полке, как вдруг из прихожей послышался резкий звонок. Хозяйка квартиры вздрогнула.

    "Хм... Кто бы это мог быть?! - подумала она. - Катька, что ль опять свою косметичку забыла?"

    Нащупав ногами тапочки и поплотнее запахивая полы халата, женщина поспешила в прихожую.

    Опять зазвонили.

    - Иду, иду! - откликнулась Светлана. Подходя к дверям.

    Однако, взявшись за щеколду, она вдруг замерла и осторожно поинтересовалась:

    - Кто там?

    - Срочная телеграмма! - произнес женский, странно-писклявый голос. - Плохая...

    У Светланы внутри все оборвалось.

    "Мама?! Господи, не может быть!"

    Она торопливо щелкнула замком и распахнула дверь.

    Дальнейшее произошло в считанные секунды.

    Из сырой полутьмы подъезда к ней метнулась огромная тень, невероятно сильные, будто сделанные из камня руки сомкнулись на горле женщины и, оторвав ее от пола, бросили обратно в прихожую.

    Светлана упала. Пребольно стукнувшись спиной о край трельяжа. Плохо соображая от боли и ужаса, она непонимающе уставилась на своего давешнего преследователя, который, шагнув в квартиру, с мерзкой ухмылкой вытащил из голенища высокого ботинка сверкающий медицинский скальпель и наклонился над женщиной.

    - Пикнешь - изуродую! - мягко произнес он. - Пока нам лишний шум ни к чему... Верно?

    Хозяйка квартиры судорожно кивнула, не отрывая обезумевших глаз от бледного лица с тонкими, злыми губами. Пришелец удовлетворенно хмыкнул.

    - На счете три я убираю инструмент, а вы, мадам, тихо, без суеты, без резких движений поднимаетесь и встречаете гостя, как положено - предлагаете пройти в комнату, угощаете чаем и так далее... понятно?

    Светлана попыталась что-то сказать, но безуспешно. По ее щекам потекли слезы.

    - Я, кажется, спросил "понятно?"! - неожиданно взревел преследователь, за шкирку как котенка поднимая женщину и ставя ее на ноги.

    - Отвечай, сука!!

    - Да, - выдавила наконец Светлана, изо всех сил стараясь не разреветься.

    - Отлично! - пришелец вновь улыбнулся. - Раз, два, три. Гляди - скальпель убираю... Теперь веди.

    Хозяйка квартиры прошла в комнату и, растерянно оглянувшись на своего страшного гостя, пробормотала:

    - Садитесь... куда хотите.

    - Естественно! - воскликнул преследователь и вдруг, опять зашамкав как столетний дед, продолжил. - Конечно. доченька! Конечно, куда хочу! А куда я хочу? - неторопливо оглядев комнату, он ткнул пальцем в кресло рядом с телевизором. - Сюда! Не возражаешь?

    Светлана помотала головой. Разум, оправившись от первоначального шока, стал лихорадочно перебирать варианты спасения: "Закричать! Разбить окно! Толку-то?! Соседи, даже если услышат - ничего не предпримут. Сволочи трусливые... В прошлом году во дворе парня резали. Хоть бы дернулся кто! Так что этот вариант отпадает. Был бы телефон... Ну да! Был бы телефон - сумела бы ты позвонить, как же!"

    Хозяйка квартиры со страхом посмотрела на пришельца, который неторопливо уселся в кресло, вытянув ноги чуть ли не до середины комнаты.

    В его облике опять наблюдались изменения. Длинные волосы, сзади завязанные в хвост, исчезли, уступив место экстравагантной прическе: выбритые виски и некое подобие "ирокеза", темного цвета от лба до затылка. Над правым ухом синела татуировка: дракон, кусающий собственный хвост; с мочки левого свисала металлическая серьга в виде перевернутого католического креста. "Косуха" была расстегнута, и под ней виднелась грязная, рваная футболка черного цвета с кроваво-красной надписью: "Я люблю играть до конца".

    - Значит так, - произнес "псих", уставившись на женщину немигающим взглядом, - орать, брыкаться, бить окна и швыряться предметами, я думаю, мы не будем. Я не собираюсь вас убивать, насиловать, пытать, если, - он выдержал многозначительную паузу, - если вы не вынудите меня к этому. Запомните: все в ваших руках!

    - Как, впрочем, и всегда было! - внезапно визгливо добавил пришелец, опустив глаза и принявшись раздраженно отряхивать чем-то вымазанные джинсы.

    Эта его манера мгновенно менять интонацию, равно как и настроение, пугала Светлану больше всего. За подобными метаморфозами чувствовалось абсолютное безумие - непредсказуемое, а потому предельно опасное.

    - Теперь представлюсь. - преследователь вновь поднял взгляд. - Как меня ДЕЙСТВИТЕЛЬНО зовут, вам знать вовсе не обязательно. Но близкие люди кличут Максом. Повторяю по слогам: Мак-сом. Вы тоже можете звать меня так, ибо, я надеюсь, мы станем близкими людьми. Фирштейн?

    - Что? - не то пискнула, не то просипела женщина.

    Теперь ее мысли были направлены лишь на одно: найти что-нибудь подходящее для защиты - нож, ножницы, пилку для ногтей на худой конец. Как на зло ничего острого или тяжелого в радиусе трех метров не наблюдалось.

    - Ладно, проехали, - пришелец махнул рукой.

    - Все равно вы не знаете, что это такое - близкий человек! Но я постараюсь вас научить! Это ж замечательно! - Макс, как он себя назвал, вдруг воодушевился. - Представьте: городские каменные джунгли, пустые, безлюдные улицы. Вы соскучились по общению, вы прошли много-много километров, устали, проголодались, пить хотите. И неожиданно, свернув за угол... А сколько их было этих углов? Бесконечное количество! Так вот, завернув за угол, вы натыкаетесь на человека. Который вас напоит, накормит. Утешит... Который защитит вас от неожиданностей, но самое главное - поймет, ибо понимание - первооснова дружбы, ее фундамент. Одиночество кончается. Начинается жизнь - светлая, яркая, насыщенная. Пусть даже короткая, но настоящая, какой ей и положено бы быть. Всегда! А, кстати, что вы стоите? Садитесь! Разговор у нас долгий...

    - Что вам надо? - хрипло произнесла Светлана, медленно опускаясь на стул, всем существом ощущая исходящую от фигуры в кресле силу. Темную. Страшную, безжалостную.

    - Я ж уже вам говорил, - Макс, закинув ногу на ногу, взял со стоящей рядом тумбочки косметическую пилку и невозмутимо принялся обрабатывать ногти на руках, затянутых в черные кожаные перчатки с обрезанными пальцами. - Я вас охраняю. Забочусь о вашей безопасности.

    - Но я не нуждаюсь ни в чьей охране! - воскликнула Светлана, уже значительно окрепшим голосом. - Слышите?

    Пришелец, не поднимая глаз, произнес почти что ласково:

    - И это очередное ваше заблуждение! Вы ведь постоянно заблуждаетесь, не правда ли?! Увы! Наша жизнь состоит лишь из трагических ошибок и огромного количества упущенных возможностей. Любая удача - иллюзия, некое случайное сочетание множества капризных факторов. Все - суета и тлен.. А?

    Неожиданно он громко расхохотался противным визгливым смехом, но через секунду, швырнув пилку через всю комнату, заорал, выпучив глаза:

    - В тебе нет логики! Зачем нужен разум, если им лишь выискивать способы новых наслаждений, да считать сдачу в магазине?! Ты знаешь свой порядковый номер?! Ты знаешь, хотя бы приблизительно. Свой маршрут?! Ты знаешь, зачем все это?! - он обвел комнату рукой. - Бездарное вонючее мясо!

    "Вот ведь гад! - с проснувшейся вдруг злобой подумала Светлана. - Свалился на мою голову! Шизофреник чертов! Вот пусть... Пусть только попробует мне что-нибудь сделать! Всю рожу его поганую исполосую!"

    Женщина, наклонилась всем корпусом вперед и перенесла вес тела на правую ногу. Теперь она могла вскочить со стула в любой момент. Однако Макс опять успокоился и, улыбнувшись, пожал плечами.

    - Впрочем. Что это я ору?! Рано пока. Ты ж еще совсем сырая, совсем зеленая. Ничего не понимаешь.

    - А что я должна понять? - уже несколько агрессивно спросила хозяйка квартиры.

    - Все! - быстро произнес Макс. - От и до. Такая уж у нас, у мыслящих, планида - понимать! Можно, конечно, прожить полным идиотом, травя себя наркотиками и размножаясь как крыса, но это другой биологический вид. Понимаешь, - он откинулся на спинку кресла и уставился задумчивым взглядом в потолок, - есть у меня теория: существует два вида гомо сапиенс. Один - малочисленный. Очень древний. Он пережил расцвет и упадок множества цивилизаций, накопив генетический, скажем так, опыт. Другой - новый, неудачный. Представителей этого вида много больше, но они значительно хуже.. Сидеть! - последнее слово было произнесено другим тоном - жестким, не терпящим возражений.

    Светлана, совсем уж было поднявшаяся со стула, опустилась обратно, не понимая, как это Макс заметил ее движение.

    "Я ж совершенно бесшумно вставала! - подумала она, удивленно смотря на психа, продолжавшего изучать потолок. - У него что, глаз на подбородке?!"

    Страшный посетитель же, как ни в чем ни бывало, продолжил:

    - Зато бракованный вид способен размножаться во много раз быстрее древнего человека. Если у последнего мыслительные процессы отнимают значительное количество сексуальной энергии, подавляя либидо, то гомо новус, назовем его так, мыслит очень примитивно, на животном уровне. Для сравнения: два: два разума - две лампы. Одна - "сотка", вторая - "сороковка". Какая больше жрет энергии? Правильно: первая. А жизнь человеческая - ничто иное, как энергия. Именно от энергии зависит продолжительность и яркость существования. Вы можете долгие года болеть чуть ли не смертельными болезнями, но если в вас заложена изначально сильная энергетика. Вы не умрете, пока она не иссякнет...

    Макс, подняв голову, внимательно посмотрел на Светлану своими воспаленными глазами, в которых на этот раз читались ирония и насмешка.

    - Смотрите, что я умею! - вдруг сказал он, доставая из внутреннего кармана куртки огромную английскую булавку. - Алле ап!

    Оттянув левой рукой кожу на щеке, Макс воткнул в нее острие иглы, быстрым движением проткнул образовавшуюся складку и щелкнул застежкой.

    - Здорово, а?

    Женщина, передернувшись от отвращения, отвела взгляд.

    - Надо ж, - в голосе пришельца послышалось искреннее огорчение. - И это не нравится! Ну. Как хотите...

    Тяжело вздохнув, Макс вытащил из щеки иглу (причем ни капли крови не выступило) и спрятал булавку обратно в карман.

    - А, кстати! - воскликнул он, вновь расплываясь в белозубой улыбке. - Кто-то, кажется, обещал чаем напоить... Или я ошибаюсь?

    Светлана вздрогнула: "Господи, да кончится ли когда-нибудь этот ужас?! - в отчаянии подумала она. - Ладно... Сейчас пойду на кухню, возьму нож и ..."

   Она встала со стула.

   - Вам сюда принести?

   - А? - Макс повертел головой, будто не понимая где находится. С ним вновь произошла разительная перемена. Взгляд стал грязно-мутным, абсолютно бессмысленным, с безвольно отвисшей нижней губы потекла тонкая струйка слюны.

   - Что принести? - невнятно промямлил он, будто пережевывая, с одновременно произносимыми словами, огромный кусок ваты.

   - Чаю, - растерянно произнесла Светлана. - Вы же чаю просили...

   - Чаю?! - лицо пришельца исказила странная судорога. Отдаленно напоминающая ухмылку. - А как насчет шага? Ты уже сделала шаг?

   Хозяйка квартиры, не зная, что на это ответить, промолчала.

   - Ты все врешь! - Макс повысил голос. Его пустые глаза налились мрачной злобой. - Шаги не совершаются быстро, как ... Сама, небось, понимаешь! Идешь назад, а?! По кругу?! Выкладывай! Или нет, постой, я сам догадаюсь! Жизнь пуста по сравнению с очередной смертью. Младенец еще старик, хорошо помнящий абсолют... Потом он забывает. Все забывают, и все забывается. Задача есть, но отсутствует. Не хватает знаний, не хватает способностей, не хватает желания. Присутствует лишь страх осуществления, ужас перед границей. А еще - обходные тропы, по которым ведут знакомые контрабандисты, типа меня или того... второго. Каждый ищет путь, не ведая. Ты тоже...

   Посетитель замолк, мертво уставившись в одну точку, напоминая задумавшегося зомби.

   Светлана, не теряя времени, метнулась в сторону прихожей, пересекла комнату и почти добралась до выхода из квартиры, как вдруг произошло нечто невероятное. В воздухе мелькнул длинный, размытый движением силуэт, и вот уже Макс стоит между женщиной и входной дверью, зловеще улыбаясь.

   - Убежать хотела, сучка?! - прошипел он, хватая Светлану за плечо и швыряя ее обратно в комнату. - Идиота из меня делаешь?! Выходит - задумался человек, так над ним уже и издеваться можно?!

   Преследователь вновь вытащил из голенища сверкающий скальпель и со свистом рассек им воздух. Женщина вздрогнула, представив какая скорость нужна для того, чтобы возник этот ужасный звук, и, стараясь держать себя в руках, дрожащим голосом произнесла:

   - Что вы! Я... Я не хотела убегать... И уж тем более, не издевалась над вами! Я на кухню пошла... Чайник поставить...

   - Кухня у нас теперь в прихожей? - саркастически поинтересовался Макс, любуясь игрой света на маленьком, но чрезвычайно остром лезвии. - Кухня в прихожей, туалет в подъезде, а ванная вообще во дворе... Что ты мне тут пургу гонишь?! Хотела слинять, так и скажи! Ничего в этом позорного нет. "Моменто море"... Помни о смерти... Верно?

   - Да, - подавленно, даже не произнесла, а выдохнула женщина и вдруг, неожиданно для самой себя, схватила стоящую на серванте вазу и что было сил швырнула в голову сумасшедшего. - Оставь меня в покое, сволочь! - заорала она, дрожа от ярости.

   Как ни странно, но на этот раз реакция пришельца подвела. Он не успел отбить летящий прямо ему в лицо предмет; ваза, попав в переносицу, разлетелась на множество осколков, из рассеченной кожи хлынула

   кровь.Воспользовавшись ситуацией, Светлана бросилась на кухню, схватила висящий над плитой огромный разделочный нож и, выставив его перед собой, обернулась в сторону воющего от боли "психа".

   Спустя несколько мгновений он появился в дверях кухни. Одной рукой прикрывая рану, другой по-прежнему сжимая скальпель.

   - Не подходи! - крикнула женщина и сделала неумелый выпад, пытаясь достать обидчика ножом. Макс, не глядя, легко уклонился от удара, затем убрал скальпель и примиряюще поднял свободную руку.

   - Уймись, родная! - пробормотал он. - Ты что, сказилась? Вазами швыряешься, ножами машешь. Так ведь и убить недолго.

   - И убью, если еще хоть на шаг приблизишься! - воскликнула Светлана, с неудовольствием отмечая в своем голосе явно истерические нотки.

   - Убивай! - обреченно вздохнул Макс, опуская руки.

   Женщина с удивлением посмотрела на лицо пришельца, перемазанное, конечно, кровью, но тем не менее без особых повреждений. Так... Небольшая царапина.

   - Все равно это не жизнь! - псих хихикнул.

   Взгляд его вновь стал умным и проницательным.

   - Банзай! - неожиданно взревел он и, продолжая улыбаться, сделал неуловимое движение, мгновенно переместившись с порога в центр помещения. Правую кисть Светланы обожгла сильнейшая боль. Женщина, выронив нож, согнулась в три погибели, чувствуя, что еще немного - она забьется в самой настоящей истерике.

   - Спокойно! - Макс подхватил хозяйку квартиры, осторожно посадил на табуретку и протянул невесть откуда взявшийся у него в руке стакан воды. Стуча зубами о край стекла, Светлана сделала несколько судорожных глотков. Затем вялым движением отстранив заботливо склонившегося над ней преследователя, с шумом выдохнула воздух. Ее колотила крупная дрожь.

   - Ну что вам от меня надо, а?! - простонала она, в отчаянии глядя на сумасшедшего, который принялся смывать кровь с лица водой из того же стакана. - Уйдите, пожалуйста! Если вещи мои нужны - забирайте, только оставьте меня в покое!

   - Покой нам только снится! - бодро процитировал Макс, выливая остатки воды в раковину. - До свадьбы заживет? - он осторожно притронулся к царапине. - Заживет!

   - Ты, дурочка, не понимаешь, - неожиданно ласково произнес он, садясь напротив и доставая из кармана пачку сигарет , - я же друг! Преданный товарищ и защитник, Робин Гуд. Можно сказать... У тебя тут курить можно?

   Светлана машинально кивнула, после чего зло взглянув на своего мучителя, достала из кухонного шкафчика пепельницу и поставила ее на стол.

   Макс щелкнул зажигалкой, прикурил и, сделав затяжку, воскликнул:

   - Ты же сама видишь, какой я хороший! Не пристаю, не хулиганю, пьяные песни не пою... Даже с безнадежно изуродованной мордой радуюсь жизни и тебя к этому призываю. А все почему? А все потому. Что я - альтруист, неравнодушный человек, пример для подражания и восхищения. Или нет... Наоборот, восхищения и подражания!

   ... Тысячи людей проходят мимо, не замечая меня, а когда я их узнаю - становятся лучше, чище, целеустремленнее. Ибо корысть отсутствует начисто. Понимаешь? Скажем, мне от тебя ничего не надо, а тебе от меня - очень многое. Перечислить? Первое - чтобы я ушел, второе - чтобы я забыл тебя, третье - чтобы я вообще никогда не существовал. Верно?

   Тут Макс снова зашамкал по-стариковски:

   - Но я существую, доченька, и это - реальность, данная нам в ощущении. Ты уж прости дедушку... Без труда - не вытащишь и рыбку из пруда. Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается...

   Светлана закрыла лицо руками и застонала. Пришелец, мгновенно переменив тон, заговорил низким, хриплым, ИСТИННЫМ своим голосом, холодно и четко.

   - Вы, Светлана Васильевна, - женщина вздрогнула, - подсознательно надеетесь, что я сумасшедший. Но, к сожалению, вынужден вас разочаровать: это не так. Я буду нормальнее многих, чему вы, думаю, скоро получите подтверждение...

   "Откуда он узнал отчество?! - смятенно подумала Светлана. - Хотя впрочем... Домоуправление, больница..."

   Макс продолжал:

   - Я безумен лишь настолько. Насколько безумен мир. Не больше, но и меньше. Ваше же, так называемое "сознание" для меня - лишь примитивный. Убогий способ переработки поступающей через рецепторы головного мозга информации. Ваш компьютер плохо отрегулирован, мэм! Или вы не научились грамотно с ним обращаться... Если уж посмотреть на факты непредвзято, то ваш разум - преступник. Причем по отношению к вам же.

   Макс брезгливо окинул женщину взглядом с головы до ног, чем сразу напомнил ей следователя, допрашивающего ее в больничной палате.

   - Вы хоть что-то из сказанного мной поняли? - поинтересовался пришелец, делая очередную затяжку.

   Светлана медленно покачала головой.

   - Нет. Я не знаю, чего вы добиваетесь, но нормальные люди так не поступают.

   Макс невесело усмехнулся.

   - А кто вам сказал, что я нормален? Вы очень невнимательно меня слушали. Нормальность - это объективность. Как может быть объективным биологический субъект, живущий в определенной системе координат, различающий всего-навсего семь цветов, слышащий лишь в диапазоне от инфра до ультразвука и дышащий исключительно смесью азота с кислородом?!

   Псих закричал:

   - Мы здесь все в колодках! Мы сидим на короткой, слишком короткой цепи, да еще изображаем из себя венцов мироздания! Мы нормальны? С таким же успехом вы могли бы задать подобный вопрос плавающей в дерьме амебе!..

   Макс перевел дух и, загасив сигарету, поднялся с табуретки.

   - Ладно... Что это мы все о серьезном да о серьезном?

   Глумливо улыбнувшись, он взял стоящий возле плиты заварочный чайник. Вылил заварку в стакан, затем добавил туда сырой воды из-под крана, насыпал несколько ложек сахара, посолил, перемешал грязным пальцем образовавшуюся бурду и неторопливо, смакуя каждый глоток, выпил.

   - Спасибо за чай! - произнес он, громко рыгнув.

   Светлана скривилась.

   - Я так и знал, что тебе будет приятно, - промурлыкал псих, включая стоящий на кухонном столе транзистор.

   Помещение наполнилось воем атмосферных помех, из которых медленно. Как всплывающий со дна реки труп утопленника, возник знакомый мертвый голос: " Радио Юго-Запад продолжает свои передачи! Приступив к выяснению животрепещущего вопроса тождественности иллюзии и реальности, мы даем слово, к сожалению, еще живым музыкантам, не заслуживающими высокой привилегии быть названными в нашем эфире. Эй, братки! Слышите? Право получить у нас имя имеют только покойники! Ну да, хрен с вами! Пойте..."

   Макс расхохотался. Похоже тот бред, что нес ведущий, его искренне забавлял. В музыке, тем не менее, ничего забавного не было. Повторяющийся музыкальный ритм, однообразно-завораживающий, подчеркивался далеким, будто в другой реальности, звуком электрогитары, напоминающим завывание ветра. Потом вступил голос, чуть хрипловатый, вначале нарочито неуверенный, как бы пробующий интонации на вкус:

Мутный день в пыльной комнате...
По стенам облезлым - табачная вонь...
Липкое нёбо, сладкий огонь...
Взгляд, утонувший в небе, как в омуте...

   Неожиданно Макс, сдвинувшись с места, заскользил по кухне, в некоем странном танце - нелепо задирая длинные ноги в тяжелых армейских ботинках и делая плавные движения руками. Его демонически-красивое лицо искажала застывшая, мертвая улыбка, глаза казались кукольными, ненастоящими. Это было бы смешно, если б не было так страшно.

...Пустота - это только иллюзия, пустота...
Пустота - это только иллюзия, пустота...
Пустота - это только иллюзия?

   Заканчивая припев, певец, казалось, удивляется своим же словам, еще не понимая их. Второй куплет интонационно отличался от первого. В голосе возникло непонятное отчаяние, зыбкое ощущение ненормальности, "сдвинутости" мира...

Душа в теле - пыльная мумия,
Грязь на небе - серыми комьями,
Мертвый город ждет полнолуния.
В ночь щетинясь ржавыми копьями...
Пустота - это только иллюзия, пустота...

   Тут припев уж казался насмешкой. И прежде всего, над самим собой. В следующих строках насмешка перерастала в сарказм, в черное ерничество.

Бред по венам - вязкою патокой...
По углам - копоть, плесень да ржавчина...
Гнилью тронута, молью трачена...

   И тут, на последней строке, голос неожиданно срывался в хриплый. Душераздирающий, полный отчаяния крик:

Дотлевает в твоем сердце радуга!
Пустота - это только иллюзия...

   Певец уже ничему не удивлялся. Понимая все, он не хотел этого понимания, бунтовал против него.

   Светлана изумленно посмотрела на Макса, который стоял посреди кухни, высоко закинув голову и сжав кулаки. По его щекам текли самые настоящие слезы. А хриплый крик, только подчеркиваемый истошным ревом электрогитары, бил по ушам, выворачивал наизнанку:

    Пустота - это только иллюзия... пустота...

   Светлане почему-то живо представился давишний уличный музыкант в подземном переходе на Невском. Это именно он пел, выкрикивая бредовые слова, как последнюю молитву перед смертью, непонятно к кому обращенную; запредельным, невозможным голосом, ему как бы и не принадлежащим, разрывая собственные голосовые связки и захлебываясь кровью.

   У женщины по спине прошла волна озноба, она сердито тряхнула головой и, протянув руку, выдернула провод транзистора из розетки.

   - Прекратите кривляться, слышите?! - закричала она. - Убирайтесь отсюда!

   Макс, будто выходя из глубокого гипнотического транса, удовлетворенно вздохнул и посмотрел на Светлану с укоризной.

   - Не надо повышать голос, - ласково произнес он, медленно проводя рукой по лицу и вновь расплываясь в зловещей улыбке. - Вот вы опять не замечаете хорошего. Лучшая радиостанция города вас уже не устраивает.

   - Чем же это она лучшая? - раздраженно буркнула Светлана, против своего желания вступая в разговор. - Странная музыка, бредовые комментарии... Да и название дурацкое. Юго-Зпапд... Ну причем здесь юго-запад?!

   - Кладбище у нас на юго-западе, - задумчиво протянул Макс, опять доставая сигареты и закуривая. - самое большое не только в городе, но и в регионе... Великий, можно сказать, погост. Вы там бывали?

   - Не ваше дело! - отрезала Светлана, разгоняя рукой дым. - Прекратите курить!

   Пришелец повысил голос:

   - Я спрашиваю: вы там бывали?

   Женщина хотела было ответить грубостью, но, взглянув в воспаленные, сумасшедшие глаза собеседника, осеклась.

   - Нет, - она отрицательно покачала головой, - не бывала.

   - Будете! - очень убежденно произнес Макс, делая успокаивающий жест рукой. И вдруг громко захохотал, сгибаясь в три погибели и стуча себе кулаком по ноге. - Куда ж вы на хрен денетесь?! - задыхаясь, между приступами хохота вымолвил он, падая на табурет и размазывая по щекам выступившие, уже от смеха слезы.

   Светлана сидела с каменным лицом, сжав кулаки так, что ногти впились в кожу. Ненависть клокотала в ней, постепенно оттесняя страх. Макс, успокаиваясь, глубоко затянулся сигаретой и, бросив на хозяйку квартиры пристальный взгляд, сменил тон. Его голос сделался совсем уж низким и хриплым, странным образом вызывая острую пульсирующую боль в левом виске женщины.

   - Не волнуйтесь, Светлана Васильевна, я сейчас уйду. Хорошего помаленьку... Впрочем, как и плохого. Вам в это трудно поверить, но уверяю вас: хорошее. Плохое - понятия относительные. И еще неизвестно, что вам понадобится завтра - ласка или ненависть. Не так ли?! - саркастически хмыкнув, сумасшедший достал скальпель, аккуратно отрезал от сигареты тлеющий уголек, сунул окурок за ухо, после чего встал и, не говоря более ни слова, вышел из квартиры, громко хлопнув дверью.

   Светлана, не веря своим глазам, некоторое время продолжала сидеть неподвижно, затем встрепенулась и, бросившись в прихожую, закрыла замок на два оборота. Потом задвинула щеколду. Но и этого ей показалось мало. Быстро оглядевшись по сторонам, женщина схватилась за край трельяжа и принялась двигать его в противоположный угол помещения, намереваясь, судя по всему, прижать им дверь. Однако, через минуту хозяйка квартиры опомнилась.

   "Успокойся, идиотка! - мысленно прикрикнула она на себя, тяжело дыша и стирая со лба едкий соленый пот. - Что ты делаешь?! Тебе не баррикадироваться надо, а идти звонить в милицию. Сейчас же! Возьми себя в руки, накинь чего-нибудь... Ну, хотя бы вот этот плащ... И беги - звони!"

   Проделав ту же операцию с замками, но уже в обратной последовательности, Светлана осторожно приоткрыла входную дверь и выглянула наружу. Полутемная, воняющая кошачьей мочой площадка была пуста. Только в дальнем конце лестничного пролета сидел на ступеньках местный здоровый кот. Обычно всегда спокойный и невозмутимый, сейчас он казался сильно напуганным - шерсть дыбом, пасть оскалена, хвост бешено дергается из стороны в сторону. Отсвечивающие зеленым огнем глаза пристально смотрели куда-то вниз, вслед тому, кто только что спустился по грязной, заплеванной лестнице старого петербургского подъезда...

   Добежав до ближайшего телефона-автомата, Светлана, совершенно по-хамски оттеснив в сторону какого-то интеллигентного вида пожилого мужчину, завладела трубкой и принялась лихорадочно тыкать пальцем в кнопки набора.

   К счастью, Акаев оказался на месте. С трудом пробившись сквозь Светланины крики и рыдания, он пообещал немедленно приехать, и, действительно, уже через четверть часа входил в квартиру.

   - Ну, что тут у вас? - мрачно поинтересовался он, окидывая женщину цепким, "профессиональным" взглядом и забирая свое удостоверение, которое пришлось просовывать под дверь, иначе Светлана не открывала. - Когда он ушел?

   - Примерно минут сорок назад, - хозяйка квартиры, чувствуя безмерное облегчение от присутствия в ее доме представителя закона, пожала плечами. - Я на часы не смотрела.

   Акаев, пройдя в комнату и без всякого любопытства оглядевшись по сторонам, опустился в то же кресло, где недавно сидел Макс, и тяжело вздохнул.

   - Рассказывайте, - приказал он. - Четко, ясно, со всеми подробностями. И постарайтесь не волноваться.

   Светлана, судорожно прижав к груди дрожащие руки, кивнула.

   - Хорошо, я не буду.

   Затем, сев напротив следователя, принялась рассказывать, с некоторым удивлением сознавая, что события последнего часа запечатлелись в ее памяти с ошеломляющей, даже какой-то пугающей четкостью. Она в мельчайших деталях помнила, как был одет пришелец, что делал в конкретный момент разговора, о чем говорил. Акаев слушал внимательно, не перебивая, и только изредка задавал наводящие вопросы.

   - У вас прекрасная память, Светлана Васильевна, - наконец произнес он, как только хозяйка квартиры закончила рассказ. - Вы, кстати, рисовать умеете?

   Женщина удивленно посмотрела на следователя.

   - Нет...

   - Жаль! - огорчился Акаев. - А то попыталась бы изобразить тату на голову вашего психа.. Эта примета крайне важна.

   - Я понимаю, - кивнула Светлана.

   - Ладно, - следователь достал из кармана блокнот и ручку. - Еще раз опишите мне ее, пожалуйста.

   - Татуировку?

   - Да.

   - Значит так, - хозяйка прикрыла глаза и сосредоточилась. - Длинный, похожий на змею дракон, какие рисуют японцы - тупая губастая пасть с острыми зубами, вытянутые глаза с кошачьими зрачками, на голове шипы, по всей длине тела то ли плавники, то ли просто зазубрины...

   - Рисунок цветной?

   - Нет. Обыкновенная татуировка. Синяя. Дракон весь перекручен и кусает себя за хвост.

   - Ясно, - Акаев еще некоторое время что-то писал, затем вновь посмотрел на хозяйку квартиры.

   - Светлана Васильевна, вы не обратили внимание... Гм!.. Ваш психопат случайно не

   голубой?Женщина от изумления открыла рот.

   - А почему вы так думаете? - наконец вымолвила она. - Потому что он меня не изнасиловал?

   - Да нет! - собеседник поморщился. - Вот вы говорите - серьга у него была в правом ухе... Ведь в правом?

   - В правом.

   - Рокеры, сатанисты всякие прокалывают себе обычно мочку левого уха, - Акаев усмехнулся, - пиратским традициям следуют, понимаете? Чтоб приклад ружья при отдаче серьгу не повредил...

   - Ну, - Светлана непонимающе поглядела на следователя.

   - А гомосексуалисты, - кавказец многозначительно поднял вверх указательный палец, - прокалывают именно правое ухо. Как бы знак подают себе подобным: я, мол, тоже мужчин люблю...

   Неожиданно для себя женщина смутилась.

   - Понимаю, - покраснев, она опустила взгляд. - Нет, он не голубой.

   - Точно?

    - Точно, - Светлана, справившись со смущением, твердо посмотрела в глаза следователю. - никакой женственности, слабости, никакого жеманства в нем нет.

   - То есть ощущение, как от мужчины, - понимающе кивнул Акаев.

   - Да. И не просто, как от мужчины, а как от очень опасного мужчины. Почти что

   зверя...Кавказец хмыкнул.

   - Ну, это, положим, к делу не подошьешь. Хотя вашим ощущениям я доверяю... Вы, между прочим, за исключением ряда моментов вели себя правильно.

   Хозяйка квартиры отмахнулась.

   - Какое там! Честно говоря, я здорово перепугалась. Чуть ли не до обморока.

   - Однако, в руках себя держали, - возразил Акаев. - Далеко немногие способны сохранить спокойствие в подобной экстремальной ситуации. Между прочим, кроме скальпеля у него что-нибудь было?

   - В смысле? - не поняла Светлана.

   - Ну, нож, шило... Или пистолет, скажем?

   - Ничего. Только скальпель, - вспомнив больничные "допросы", женщина помрачнела.

    Следователь же, будто прочтя ее мысли, мягко заметил:

   - Светлана Васильевна, вы на меня не обижайтесь - у меня работа такая. Я просто обязан все проверять и во всем сомневаться... Тем не менее, я вам верю.

   - С чего это вдруг? - мрачно поинтересовалась хозяйка квартиры.

   Акаев ткнул пальцем в пол.

   - А вот... взгляните.

   Наклонившись, Светлана посмотрела на старый, уже порядком рассохшийся паркет и увидела возле кресла огромный отпечаток рифленой подошвы тяжелого армейского ботинка. Мало того, кое-где дерево было повреждено: будто кто-то вонзил в лак мелкие, но острые зубы. "Шипы!" - догадалась женщина.

   - Если бы вы хотели меня обмануть, - вкрадчиво произнес следователь, - вы бы первым делом показали на след... Но похоже вы сами только что его заметили...

   Хозяйка возмущенно фыркнула.

   - Конечно! Извините, но я все-таки не понимаю, почему вы сомнева...

   - Все, все! - Акаев сделал успокаивающий жест. - Я вам верю. Ваш маньяк действительно существует и, действительно, очень опасен.

   - Кстати, - следователь задумался, - на ваш взгляд, он умеет себя вести в обществе? Вы понимаете, о чем я говорю?

   Светлана утвердительно кивнула.

   - Вы интересуетесь: свободно ли он держится?

   - Угу...

   - Очень свободно и очень уверенно, - хозяйка дома невесело усмехнулась. - Он, по-моему, из тех, кто любит повторять: "Наглость - второе счастье". Ну, и поступать соответственно.

   Акаев подхватил:

   - но он не хам...

   Женщина согласилась.

   - На бытовом уровне - нет. В трамвае, например, подобный ему материться не станет. Скорее утонченно высмеет. Даже не высмеет, а ... - Светлана в поисках подходящего определения защелкала пальцами.

   - Простебает, - проворчал следователь.

   - Что?

   - Слово есть такое. Жаргонное. Стеб. Изощренное издевательство, холодная ирония...

   Светлана поморщилась.

   - Да уж... Вообще, ирония - признак ума, а в уме ему не откажешь.

   - На ваш взгляд он - человек с образованием? - Акаев пытливо посмотрел на хозяйку квартиры. - Вы ведь тоже высшее имеете...

   Женщина хмыкнула.

   - Заочное...

   - Все равно, - следователь отмахнулся. - Так как?

   - Не знаю. Скорее всего он из тех, кого выгоняют курса с третьего. Но явно начитан, и явно не одними детективами.

   - Почему вы так решили?

   - Правильная речь, - Светлана пожала плечами. - Когда хочет - может быть вежливым... И даже изысканно вежливым.

    - Понятно, понятно, - Акаев, будто что-то вспомнив, снова полез во внутренний карман, но теперь уже с другой стороны пиджака и, покопавшись, вытащил небольшую фотографию.

   - Светлана Васильевна, - сказал он, протягивая хозяйке дома старый черно-белый снимок. - Посмотрите, это случайно не он?

   Женщина взяла фотографию и внимательно вгляделась в лицо изображенного на ней человека.

   - Вы знаете, - спустя некоторое время задумчиво произнесла она, - очень похож. Глаза те же... Губы, подбородок, форма черепа... Да! - женщина, наконец оторвавшись от изучения снимка, решительно кивнула. - Это он!

   Акаев в сомнении потер подбородок.

   - Вы уверены?

   - Уверена.

   Следователь вздохнул и, сунув фотографию обратно в карман, мрачно заметил:

   - Вот сейчас вы опять скажете, что я вам не верю...

   Светлана удивленно вскинула брови.

   - А в чем дело?

   - А дело в том, - Акаев медленно провел рукой по голове, приглаживая волосы, - что человек, изображенный на фотографии, умер много лет назад. Звали его Сергеем... Сергей Вакулин. Вор, убийца, наркоман. Кокаин нюхал. - Зачем-то добавил следователь, глядя на женщину внимательным взглядом. - Снимок сделан в 1965 году в "Крестах", где Вакулина и зарезали. Через полгода... Я вообще на эту фотографию случайно наткнулся. В архиве.

   Светлана поджала губы.

   - Ну, не знаю, - произнесла она, опуская глаза и нервным движением поправляя полу халата, - может быть...

   Затем упрямо вскинула голову.

   - Значит, он - его двойник. Или отец. По возрасту как раз подходит...

   - Да, - согласился Акаев, - по возрасту подходит. Ладно... Мы хоть знаем теперь, кого искать, - он похлопал рукой по карману.

   - По-моему, это и так проблемы не составляло, - несколько ворчливо заметила Светлана. - С такими-то приметами!

   - Приметы - дело ненадежное, - кавказец пренебрежительно скривился. - Сегодня он лысый, завтра в парике, послезавтра, вообще, бороду наклеит...

   - А рост?

   - Мало ли высоких?!

   - Нет, - женщина покачала головой, - настолько высоких мало. И он не просто высокий, он огромный.

   Акаев скептически хмыкнул, после чего, хлопнув себя ладонями по коленям, встал с кресла.

   - В общем, Светлана Васильевна, давайте договоримся... Ваш псих, конечно же, еще появится, тут у меня сомнений не возникает...

   Хозяйка квартиры поежилась.

   - Вот, - следователь снова полез в карман и достал прибор, отдаленно напоминающий стандартную милицейскую рацию. - Спрячьте куда-нибудь, но только так, чтобы в случае чего легко можно было

   дотянуться...Светлана, встав со стула, подошла поближе. Акаев продолжал:

   - Если возникнет необходимость - нажмите вот эту кнопку. Видите?

   - И что? - хозяйка квартиры осторожно прикоснулась к прибору.

   - Через пять минут мы будем у вас, - буднично произнес следователь и неожиданно улыбнулся. - Только спиной к входным дверям не стойте. Сами понимаете - в таких случаях не звонят. Светлана непонимающе поморгала глазами.

   - Вы что же, собираетесь дверь вышибать?!

   - А вы хотите, что б он вас прирезал и спокойно ушел через окно?! Кавказец хмыкнул.

   - Нам "висяков" и так хватает...

   - Чего?

   - Нераскрытых дел... Значит, договорились? Держите! - Акаев отдал рацию женщине и, повернувшись к выходу. Вдруг мягко добавил. - Не волнуйтесь, Светлана Васильевна. Все будет хорошо. Мы вас в обиду не дадим.
 

   Часы показывали полпервого ночи.

   Стакан коньяка, который Светлана, отчаявшись уснуть, выпила залпом, наконец-то начал оказывать свое действие. Голова будто налилась свинцом, и даже дым сигареты (тридцатой по счету за сегодняшний сумасшедший день) казался тяжелым. Он тек по губам, как горькая патока, повисая в воздухе вытянутыми синими

   языками.Мысли путались.

   "Пошло оно все к чертовой матери!.. Надоело! Следователь - дурак, ничего не понимает... Плевать я хотела на психа! В случае чего - шарахну чем-нибудь тяжелым - мало не покажется!.. Или милицию вызову. Посмотрим тогда... - хозяйка квартиры медленно, вялым движением провела рукой по лицу и криво усмехнулась. - А нефиг было шизофреников из дурдомов выпускать! Сидели б сейчас на Пряжке - горя бы не знали. Уход, питание, уколы успокаивающие. Так у них, видите ли, на психов денег нет! А у меня есть?! Мне, что, теперь железную дверь ставить? Или пистолет покупать?!"

   Светлана встрепенулась.

   "Слушай, а ведь это мысль! Надо к Акаеву сходить, взять разрешение, у Катьки стрельнуть деньгу и купить.. Такой, небольшой..."

    Женщина прикурила от окурка новую сигарету и налила себе еще полстакана.

   "Вот, Катька-молодец! Катька всегда молодец! Тут у нее не отнимешь. Приехала сразу, без разговоров, даже макияж толком не наложила. А она за этим строго следит... М-да..."

   Действительно, услышав в трубке рыдания Светланы (после визита следователя она все никак не могла успокоиться), Екатерина примчалась уже минут через двадцать - очень встревоженная и очень злая. На психа, разумеется. Рассказ Светланы ее немного успокоил.

   - Вроде деловой мужик, - высказалась она, имея в виду Акаева. - Вот, рацию дал...

   - Ну, дал, - уныло согласилась хозяйка квартиры, - а если не сработает?

   - Должна сработать! - Катька ткнула пальцем в надпись на задней панели прибора. - Видишь - "мейд ин Джапан". Значит, в Южной Корее сделана. Вещь надежная...

   Она отложила рацию в сторону и скорбно посмотрела на подругу.

   - Ну, хочешь - у меня несколько дней поживешь? Чего ты, в самом деле, тут одна будешь сидеть - трястись?!

   Светлана неожиданно рассердилась.

   - Нет уж! Этот шизофреник из дома меня не выживет! Да, и потом, - женщина невольно перевела взгляд на паркет возле кресла со следами "байкеровских" ботинок. - Просто так он не отстанет. Ловить, так ловить...

   В общем, Катька просидела у нее весь остаток дня, но потом все-таки уехала. Понятно, семья, муж, дом...

   "И правильно! - Светлана тряхнула заметно отяжелевшей головой. - Чегой-то из-за психов всяких у всех вокруг жизнь должна кувырком идти?! Фигушки!.."

   Хозяйка квартиры вновь подняла стакан, некоторое время сидела просто так, уставившись в пространство отсутствующим взглядом, затем выпила.

   "Бр-р-р!.. Ну и гадость! Зато - хорошо... Хорошо, когда на дворе ночь, дождь, а ты в теплой комнате, ни психов у тебя, ни сырости, ни луж под ногами!"

   Светлана пьяно ухмыльнулась и сама себе погрозила пальцем: "Смотри, подруга, не пережри! Все хорошо в меру... В том числе и шизофреники. И даже следователи!.. Интересно, кстати, что это за фамилия такая - Акаев? В смысле - чья? Азербайджанская или эта ... казахская? Надо бы узнать..."

   По телу женщины разлилось приятное тепло, веки начали слипаться.

   "Коньяк - хорошая вещь! Правда, дорогая зараза, сил нет! Кабы не Катька - черта с два я б его сейчас пила! Да, кабы не Катька ... В общем-то, если вдуматься, у меня в этой жизни всего лишь два настоящих друга... Вернее - три. Я сама, Катька и этот город - самый лучший город в мире! То есть Питер. Вот... А больше друзей нет. И не надо! И так хорошо..."

   Перед ее мысленным взором замелькали, как в режиме ускоренного воспроизведения на видеомагнитофоне, странные кадры - старые петербургские дворы, соединенные длинными, но почему-то очень низкими - в половину человеческого роста, проходами; грязный, в выбоинах асфальт; обнесенные ржавыми оградами, тесные скверики с чахлой зеленью...

   Это продолжалось довольно долго. У Светланы даже возникло ощущение движения по замкнутому кругу - слишком уж одинаковыми были узкие колодцы дворов под серым, моросящим мелким дождем, небом. Но вот наконец мелькнула последняя темная и сырая подворотня и взору женщины открылся бескрайний, заболоченный пустырь с одиноко торчащим посередине, подобно гнилому зубу, старым двухэтажным домом. Вдали виднелись еще какие-то строения, напоминавшие портовые склады, однако, плохо различимые в туманной дымке. Оттуда несло промозглой сыростью, то ли сказывалась близость реки, то ли там уже начинался залив.

   Светлана посмотрела вниз и обнаружила, что стоит на мокрых, прогибающихся под ее тяжестью, досках, положенных чье-то заботливой рукой поверх черной липкой грязи. Доски, а если быть точнее - мостки, вели через несколько огромных луж и упирались в порог дома с покосившейся входной дверью, на которой огромными кривыми буквами было написано одно единственное слово: "СЮДА". Женщина фыркнула: "Чего - сюда?! Заходить или заносить? Или плевать? Или мусор сваливать?.."

   Передернув плечами, она медленно побрела через заболоченное пространство. Грязь хлюпала под ногами, жирными сгустками просачиваясь сквозь щели в предательски тонком настиле, моросящий дождь оставлял на губах отвратительно-приторный привкус, то и дело на глаза попадались полузатопленные мутной водой, истлевшие останки каких-то животных. "Собак" - решила Светлана. Время от времени женщина поднимала глаза, и тогда ей казалось, будто не она движется к заброшенному, похожему на гигантский склеп строению, а сам дом наползает на нее - медленно, неотвратимо, подминая под себя чавкающую грязь и сгнившие трупы бродячих псов. Светлане ужасно не хотелось приближаться к этим обшарпанным, закопченым, потерявшим первоначальный цвет стенам и выбитым, заделанным фанерой окнам, но что-то, тем не менее, заставляло ее идти вперед - шаг за шагом, метр за метром, как в кошмарном сне.

   Наконец, достигнув подъезда и , поднявшись по трем высоким бетонным ступеням, Светлана взялась за старинную, изображающую дракона, кусающего собственный хвост, ручку. И сейчас же почувствовала в мертвом холодном металле слабую пульсацию - будто и не металл это вовсе, а твердая, сведенная нескончаемой судорогой плоть. Женщина поджала губы и решительно рванула дверь на себя. Взвыли проржавевшие, веками не смазываемые петли. Из открывшегося дверного проема пахнуло затхлым духом - прогорклым маслом, волглым бельем, полуистлевшей плесневелой бумагой. За небольшим, абсолютно пустым и пыльным вестибюлем, напоминающим вестибюль общежития или больницы, Светлана увидела длинный коридор с отслаивающимся линолеумом на полу, с рядом закрытых дверей по обеим сторонам - справа и слева, тускло освещаемый двумя заляпанными белилами лампами в жестяных абажурах.

   "свет есть - уже хорошо, - подумала женщина, осторожно двигаясь по проходу. - Значит, кто-то здесь живет. Может бомжи какие-нибудь. А может и студенты. Последние нежилой фонд любят - тут денег никому платить не надо... Особенно дома, поставленные на "капиталку" ценятся. Пока у городских властей дело до ремонта дойдет - можно и высшее образование получить. И не одно!"

   Светлана хмыкнула и, недолго думая, толкнула рукой первую попавшуюся дверь. Ее глазам предстала просторная, полутемная комната, куда свет проникал лишь сквозь зазоры между плохо пригнанными друг к другу листами фанеры. Со ржавого крюка в потолке, вместо люстры, зловеще и недвусмысленно свисала веревочная петля. И табуретка под петлей имелась - похожая, кстати, на кухонные табуретки Светланы - уже порядком рассохшаяся и ненадежная.

   В углу помещения стояла койка, на которой валялся небрежно брошенный поперек пружинной сетки матрас - с торчащими из дыр кусками желтоватой ваты, плоский, как вяленая рыба и пахнущий примерно

   также."Естественно! - женщина брезгливо поморщилась. - Здесь немудрено и повеситься! Все-таки, кажется не студенты тут жили, все-таки бомжи..." Она перевела взгляд с койки на серые, изрисованные похабными рисунками стены. Правда вот, надписи под рисунками были, мягко говоря, необычными. Рядом с неумело изображенными, гипертрофированными женскими половыми органами значилось: "Сей сосуд греха создан, дабы убивать в зародыше малейшую попытку сознания найти вневременную свободу. Свободу в себе. Раздвоение же невозможно по причине несоответствия вышеназванного действия Генеральному Плану". Под изображением двух совокупляющихся толстяков (почему-то с собачьими головами), чьей-то дрожащей, неуверенной рукой было выведено: " Остановись, мгновенье, ты - напрасно! Зачиная жизнь, в итоге получаем смерть. Зачем? Смысл?"

   "Философ недорезанный! - Светлана, которой надписи живо напомнили бредовые рассуждения Макса, раздраженно тряхнула головой. - Видать, обкололся дрянью, исписал стены белибердой всякой, да и повесился... Тьфу!" Она с непонятным ей самой ожесточением пнула табуретку, отчего та повалилась на бок и, в последний раз искоса глянув на петлю, вышла в коридор.

   Следующее помещение представляло из себя ванную комнату - с кафельным, испачканным землей полом и стоящей посередине огромной чугунной лоханью, до половины наполненной бурой водой. Когда же Светлана вплотную приблизилась к ванне, то с удивлением обнаружила, что вода покрыта толстым слоем грязного, полупрозрачного льда, за которым угадывались смутные очертания лежащего на дне человека. Женщина испуганно отпрянула в сторону, почему-то твердо уверенная в том, что утопленник сейчас же встанет, вылезет из ванны и, стряхнув с мертвого, распухшего тела осколки льда, медленно двинется через комнату, протягивая к нарушившей его покой пришелице, длинные бледные руки с черными ногтями...

    Однако, ничего подобного не произошло. Светлана судорожно вздохнула и потерла ладонями внезапно занывшие виски. "А может это и не покойник вовсе, - она посмотрела на сваленное в углу комнаты рваное тряпье. - Может манекен... Студенты развлекались... Вот только откуда в ванне лед? Здесь же совсем не холодно!.. То есть прохладно, конечно, но не мороз же стоит! Странно..."

   Женщина развернулась было, чтобы вновь выйти в коридор, когда заметила надпись выведенную то ли красной краской, то ли кровью на узком промежутке стены между потолком и дверью: "Везде, всегда и во всем: каждому - свое".

   А ниже, уже на самой двери, мелом было нацарапано: "Самоубийство - не грех! Самоубийство - возможность бесплатного освобождения. Не обращайтесь за билетами в кассы! Путешествуйте на крышах вагонов! Помните - наш Бог любит себя!" Внезапно Светлану осенило: "Ну, конечно же! Никакие это не бомжи, не студенты и не наркоманы. Это - сектанты! Члены какой-нибудь запрещенной религиозной общины, исповедующие отказ от жизни, добровольную смерть и прочую ахинею... А может вообще - сатанисты!"

   Женщина зябко повела плечами: "Сейчас вот как выскочат из комнат! Как потащат приносить в жертву!.."

   Тем не менее, все было тихо. Только вой ветра, стук дождевых капель по подоконнику, скрип рассохшихся половиц под изодранным в клочья линолеумом, да отдаленный, на пороге слышимости, гул работающих портовых кранов.

   Постояв еще какое-то время, Светлана наконец выбралась из "ванной комнаты" и вновь пошла по коридору, настороженно прислушиваясь к гробовой тишине, царящей в доме. Дойдя до конца прохода и, к своему немалому удивлению, не обнаружив лестницы, ведущей наверх, женщина развернулась на 180 градусов и двинулась назад.

   "Должна быть лестница! - сердито подумала она. - Не по водосточным же трубам они

   лазали!"Тут ее внимание привлекла дверь, все с той же шизофренической надписью, однако, выведенной уже более уверенной рукой: "СЮДА".

   "Ага... Понятно. Сюда и пойдем". Толкнув дверь Светлана увидела лестничную клетку, похожую на лестницу обыкновенной "хрущебы", только в наших пятиэтажках не бывает ступенек, устланных ковровыми дорожками. Дорожка, правда, была так себе - старая, дырявая, с пыльными следами подошв, окурками и картофельной

   шелухой...Поднявшись, женщина оказалась на втором этаже - ничем в общем-то не отличающимся от первого, за одним небольшим исключением - некоторые комнаты были открыты нараспашку, а из самой дальней - в противоположной стороне коридора, лился яркий электрический свет и доносилась негромкая музыка.

   Светлана застыла в нерешительности. "Ну, а что я им скажу? - подумала она, имея в виду предполагаемых обитателей дома. - Здравствуйте, я тут по болоту гуляла и решила к вам заглянуть?! А ты знаешь, милая, что бывает с одинокими женщинами, посещающими столь сомнительные места? Их потом находят частями в мусорных контейнерах: голову - на Петроградской, ноги - на Ржевке, руки - на Васильевском... Остальное - в пригородной электричке или же весной под растаявшим снегом... Не лучше ли тебе немедленно повернуть назад и покинуть это ужасное место?!"

   И все же любопытство пересилило страх. Светлана осторожно, стараясь особо не скрипеть половицами рассохшегося пола, приблизилась к дальней комнате и заглянула внутрь. Она увидела небольшое помещение, освещаемое яркой стосвечовой лампой, все в том же жестяном абажуре под потолком, старую кушетку с солдатской шинелью вместо одеяла и диванным валиком вместо подушки, а так же - стоящий на тумбочке древний приемник, сейчас настроенный на музыкальную волну. Единственное окно было заделано, но не фанерой, как на первом этаже, а ржавым листовым железом. В углу располагался обеденный стол со следами жалкой трапезы - банка из-под тушенки, смятая бутылка из-под "пепси", яблочные огрызки и куски хлеба.

   Неожиданно женщина вздрогнула. Обитатель комнаты явно был где-то рядом: в набитой окурками жестяной банке дымилась докуренная лишь до половины сигарета, будто хозяин на минуту отлучился и вот-вот вернется обратно. Но не это поразило Светлану. Над столом к пожелтевшим обоям огромной английской булавкой была пришпилена черно-белая фотография, на которой она узнала себя, а ниже кривыми, кроваво-красными буквами выведено: "ТА, КОГО СОПРОВОЖДАЮ". Женщина испуганно сжалась: "Он! Псих! И куртка его, как я сразу не заметила?! Надо уносить отсюда ноги... К чертовой бабушке!.. И чем быстрее, тем лучше!"

   Светлана повернулась было к выходу, но тут ее взгляд уткнулся в висящее рядом с дверным проемом зеркало. Древнее, темное, сейчас оно отражало ее испуганное лицо, расширенные от страха зрачки, дрожащие губы. И это отражение ... таяло, исчезало, проваливалось во тьму, будто растворяясь в ней. Затем, из таинственных зеркальных глубин, к поверхности потекла какая-то серая, неопределенная муть, похожая на потревоженный речной ил. Возникло ощущение абсолютной неправильности, нелепости происходящего, где вода течет не сверху вниз, а вбок, горизонтально...

   А потом случилось нечто вообще уж невообразимое: плотная, вязкая, как болотная трясина субстанция всколыхнулась и из нее, подобно утопленнику, вынырнул ... Макс - с белым, мертвым лицом, с горящим безумием глазами в воспаленных веках и со своей неизменной мерзкой ухмылкой.

    - Ну, наконец-то! - воскликнул он, прижимаясь лбом к "противоположной стороне" зеркала. Голос его звучал глухо, будто из-под земли. - Наконец-то ты зашла ко мне в гости! Поразвлекаемся? - из серой мути возникла его рука, крепко сжимающая скальпель.

   Со сдавленным криком Светлана бросилась прочь. И сейчас же пространство вокруг нее буквально взорвалось движением. Приемник оглушительно, словно кто-то до отказа повернул регулятор громкости, завопил безумной скороговоркой: "Итак, мы по-прежнему слушаем радио "Юго-Запад"! Своей знакомой Светлане, тот, кто ее узнал, передает музыкальный привет - песню Курта Коббейна "Изнасилуй меня". Надо ли говорить, что этот певец - никем не понятый, мучимый желудочными болями, давно покинул наш негостеприимный мир! Правда, уже без головы, разорванной крупнокалиберной пулей!.." Пол под ногами женщины зашевелился, будто стены дома принялись двигаться навстречу друг другу; доски, выгибаясь немыслимыми дугами частью - лопались, частью - с оглушительным треском вылетали из своих гнезд, щетинясь острыми кривыми гвоздями и поднимая клубы едкой пыли.

   Кое-как добравшись до конца коридора, Светлана ступила на мотающуюся из стороны в сторону лестницу и, судорожно цепляясь за перила, принялась спускаться. В этот момент многократно отражаемый от стен эхом, в пролете загремел низкий, хриплый голос преследователя:

   - Вниз по лестнице, ведущей вверх! Как это тебе нравится, дорогая?! Эй! Сука! Отвечай, когда я спрашиваю!

    - Пошел к черту, недоносок! - заорала Светлана, в гигантском прыжке преодолевая последние ступени и пребольно ударяясь плечом о косяк двери, ведущей в коридор первого этажа. - Оставь меня в покое!

   Призрачный голос захохотал.

   - Покой от слова "покойник", мэм! Не советую вам... решительно не советую. Тем более, здесь, в гостинице "У Максима"... О'кей?

   Женщина заскрипела зубами от бессильной ненависти. "Ублюдок! Подонок! Мразь! Погоди, дай мне только выбраться!.."

    Готовая ко всяким неожиданностям, она рванула дверь на себя и остановилась, как вкопанная. Первый этаж разительно отличался от дергающегося, трясущегося и саморазрушающегося второго. Те же стены, те же закрытые комнаты - покой и тишина. Вот только тусклые лампы в жестяных абажурах мигали подобно цветомузыке каждую секунду, необъяснимо меняя цвет - красный, зеленый, синий, оранжевый и снова - красный, зеленый, синий, оранжевый...

   Светлана, морщась, потерла ушибленное плечо. "Не знаю уж, как он устроил этот фокус с зеркалом, - подумала она, - но для меня сейчас главное - выбраться из дома. А там добегу до ближайшего отделения милиции или телефон найду, и будет у меня Макс отдыхать в палате для буйнопомешанных... Всю оставшуюся жизнь".

   Женщина решительно шагнула по направлению к выходу, но тут услышала знакомый звук рассекаемого лезвием воздуха и, оглянувшись, заметила мелькнувшую вспышку света - будто кто-то незримый размахивал скальпелем, становившимся видимым лишь в считанные доли секунды. Светлана остановилась, завороженно глядя на быстро приближающиеся сверкающие кривые, со свистом вспарывающие пустоту.

   - От меня не уходят не заплатив! - голос "психа" звучал из пространства, где-то на уровне двух метров от пола. - От меня уходят без денег, но с товарным чеком, подтверждающим покупку! - призрак омерзительно захихикал. - Дабы при случае предъявить по месту прибытия...

   И вновь сверкнуло лезвие - теперь уже в опасной близости от лица женщины.

   "Беги!" - рявкнул у нее в голове чей-то голос, напоминающий голос Екатерины. Стряхнув оцепенение, Светлана бросилась вперед по коридору, с ужасом ощущая, как ноги медленно, но верно перестают слушаться ее, становясь ватными, ненастоящими... Воздух превратился в патоку, женщина не бежала, а плыла в нем, отчетливо понимая, что до выхода добраться не сумеет, что единственный путь к спасению - укрыться в одной из комнат...

   С этого момента происходящее стало напоминать кое-как склеенный сумасшедшим монтажером фильм.

   Светлана опять увидела помещение со стоящей на кафельном полу ванной, из которой, размахивая скальпелем и медленно, как покойник из могилы в дешевом фильме ужасов, поднимался Макс. Куски бурого льда градом сыпались с его плеч, из перекошенного жесточайшей судорогой рта вырывались клубы пара.

   - Мне нужно твое эго, - невнятно бормотал он, перенося ногу через край ванны. - Давай поиграем в тепло... Что еще кроме него имеет значение? К чему еще стремиться?

    Тут же кафельный пол исчез, уступив место дощатому настилу, в нос ударил запах вяленой рыбы от полусгнившего матраса, за окном злобно взвыл ветер, гремя плохо пригнанными друг к другу листами фанеры. Теперь преследователь стоял на табурете в центре комнаты, тщетно пытаясь просунуть голову в петлю, свисающую со ржавого крюка в потолке.

   - Не лезет! - обиженно посетовал он, глядя на Светлану горящими веселым безумием взором. - Не мой размер! А чей? - псих провел рукой по шее. - Уж не твой ли, дорогая? Уж не для тебя ли все это приготовлено?..

   В ту же секунду в голове Светланы одновременно закричали несколько голосов, принадлежащих, как ей показалось и Катьке, и матери, и даже некогда влюбленному в нее парнишке-практиканту. Их крик был невероятно громким, от него болели уши и горло сжимали спазмы: "Не слушай его! Уходи оттуда немедленно уходи, слышишь?! Это -сон! Всего лишь - страшный сон! Не верь!.."

   Перед глазами женщины все поплыло. Закружилось в хороводе болотистый пустырь, страшный дом, с заколоченными фанерой окнами, мигающие разноцветными огнями лампы в жестяных абажурах, знакомые выцветшие обои, старый платяной шкаф, потолок, давно требующий ремонта... Постепенно сумасшедшая карусель замедлила движение, из мутного полумрака, подобно изображению на фотобумаге проступили детали, и Светлана увидела ночник рядом с мирно тикающим будильником, недопитую бутылку коньяка, пустой стакан, набитую окурками пепельницу.

   Стиснутые зубы ныли, все тело сотрясала крупная дрожь, а самое главное - никак не приходило облегчение от того, что это - всего лишь сон... И никак было не разжать рук, мертвой хваткой в мокрую от пота подушку...

   Больничный закрыли лишь через неделю, по сравнению с предыдущими - относительно спокойную. Ни псих, ни милиция не тревожили, только один раз заглянул участковый, поинтересовался - все ли в порядке.

   Светлана, здраво рассудив, что с правоохранительными органами в ее положении надо дружить, напоила его чаем и даже немного пококетничала, хотя участковый был уже пожилым мужиком - толстым и несимпатичным. Катька заезжала, но ненадолго - у нее опять начались неприятности с налоговой инспекцией, да и супружник вновь принялся чудить в своей привычной манере - связался с какой-то, то ли пэтэушницей, то ли студенткой... в общем - с лимитчицей. Являлся домой под утро, пьяный, в помаде, закатывал истерики. Катька совсем озверела - изъяснялась в основном матом, глотала транквилизаторы и к философским разговорам "за жизнь" не была предрасположена.

   В понедельник на работу Светлана опоздала: уже отвыкнув вставать в определенное время, банально проспала.

   "Ну вот, так я и знала! - размышляла она, трясясь в привычно набитом под завязку автобусе и тщетно пытаясь увернуться от волны перегары, извергаемой небритым типом в мятой шляпе. - Мало того, что теперь расспросами замучат, так еще ж воспитывать начнут: какой это, дескать, вы, Светлана Васильевна, сотрудник администрации предприятия, подаете пример рабочим?! Разве мы можем требовать от них повышения трудовой дисциплины, сами являясь на службу не вовремя?! Конечно! Будь у меня казенная "Волга" с персональным шофером, я, предположим, тоже на работу бы не опаздывала!.."

    Светлана решительно отпихнула плечом похмельного попутчика и принялась протискиваться к дверям.

   Выйдя из автобуса, она пересекла дорогу с вечно неработающим светофором "по требованию" и, уже приближаясь к проходной, обратила внимание на одну странность: обычно закрытые заводские ворота сейчас были распахнуты настежь, а на площадке перед управлением стояло несколько милицейских машин со включенными "мигалками".

    В будке вахтера сидел знакомый охранник. Семен Александрович - полковник в отставке, явно симпатизирующий Светлане и, частенько (особенно, когда на проходной не дежурил кто-нибудь из администрации, составляя списки опоздавших), закрывающий глаза на ее поздние приходы. Сегодня, правда, вахтер выглядел несколько растерянным и на приветствие женщины ответил слабой полуулыбкой, явно думая о чем-то другом.

   Миновав двор и, войдя в административный корпус, Светлана увидела спускающуюся по лестнице группу мужчин, среди которых двое были в милицейской форме. Один из офицеров вполголоса переговаривался с генеральным директором предприятия - непривычно бледным и явно чем-то подавленным. За ними суетливо семенил зам по быту - страшно взволнованный, весь идущий красными пятнами, совсем не похожий на того солидного, с положением в обществе господина, каким он всегда старался выглядеть.

   Начальство прошло мимо Светланы, не удостоив ее своим вниманием. Казалось, они вообще ничего вокруг не замечают...

   Недоумевая, женщина приблизилась к одной из курящих у окна в вестибюле служащих - заведующей лакокрасочным производством - и спросила в чем дело. Та посмотрела на Светлану, как на ненормальную.

   - Ты что, ничего не знаешь?!

   - Нет... - Светлана пожала плечами. - Я только с больничного вышла... Опять ЧП какое-нибудь?

    Завпроизводством мрачно усмехнулась.

   - Ага... ЧП! Курбатова убили! - и добавила, со странным удовлетворением в голосе. - Допрыгался, бизнесмен вшивый! Видать, деньги с дружками-бандитами не поделил... Те его ножом и пырнули.

   Светлана в ошеломлении потрясла головой.

    - Пырнули ножом?! Виталика?! Когда?

   Знакомая взглянула на нее со снисходительностью человека, всегда узнающего новости первым

   .- Когда - неизвестно. Очевидно - сегодня ночью. Вот зачем они его на коагулянты затащили - ума не приложу!

   Светлана непонимающе посмотрела на собеседницу.

   - Какие коагулянты?

   - Наши коагулянты, наши! - завпроизводством ткнула окурок в банку из-под кофе, заменяющую пепельницу и проворчала. - Насколько мне известно, больше в Питере цеха коагулянтов нигде нет.

   - Так его у нас на территории убили?!

   - Ну да! Где ж еще?!

   - А когда это обнаружилось?

   - С полчаса назад. На труп слесарь наткнулся, знаешь - Сергей Михайлович. Седой такой..

   - Ну, знаю... И что дальше?

   - Дальше ему с сердцем плохо стало. Перенервничал мужик... кое-как до медпункта добрел, а оттуда уже милицию вызвали.

   Тут Светлану кольнуло очень не5прятнрое предчувствие.

   - Ты сама-то его видела?

   - Кого? Слесаря? - удивилась завпроизводством.

   - Да нет, какого слесаря?! Виталика! Вернее - его труп?

   Собеседницу заметно передернуло.

   - Еще чего! - пробурчала она. - Мне этих трупов по телевизору каждый вечер хватает! А Курбатова, к тому же, говорят, изрезали страшно. Буквально, изуродовали...

    Светлана, неожиданно для себя самой поинтересовалась:

   - Где именно труп-то? Или его уже увезли?

   - Нет, - завпроизводством покачала головой, - не увели. Они прибытия какого-то начальника ждут. Из прокуратуры, наверное... А ты что, посмотреть хочешь?

   - Да, - женщина кивнула. - хочу.

   - Делать тебе нечего! - собеседница осуждающе поджала губы. - У слесарной мастерской его нашли, в закутке... - она понизила голос. - Он ведь, того... на стене распят. Представляешь? Руки монтажным пистолетом пробиты. Дюпелями... Прямо к кирпичам.

   Светлана похолодела от ужаса.

    - Что? - слабо переспросила она. - Чем руки пробиты?

   - Дюпелями. Их еще строители используют...

   Завпроизводством исподлобья взглянула на собеседницу.

   - В общем не советую... Да и потом, вряд ли тебя пропустят, там оцеплено все...

    - Ладно, - пробормотала Светлана, чувствуя, как волна озноба медленно поднимается от пояса к затылку, -

   пробьемся...Упрямо выпятив подбородок, она развернулась и вышла из заводоуправления, с твердым намерением увидеть все СВОИМИ ГЛАЗАМИ, хотя, если б ее сейчас кто-нибудь спросил: а зачем, собственно, ей это надо? - она не смогла бы ответить. Ее ТЯНУЛО на место преступления, как по слухам, тянет убийц...

   "Виталика зарезали... Господи, бред какой-то!" - думала она, быстро шагая по асфальтированной дорожке, ведущей от Управления к цехам, и, нервно теребя ремешок висящей на плече сумки.

   "Мне необходимо там побывать... А почему, ты знаешь? А потому что, предчувствие у меня нехорошее. И оно как-то связано с Максом... Наверняка связано... Черт, как голова болит! - Светлана морщась помассировала на ходу виски. - Нервы... Все мои болезни от нервов..."

   Территория за зданием столовой встретила женщину привычными запахами химии, непролазной грязью и плесневелыми кучами мусора. Миновав несколько производственных корпусов и, уже подходя к цеху коагулянтов, она наткнулась на заляпанный грязью чуть ли не по крышу желто-синий "УАЗик", возле которого лениво перекуривали двое в милицейской форме. Заметив Светлану, один из них шагнул вперед и поднял руку в предупредительном жесте.

   - Туда нельзя, - пробурчал он, окидывая женщину равнодушным взглядом.

    Светлана остановилась.

   - Но я здесь работаю, - неуверенно произнесла она, кивая в сторону цеха. - У меня задание.

   - У нас тоже задание, - скучно сказал милиционер, аккуратно стряхивая пепел с сигареты. - Никого не впускать. И не выпускать... Так что, возвращайтесь туда, откуда пришли. Всего хорошего. - и он повернулся к женщине спиной, давая понять, что разговор окончен.

   "М-да... "Нормальные герои всегда идут в обход", - мысленно усмехнулась Светлана. - Надо было сразу через цех квасцов идти. Грязища там, конечно, ужасная, зато уж наверняка милиции там нет".

   Она вернулась обратно к столовой и, выбрав наикратчайшую дорогу, двинулась прямиком через пустырь, осторожно пробираясь между штабелями треснувших бетонных плит, ржавых труб и опрокинутых вагонеток.

   "Интересно, сколько уже десятилетий здесь не ступала нога начальства?! - мрачно иронизировала она, то и дело натыкаясь на дохлых крыс и цепляясь краем плаща за торчащую из пыльной травы арматуру. - И сколько тут денег в землю ушло?! Причем, в буквальном смысле этого слова... Во! - Светлана поддела краем туфли некогда вполне исправный, но сейчас уже полуистлевший от времени респиратор. - Рокфеллеры фиговы! Да тут если один металлолом сдать - всем на зарплаты хватит - и на прошлые, и на будущие". Изрядно вспотевшая и злая, Светлана наконец приблизилась к цеху квасцов, представляющему из себя нечто среднее между древней котельной и разбомбленным пакгаузом. Проникнув внутрь через дверь черного входа, она медленно пошла по коридору, вдоль исходящих паром, плюющих обжигающими брызгами труб, замотанных грязной ветошью. Под ногами чавкала неаппетитная бурая масса, имеющая свойство приводить в негодность даже самую прочную обувь. Светлана скептически посмотрела на свои единственные туфли и вздохнула: "Черт меня сюда понес не переобувшись!" Добравшись до конца коридора, она миновала несколько подсобных помещений, где рабочие сваливали всякий хлам и, выглянув из двери, застыла как вкопанная.

   Нет, милиции рядом не было. То есть суетились поблизости несколько человек в форме, но их то и дело заволакивало густыми клубами пара, вырывающимися из давно прохудившихся трубопроводов. Зато буквально в нескольких шагах рядом с недостроенным зданием слесарной мастерской Светлана увидела Виталика. Он нелепо свисал с серой кирпичной стены, широко раскинув руки, представляя собой зрелище жалкое и ужасное одновременно. Его ладони были пробиты железными штырями, которые кто-то, очевидно, действительно, при помощи монтажного пистолета, с чудовищной жестокостью вогнал прямо сквозь плоть в кирпичную кладку. Полусогнутые ноги касались земли, остекленевшие глаза были выпучены, вокруг открытого рта запеклась кровь.

   Но главное было не в этом. Пижонистый пиджак Виталика оказался распахнутым, сорочка изодрана в клочья, а на груди и животе, чем-то чрезвычайно острым вырезано: "ОН НЕ СЛУШАЛ РАДИО ЮГО-ЗАПАД. ТОТ, КТО ЕГО УЗНАЛ".

   Светлана судорожно вцепилась рукой в дверной косяк и, чтобы не потерять сознание, низко опустила голову. Вернувшееся ощущение вязкого кошмара, будто скальпелем полоснуло виски невыносимой болью. Шатаясь, женщина сделала несколько шагов назад, в подсобку, где ее и вырвало. Не дожидаясь нового приступа тошноты, она, с непонятным ей самой ожесточением, сунула пальцы в рот, вызвав тем самым повторную волну рвоты. И еще раз... И еще.

   Горло заныло, мышцы живота свела глухая судорога, тем не менее, Светлана почувствовала облегчение.

   "Может надпись мне только привиделась?! - смятенно подумала она, сплевывая едкую горечь и стирая выступившие на глазах слезы. - Пойти посмотреть еще раз? Страшно... Ну, а что делать?! Должна же я

   убедиться..."Женщина тряхнула головой, яростно провела ладонью по лицу и вновь вернулась к выходу из здания. К сожалению, пар за это время еще более сгустился, скрывая распятый на стене труп. Судорожно вздохнув, Светлана осторожно двинулась по узкому проходу между производственным корпусом и слесарной мастерской, стараясь держаться поближе к стене цеха.

    Ее ноги чуть ли не по щиколотку утонули в жидкой грязи и их тут же начало жечь - не сильно, но вполне ощутимо. Дойдя до середины прохода, Светлана остановилась прямо напротив мертвеца.

   На этот раз никаких сомнений быть не могло - жуткая надпись действительно существовала. К тому же сейчас, с близкого расстояния, женщина заметила еще одну, леденящую кровь деталь: горло Виталика было перерезано от уха до уха...

   - Эй, вы что там делаете?!

    Светлана вздрогнула и оглянулась. К ней приближался невысокий, крепкий мужчина, одетый в штатскую одежду, однако, явно - работник правоохранительных органов. В руках он сжимал небольшой блокнот, совсем еще юное, веснушчатое лицо было сердитым.

   - Вы кто такая?! - спросил он, подходя к женщине вплотную. - Ваши документы?!

   Светлана, посмотрев ему прямо в глаза, медленно подняла руку и ткнула пальцем в сторону здания мастерской.

   - Я знаю, кто это сделал... - хрипло произнесла она, краем сознания отмечая, насколько изменился ее голос.

   Оперативник, удивленно поморгав рыжими ресницами, бросил быстрый взгляд на убитого и повторил свой вопрос, но уже тоном пониже.

    - А вы кто, собственно, такая? Вы здесь работаете? У вас документы какие-нибудь при себе имеются?

   Светлана поморщилась.

   - Да причем здесь документы?! Я знаю, кто убийца! Я...

   - Минуточку! - милиционер, деликатно взяв женщину под локоть, кивнул в сторону группы мужчин, стоявших чуть поодаль.

   - Пойдемте, все расскажете по порядку...

    - В чем дело, Егоров? - поинтересовался высокий седой полковник, неприязненно глядя на Светлану. - Опять посторонние?

   - Да вот, Семен Игнатьевич, - растерянно сказал оперативник, подводя женщину к группе, - она говорит, будто знает, кто убийца.

   - Да?! - полковник скептически хмыкнул. Затем, обратившись к Светлане тоном не допускающим возражений, произнес. - Будьте любезны, покажите ваши документы!

   Женщина, пожав плечами, раздраженно рванула с плеча сумочку, вытащила оттуда паспорт со служебным удостоверением и протянула полковнику.

   - Пожалуйста...

   Тут послышался чей-то знакомый голос:

   - Да это наша! Петрова Светлана Васильевна - инженер по технике безопасности.

   Подняв глаза, Светлана увидела начальника производства, а рядом - директора предприятия. Оба были смертельно бледны и старались не смотреть в сторону слесарной мастерской.

   - Разберемся... - пробурчал полковник, неторопливо перелистывая паспорт. Наконец, оторвавшись от изучения страницы с пропиской, он вернул документы женщине.

   - Итак, я вас слушаю.

   Светлана вздохнула.

   - Зовут его Максом. Максимом то есть... Фамилии не знаю. Он... В общем он меня как бы преследует...

   Внезапно ее осенило:

   - Да вы свяжитесь со следователем Акаевым, он в курсе!..

   - Как? - молодой оперативник вновь достал блокнот.

   - Акаевым! - повторила Светлана.

   Старший по группе медленно покачал головой.

   - Не знаю такого... Может он из Центрального района? Ладно, выясним... Ну, и что дальше?

   - Короче, этот Макс...

   - Подождите, - перебил ее полковник и, обернувшись к местному начальству, спросил. - У вас есть что-нибудь типа конторы, или там, не знаю... кабинета?

   - Конечно. - завпроизводством с готовностью закивал головой. - Здесь на втором этаже. Я провожу.

   - Прекрасно. - старший по группе повернулся к рыжему оперативнику. - Капитан, сейчас пойдете с этой женщиной, снимите показания. Четко, со всеми подробностями. Задача ясна? - Так точно! - Егоров посмотрел на женщину и сделал приглашающий жест. - Прошу вас...
 

   Почти все оставшееся до обеденного перерыва время Светлана просидела в тесной комнатенке, громко именовавшейся кабинетом заведующего производством, и во всеми подробностями описывала события последнего месяца. Егорова, как впрочем, и Акаева, интересовало: во что Макс был одет, какого цвета у него глаза, какой формы татуировка и т.д., и т.п.

   Вконец запутавшись в описании внешности предполагаемого убийцы, женщина посоветовала оперативнику не тратить время зря, а порыться в архивах, где имеется снимок шестьдесят пятого года зарезанного в "Крестах" зека. Капитан удивленно задрал брови.

   - А при чем тут зек? Тем более убитый в середине шестидесятых?

   - Мне его фотографию следователь принес, на опознание... Помните. Я ведь уже рассказывала...

   Светлана посмотрела на оперативника и с досадой тряхнула головой:

   - Акаев! Следователь! Ваш полковник еще сказал, что не знает такого.

   - Ну, помню. - Егоров пожал плечами. - Дальше-то что?

   - Так вот. Человек, изображенный на снимке - копия Макса. Может даже его отец.

   Милиционер вновь принялся водить авторучкой по листу бумаги, низко наклонив голову и близоруко щурясь.

   - Хорошо, мы проверим, - сказал он, отрываясь он писанины. - А теперь, давайте-ка вернемся к татуировке. Вот, вы говорите - дракон. Но какой дракон - японский или китайский? Вы знаете, чем они отличаются?..

   В общем, когда показания были сняты, подписаны и женщина вышла наконец из цеха коагулянтов, до обеденного перерыва оставалось чуть больше получаса. Труп Виталика к этому времени уже увезли, тем не менее все, будто сговорившись, продолжали разговаривать вполголоса, выглядели подавленными и к коагулянтам старались лишний раз не приближаться.

   Добравшись до своего кабинета женщина первым делом скинула заскорузлые от грязи туфли и скептически осмотрела ступни ног. Кожа изрядно покраснела, однако, жжение уже не беспокоило. Вот только от дорогих импортных колготок остались лишь жалкие ошметки неопределенного цвета.

   - Разорюсь я с этими шизофрениками! Точно! - удрученно пробормотала Светлана, задирая юбку и с гримасой отвращения стягивая пришедший в негодность капрон.

    Выбросив бурый комок в мусорную корзину, она обтерла ноги платком ( который предварительно намочила, зайдя по пути в туалет) и, вздохнув, полезла в письменный стол, где на всякий случай держала запасные колготки. Обычно перед тем, как идти на территорию (особенно, в дождливую погоду) Светлана переодевалась в шерстную робу и резиновые сапоги, но сегодня ей было не до этого. Сегодня вообще было не до чего. Всю вторую половину дня она просидела в своем кабинете, приводя в порядок отчетность и старалась ни о чем не думать. Однако, то и дело, перед ее мысленным взором возникал распятый на кирпичной кладке труп Виталика с черным от засохшей крови горлом и глумливой надписью, вырезанной скальпелем ("Конечно, скальпелем! Чем же еще?!") на бледном, пухлом животе с дряблой кожей.

   Страха, как это ни удивительно, Светлана не испытывала. На нее навалилось странное оцепенение, когда хочется одного: лечь, отвернуться к стене и чтобы тебя не трогали. Еле дождавшись окончания рабочего дня, показавшегося ей абсолютной бесконечностью, она вяло собрала вещи, морщась влезла в так и не отмытые туфли, и вышла из кабинета, хлопнув дверью.

   На улице дул пронзительный ветер, и шел дождь, немного взбодрившись, провела рукой по волосам, поправляя прическу, запахнула поплотнее плащ и, быстро миновав проходную, успела вскочить в автобус, идущий в нужную ей сторону.

   "Ладно, хоть с транспортом повезло! - уже значительно веселее подумала она, протискиваясь сквозь мокрую толпу в центр салона. - Приеду сейчас домой - первым делом поем! А то весь день без обеда... Да и не до еды было, откровенно-то говоря!.. Потом что? Потом, Катьке позвоню. Расскажу про Курбатова. Потом..."

   Неожиданно над ее ухом прозвучал вкрадчивый, до отвращения знакомый голос:

   - Девушка, я надеюсь - вы сейчас не выходите?

   Светлана шарахнулась в сторону, задев сумкой сидящего у окна пожилого мужчину и чуть не упав при этом. Несколько мгновений она вообще не могла издать ни звука, чувствуя как горло свело судорогой; в ужасе глядя на Макса, нависавшего над ней подобно персонажу из кровавого голливудского триллера.

   - Привет! - псих ослепительно улыбнулся. - Едем на хауз? После трудов праведных? Спецодеждой-то всех обеспечила? А то Виталик огорчится... Или все-таки не станет? Старые знакомые, как никак...

   Светлана опять подалась назад, наступая на чьи-то ноги...

   И тут ее прорвало.

   - Помогите! - закричала она, обводя соседей по автобусу безумным взглядом и тыча пальцем в заходящегося от смеха Макса. - Это убийца! Он сегодня ночью убил человека! Он - сумасшедший! Его необходимо

   задержать!..В это мгновение автобус занесло на повороте, и люди, пребывающие от Светланиного крика в некоторой растерянности, повалились друг на друга, роняя зонты и сумки.

   - Вы что, ненормальная? - обращаясь к женщине, раздраженно произнес бородатый толстяк, потирая ушибленный локоть. - Чего вы орете?!

   Одновременно с этим крепкий коренастый парень, на вид то ли бандит, то ли спортсмен, решительно положил руку на плечо "психа":

   - Слушай, мужик... - начал было он, однако, договорить не сумел.

   Макс, развернувшись, нанес короткий, но чрезвычайно болезненный удар заступнику куда-то в область грудной клетки. "Спортсмен", выпучив глаза, схватился за грудь, согнулся в три погибели и с шумом выдохнул воздух. Попытка вновь сделать вдох вызвала у него лишь сильнейший приступ кашля. Парень вяло шагнул к выходу и, почти теряя сознание, привалился к дверям.

   Макс сочувственно поинтересовался:

   - Больно? А ты не лезь! Сами как-нибудь разберемся.

   Автобус остановился. Посрамленный "спортсмен" не оглядываясь выбрался из салона и, сделав несколько неверных шагов, буквально упал на расположенную поблизости скамейку. Светлана тоже рванулась было прочь, но Макс перегородил ей дорогу.

   - Подожди, девочка. Мы еще не договорили, - ласково шепнул он.

    После чего, оглядев пассажиров веселым взглядом и приложив руки к груди, абсолютно искренне воскликнул:

   - Братцы, не пугайтесь! Это мы время от времени ссоримся подобным образом... Она, - Макс кивнул в сторону Светланы, - так и сказала: мол, если ко мне на улице приблизишься - я кричать начну. А я ее просто люблю! И ничего более...

   Псих говорил горячо и убедительно. В толпе мелькнуло несколько сочувственных улыбок, хотя некоторые по-прежнему глядели на гиганта с опаской: слишком уж экстравагантно он был одет и подстрижен, слишком уж круто отвечал на любые попытки ему помешать. Безумец вновь повернулся к Светлане.

   - Стой спокойно и слушай, что я тебе скажу! - жестко, хотя и негромко вымолвил он, глядя куда-то поверх голов холодным пустым взором. - В том, что случилось на заводе - моей вины нет. Просто у определенных групп возникли определенные интересы, и силовые потоки переплелись именно в данной точке бытия. Как временной, так и пространственной... Ты можешь подумать, будто ликвидация Курбатова - жертвоприношение. Но пойми: моя роль в происходящем ничтожна. Я лишь винтик в гигантской, сложной, хотя, к сожалению, ржавой машине...

   Женщина слушала всю эту дикую ахинею краем уха, лихорадочно соображая: что ей предпринять, если псих вновь заблокирует выход из автобуса на остановке возле станции метро.

   "Драться буду! - отчаянно подумала она, до боли сжимая кулаки. - царапаться, кусаться, орать буду, пока кто-нибудь на помощь не придет!"

   - Эй, да ты меня слушаешь? - Макс, нахмурив брови, двумя пальцами легонько приподнял подбородок Светланы, посмотрев ей прямо в глаза.

   - Запомни, - сурово произнес он, - все суета и тлен, кроме выпавшего шанса... Ваш Виталик был шлаком, а потому получил уникальную возможность реализовать себя, хотя бы в качестве корма для червей. Пусть он и этого не заслуживал...

   Женщина, еле сдерживая злость, процедила сквозь зубы:

   - Ты... То есть вы хотите сказать, что никого не убивали, над трупом не издевались, и здесь оказались совершенно случайно?!

   Преследователь, в глазах которого мелькнул издевательски веселый огонек, вновь в своей отвратительной манере, зашамкал по-стариковски:

   - Ой, внученька, да что ж ты серчаешь?! Да мы здесь проездом, все чинно, благородно... Не хулиганничаем, не сквернословим, мертвых не трогаем...

   Макс ухмыльнулся и уже нормальным "своим" голосом продолжил:

   - Хотя, конечно, всякое случается. Одни радио не слушают, другие от подарков отказываются, третьи - дружбу отвергают... Непорядок, согласись. Разве можно в наше суровое время друзьями брезговать?

   Нельзя...Неожиданно Светлана вцепилась в куртку психа и, задыхаясь от ярости, рванула на себя черную скользкую кожу.

   - Значит, ты, сукин сын, мне дружбу предлагаешь, да?! - прошипела она, с ненавистью глядя в узкие, мертвые зрачки. - Любишь, значит, на женщин со скальпелем бросаться, в чужие дома вламываться и судить любишь - кто годен на корм червям, а кто - нет?! А вот мы сейчас дойдем с тобой до милиции, да посмот...

   Закончить фразу ей не удалось. Сумасшедший вдруг заверещал невыносимо высоким фальцетом, напоминающим звук скользящего по стеклу железа. Его крик заставил Светлану отпустить куртку и испуганно отпрянуть в сторону, зажав уши ладонями и зажмурив глаза. Мгновенно, несмотря на давку, вокруг Макса образовалось мертвое пространство. Довольный произведенным эффектом, он склонился в шутовском поклоне.

   - Спасибо за внимание, дамы и господа! А так же: пардон, пардон и еще раз пардон! Это мы просто учимся, голос разрабатываем... В "Мариинку" устраиваться будем. Тенором на полставки.

   Псих откинул назад голову и неестественно захохотал.

   К счастью, автобус, сделав последний поворот, наконец-то затормозил у входа в метро. Светлана, вновь устремившись к дверям - на этот раз без всяких препятствий со стороны Макса, выбежала из салона и лихорадочно огляделась по сторонам.

    - Мы что-то ищем? - промурлыкал над ее ухом сумасшедший. - Метро вон там...

   Женщина посмотрела на красивое ухмыляющееся лицо с безумными глазами и быстрым шагом направилась к подземному переходу, возле которого, лениво поглядывая на уличных торговок и попрошаек, скучал милицейский сержант. Макс не отставил.

   - Моя жандармерия меня бережет? - поинтересовался он, давясь бессмысленным, визгливым смехом. - сейчас пожалуемся дяде, да? Скажем: дядя, меня невинную девочку, вот этот нехороший мальчик обижает!.. И дядя тут же вынет большую дубинку, пистолетик, да ка-а-ак...

   - Товарищ милиционер, помогите! - задыхаясь выпалила Светлана, подбегая к сержанту и по инерции, чуть не сталкивая его вниз по ступеням. - За мной гонится убийца1 - добавила она мелодраматично, вцепившись, дабы удержать равновесие, в рукав форменного кителя. Сержант, пошатнувшись, двумя руками инстинктивно оттолкнул женщину и схватился за висящую на поясе дубинку.

   - Вы что, с ума сошли?! - рявкнул он, выставляя перед собой "демократизатор", наподобие средневекового меча. - Кто такая?! Ваши документы!

   - Да какие документы?! - чуть не плача простонала Светлана. - За мной гонятся! Вот этот! - обернувшись, она хотела показать на Макса, однако, никого за своей спиной не обнаружила. Психа и след простыл. Еще секунду назад он был здесь, хихикая и брызжа в ухо слюной, и вот - как сквозь землю провалился.

   - Ничего не понимаю, - женщина перевела растерянный взгляд обратно на милиционера. - Он же только что рядом стоял! Вернее шел...

   - Кто шел? - сержант, уже несколько придя в себя, выразительно похлопал по руке дубинкой, после чего, не дожидаясь ответа, повторил сове требование:

   - Ваши документы!

   - Господи! - Светлана, чувствуя, как мысли разбегаются в разные стороны, вздохнув, открыла сумочку, достала оттуда паспорт и протянула милиционеру. - Вот , пожалуйста, - пробормотала она, - мои

   документы...Постовой небрежно пролистал красную книжечку, мельком сверив фотографию с оригиналом и привычно задержавшись на странице с пропиской.

   Ну и кто же вас преследовал? - с изрядной долей иронии спросил он, отдавая паспорт и засовывая дубинку обратно в специальную ременную петлю.

   Светлана мрачно покачала головой.

   - Никто. Извините. Я... Я ошиблась. То есть мне показалось...

   Сержант вдруг улыбнулся некрасивой щербатой улыбкой.

   - Когда кажется - креститься надо! - многозначительно изрек он известную банальность. Затем вновь посуровев, небрежно отдал честь и отошел в сторону.

   - Это ты своему начальству скажи, если такой умный! - проворчала себе под нос Светлана и, в последний раз окинув улицу настороженным взглядом, принялась спускаться вниз - мимо многочисленных попрошаек с фальшивыми протезами, продавцов газет и подозрительных типов с рукописными табличками: "Куплю СКВ. Дорого". От эпизода с постовым на душе оставался крайне неприятный осадок, к тому же мучил вопрос: как Макс мог оказаться в автобусе, в который она села в самый последний момент, уже и не надеясь, что успеет?! Случайность? Не бывает таких случайностей!

   "... Что же до моего безумства с хватанием психа за воротник, то кажется страх, как и любовь, способен иногда оборачиваться своей противоположностью. То есть ненавистью, - размышляла она, проходя через турникет и ступая на движущиеся ступени эскалатора. - Вот куда он потом делся, совершенно непонятно. Растворился в воздухе? Сделался невидимым?... или за парапет спрятался?.."

   Светлана помассировала пальцами вновь занывший висок и тяжело вздохнула: "Боже, как мне все это надоело!" Войдя в поезд, она довольно удачно заняла место в самом углу вагона, откинулась на мягкую спинку сиденья и устало сомкнула веки.

   "Интересно, как Макс на Виталика вышел? И каким образом удалось затащить его на завод? Да еще ночью?! - женщина поморщилась. - Или тут вес же совпадение? Убрал Курбатова по заказу, а заодно меня лишний раз попугал... так сказать, приятное с полезным". Светлана саркастически ухмыльнулась.

   "Нет, не похож он все-таки на киллера. Слишком уж заметен. Или похож?... Подожди-ка! - она мысленно встрепенулась. - А вдруг Макс, действительно, никого не убивал:! Лазил по заводу, случайно наткнулся на труп и вырезал... Стоп! У мертвых, как известно, кровь не идет. У Курбатова же весь живот в крови был... Или она из горла натекла? Черт! Ничего не понимаю!.."

   - Спать в метро?! Помилуйте, мадам, так ведь и кошелька лишиться недолго!

   Светлана вздрогнула и расширившимися от неожиданности глазами уставилась на устраивающегося рядом "психа". Макс осклабился.

   - Вы, Светлана Васильевна, судя по всему, чрезвычайно легкомысленный человек в плане обеспечения личной безопасности! Вот давеча: открыли мне дверь, поверив распространенной у грабителей, избитой байке о срочной телеграмме... Конечно, ваша тревога о здоровье матушки понятна и оправдана, но все же бдительность - превыше всего! - псих с важным видом поднял палец. - Гипертония или ишемическая болезнь сердца у родителей - еще не повод забывать о себе...

   У женщины от этих слов мороз прошел по коже.

   - Откуда вам известно о моей матери?! - нервно спросила она, с испугом глядя на преследователя.

   Макс улыбнулся с довольным видом.

   - О, мне много чего известно1 С кем вы дружите, чем питаетесь, по каким улицам предпочитаете гулять, даже с кем спите время от времени... Впрочем, как правило, не получая удовлетворения. Так, - преследователь неопределенно помахал в воздухе рукой, - справление естественной нужды, на вроде похода в туалет.

   Сидящая рядом и прислушивающаяся к их разговору пожилая женщина, возмущенно фыркнула, осуждающе посмотрев на Макса.

   Светлана прищурилась.

   - Вас, что, кто-нибудь ко мне подослал? - спросила она, чувствуя, как на смену ярости приходит ледяное спокойствие. - Говорите, не стесняйтесь, я ведь все равно узнаю!

   Псих развеселился.

    - Ага, подослал! Великая Ложа, а так же ЦРУ, Моссад и ФСБ. Им, знаете ли, очень интересно - можно ли вас довести до оргазма в первую же внебрачную ночь?!

   Тут Макс наклонился вперед и, в одно мгновение убрав с лица улыбку, заговорил весомо и напористо:

   - Вы же, обжегшись на молоке, теперь не то, что на воду - на лед дуете! Верно? Да, был человек - красивый, благополучный, богатый, как бы сейчас сказали "крутой". Вы, тогда еще совсем девочка, его любили... Хотя "любили" - слабо сказано. Вы боготворили его, выслеживая по вечерам, бешено ревнуя ко всем подряд, втайне целуя лестничные перила, которые коснулась его рука... правильно говорю?

    Светлана, изумленная до глубины души, зачарованно кивнула. Макс продолжал:

   - Вы любили, но безответно. Он вас мучил, издевался над вами, причем, изощренно, садистски. И в результате у вас в сознании закрепился стереотип. С одной стороны вы хотите сильного человек, с другой - нежного. Однако, мужики вам попадались в основном дубовые, без фантазии. Или воняющие перегаром "трахальщики" с одной извилиной - и той на заднице, или же плаксивые создания, вечно путающиеся в соплях, счетах за квартиру и в отношениях с некрасивыми, разжиревшими до неприличия законными супругами. Вы их по доброте душевной жалели, но выходило вам это боком: не особо-то приятно утром убирать из ванной блевотину, чувствуя тянущую боль внизу живота от неудовлетворенного желания!.. Страшное это дело - рефлексирующая интеллигенция! Нормальной женщине ложиться в постель надо не с пузатыми бухгалтерами, обожающих пить под Никитиных дешевую водку гранеными стаканами, и не с продавцами мясных отделов, знающих лишь одну позу - "джентельмен сверху", нет! - Макс сверкнул глазами. - Ложиться тебе, родная, надо со мной! Я вот, к примеру, могу языком работать... О чем ты всегда в тайне мечтала... Верно?

   Женщина, перепуганная так, как еще никогда не пугалась, резко встала со своего места.

    - Пошел вон! - прохрипела она, стараясь подавить накатывающую обморочную волну дурноты. - Я... Я кричать

   буду!Сумасшедший с готовностью кивнул.

   - Будешь, будешь... Хочешь помогу7 А-а-а! - заорал он дурным голосом, выкатывая налитые кровью глаза. - Помогите! Волки!

   - Постыдились бы, молодой человек! - громко воскликнула соседка, от возмущения вся идущая красными пятнами. - Что вы себе позволяете в общественном месте?!

   Макс среагировал незамедлительно. Схватившись за голову, он принялся раскачиваться из стороны в сторону, как китайский болванчик, причитая нарочито гнусавя:

   - Ой, как вы правы! Что же я несчастный наделал?! Как же мне жить-то теперь?! Как собственным детям в глаза смотреть?! Или выйти сейчас из метро, пойти к Неве, да и утопиться в ее тяжелых, свинцовых водах, воспетых поэтами и прозаиками?! Разве думали она, создавая свои бессмертные творения, что однажды, Божьим попущением явится на свет столь отвратительный, ничтожный и склизкий червь, как я - грешный?! Нет мне прощения! Нет теперь мне утешения ни в чем - нив высокой литературе, ни в низменных страстях бренного тела! Пойти и утопиться! И удавиться! И застрелиться!..

   Тут не выдержал стоящий у дверей военный в форме майора.

   - Эй, парень, завязывай кривляться! - произнес он, с отвращением глядя на психа. - Кончай базар!

   Макс тут же опустил руки и, холодно усмехнувшись, неторопливо встал с сиденья. Светлана шарахнулась от него, как о прокаженного, и, отбежав, спряталась за спинами стоящих в проходе людей.

   - А то что? - негромко поинтересовался сумасшедший, нагибаясь и медленно протягивая руку к голенищу высокого ботинка. - По попе отшлепаешь?

   - Товарищ офицер, осторожнее! - в ужасе завопила Светлана, тыча пальцем в психа. - У него там нож... То есть скальпель. Он человека убил!

   - Слушай ты, ублюдок! - военный поставил на пол "дипломат", который до этого держал в руках, и расправил плечи, явно готовясь к драке. - Не сесть ли тебе на место, а? Как ты считаешь?

   Макс хмыкнул.

    - Как я считаю? - переспросил он. - А вот как : раз, два, три... оп! - в ту же секунду в черной перчатке с обрезанными пальцами, будто ниоткуда возник сверкающий скальпель. - Ну как? Дальше считать

   будем?Военный побледнел, губы его сжались в тонкую нить, желваки заиграли на скулах. Он сделал обманное движение, тут же всем корпусом качнулся влево и... В вагоне погас свет.

   Дико завизжала стоящая рядом со Светланой девица, заревел ребенок; кто-то принялся, распихивая окружающих локтями, пробиваться в глубь вагона, кто-то наоборот - устремился к выходу. Короче, началась свалка.

   А через несколько секунд поезд выскочил из туннеля на залитую яркими огнями станцию, автоматические двери открылись, и возбужденные люди повалили на перрон, увлекая с собой Светлану. Раздался крик: "Быстрее! Там, в вагоне драка!" В толпе замелькали милицейские фуражки.

   Женщина, прижавшись к колонне, вертела головой по сторонам, надеясь обнаружить или Макса, или, так кстати подвернувшегося, военного, однако ни того, ни другого ей заметить не удалось.

   "Да что ж это такое?! - смятенно думала она, вновь переживая самый свой страшный кошмар наяву, когда странный и опасный тип, непонятно почему и зачем к ней привязавшийся, вдруг принялся во всеуслышание разглагольствовать о вещах, известных лишь самой Светлане.

   "Кто же он все-таки такой?! Сумасшедший, наделенный способностью к ясновидению?.. Бред собачий! - женщина поморщилась. - Сюжет для бульварной газетенки..."

    Вконец издерганная и взвинченная, она решила больше не искушать судьбу в подземных перегонах и, поднявшись по эскалатору, оказалась на площади Александра Невского перед гостиницей "Москва"

   "Пройдусь до дома пешком. Хоть развеюсь немного... - с этой мыслью женщина зашагала по тротуару, всеми силами отгоняя от себя ужасный вопрос, вертящийся у нее в мозгу, подобно таракану на раскаленном противне. - Откуда Макс меня знает?!"

   Тут, как ни крути, напрашивались три варианта ответа: либо он - мощный гипнотизер, вытянувший при встрече мельчайшие подробности ее жизни, а после заставивший забыть об этом, либо Макс работает на мафию или ФСБ ("Может ведь человек, сам того не ведая, перебежать дорогу сильным мира сего!")... "Ну и третье, - Светлана посмотрела на свое отражение в зеркальной витрине бутика и поежилась. - Не сошла ли ты, подруга, с ума?!"
 

   Войдя в квартиру, женщина первым делом бросилась к письменному столу и достала из ящика прибор, оставленный ей Акаевым. "Куда бы мне его деть? - подумала она, вертя в руках рацию. - Может в карман халата сунуть? Точно!"

   Торопливо разувшись и скинув плащ, Светлана прошла в ванную, резким движением сорвала с крючка домашний - уже изрядно потрепанный халат и, натянув его поверх повседневной одежды, положила прибор в широкий оттопыривающийся карман. О том, чтобы переодеться полностью - и речи быть не могло. После сегодняшних событий женщина не сомневалась: Макс еще объявится. И, конечно же, постарается проникнуть в квартиру. "Тут-то мы его и встретим! - зло подумала она. Нащупывая рукой холодную пластмассу. - ночевать ты у меня, дружок, нынче в "Крестах" будешь! Со своим идиотским скальпелем!"

   Затем, решив все-таки поесть, Светлана переместилась на кухню, где вспомнила, что хлеб кончился еще вчера, и что она намеревалась его купить по дороге с работы домой, да так и не купила.

   - Я с этим шизофреником не только разорюсь, - угрюмо сообщила хозяйка квартиры пустой хлебнице, - я с ним еще и дистрофиком стану!

   Пожав плечами, она полезла в стенной шкафчик и, выудив с самой верхней полки пачку печенья с давно истекшим сроком годности, бросила ее на стол. "Так... А тут мы что имеем? - открыв холодильник, женщина достала блюдце с тощей "общепитовской "котлетой и, брезгливо принюхавшись, вздохнула. - Просто замечательно! Котлета с печеньем! Оригинальное блюдо от ресторана "У Светланы", патент мой". После чего, переложив котлету на сковородку, зажгла

   газ."Может еще вареньем помазать? А что? Будет чем психа угостить! Он у нас любит неожиданные сочетания..."

   Вспомнив, как Макс размешивал пальцем в стакане мутную, сладко-соленую бурду, хозяйка квартиры передернулась от отвращения.

   - Однако, что-то его нет, - она посмотрела на часы и, машинально сунув руку в карман халата, потрогала рацию. - Или он все-таки в милицию загремел? Прямо из метро, а?.. Хорошо бы! Но тогда наверняка Акаев заявится с сообщением... Эх, телефона нет!"

   Без всякого аппетита съев котлету и попив чая с печеньем, Светлана прошла в комнату и, скинув тапки, завалилась на диван.

   "Телевизор, что ли, включить? - лениво подумала она, поглядывая на свой старый, огромный, как вымерший динозавр "Электрон", берущий в последнее время лишь два цвета - зеленый и синий. - Вдруг в криминальной хронике сегодняшнюю свалку в метро покажут? Вдруг там Макс все же порезал кого-нибудь?.. Нет, не хочу!" Женщина перевернулась на живот и уставилась на поврежденный шипованой подошвой паркет возле кресла.

   "Если Макс из мафии, то что мне остается? Правильно! Сообразить, когда и в чем я этой симпатичной организации, образно говоря, на хвост наступила. Причем, сама того не ведая.. Слушай, а может это как-то с Катькой связано?! - Светлана встрепенулась. - Действительно! Подруга моя драгоценная с большими деньгами дело имеет, супружник ее вообще неизвестно чем занимается - то ли нефтью, то ли алмазами... И потом... - женщина нахмурилась. - От Екатерины у меня тайн не существует. Сейчас, правда, уже и не вспомнить точно, что я ей рассказывала, а что нет, но сам факт... Бр-р-р! Не хочется даже думать об этом!"

   Постепенно мысли Светланы начали путаться: "Ну, не с мафией же она связана! Зачем?.. И неужели промолчала бы? Что-что, а актриса из Катьки никудышная. Не умеет врать... И я не умею.. А что я умею?.. Валяться вот так, как куль и разлагаться... Ну, понятно!.. Денечек сегодня был тот еще!.. Вот, маленько подремлю и займусь... чем-нибудь... Отдохну и..."

   Через секунду Светлана уже крепко спала, не слыша ни пьяных воплей разругавшихся во дворе алкашей, ни истошных завываний двух готовящихся к драке бродячих котов, у мусорного контейнера, ни включенного на всю мощь радиоприемника в чьем-то распахнутом настежь окне. Проснулась она, когда в комнате было совсем темно, мокрая от пота, не ощущая собственных рук. "Черт! Опять отлежала!.." Перевернувшись на бок, хозяйка квартиры принялась усиленно шевелить плечами, восстанавливая кровообращение.

   "Интересно, сколько я продрыхла? - подумала она, переводя взгляд на узкую полоску неба над крышей противоположного дома. - Часа три, наверное... Теперь точно - полночи в постели проворочаюсь... Тьфу!"

   Тем временем кисти рук начало покалывать, пальцы свело легкой, но крайне неприятной судорогой. "Говорила мне мама: не спи на животе!" - женщина, усмехнувшись, начала энергично растирать онемевшие конечности.

   И в этот момент в дверь позвонили.

   От неожиданности сердце Светланы, на мгновение остановившись, тут же пустилось в бешеный галоп, по спине прошла волна озноба, заныли виски.

   "Он! - рявкнул в голове чей-то ужасный голос. - Макс! Явился-таки!"

   В панике Светлана чуть было не нажала заветную кнопку на милицейском приборе, но вовремя одумалась: "А вдруг это кто-нибудь другой?! - прикинула она, вставая с дивана, включая свет и нехотя делая шаг в сторону прихожей. - Вдруг почтальон или Катька в гости решила заскочить? Хороша же я в таком случае буду!"

   Дойдя до входной двери, женщина достала из кармана рацию и, положив большой палец на кнопку вызова, хрипло произнесла: "Кто там?"

   - Свои, свои! - в этот раз сумасшедший даже не пытался изменить голос. - Пустите заплутавшего в ночи одинокого путника! Верните ему утраченную веру в человечество и, да и воздастся вам за доброту вашу!.."

   Из подъезда послышался приглушенный смешок.

   Светлана изо всех сил надавила на кнопку, затем, быстро сунув прибор под обувную тумбочку, щелкнула замком и распахнула дверь. Макс стоял, привалившись плечом к обшарпанной, в потеках сырости стене, на тонких губах застыла усмешка, на мощной шее, опоясанной клепанным "металлическим" ошейником, имела место свежая царапина.

   - Хелло! - он поднял руку в приветственном жесте. - сколько лет, сколько зим! Можно?

   Не дожидаясь ответа, псих шагнул в прихожую и захлопнул за собой дверь.

   - Одной-то, небось скучно? И скучно, и грустно, и некому морду набить! А тут вдруг я! Представляешь? Такой веселый, компанейский парень, знающий кучу анекдотов, начитанный, остроумный, умеющий развлечь несчастную одинокую женщину... Ты рада?

   Женщина, криво улыбнувшись, неопределенно пожала плечами. Макс вздохнул.

   - Ладно, радоваться после будем... Пока же чая попьем. Не возражаешь?

   Тяжело топая подкованными ботинками, он прошел на кухню, уселся на табурет и вынул из кармана сигареты.

   - Подымим? Выкурим цигарку мира? Пепельница у тебя где?

   Светлана, не говоря ни слова, вытащила из шкафа пепельницу, так же молча поставила ее на стол перед страшным посетителем, отошла в угол и привалилась к холодильнику, сложив на груди руки.

   - Ты чего, язык проглотила? - грубовато-добродушно поинтересовался Макс, прикуривая длинную сигарету с золотым ободком вокруг фильтра.

   "Как у Виталика," - машинально отметила женщина, напряженно прислушиваясь к доносящимся со двора звукам.

   - Эй, мадам! Вы чайник-то поставите или как? - псих кивнул в сторону плиты. - Я тут, понимаешь, прихожу домой после тяжелого рабочего дня - голодный, замерзший, искалеченный плебеями, - Макс ткнул пальцем в царапину на шее, - а ей, видите ли, лень оторвать задницу от стены и напоить своего лучшего, задушевного друга горячим чаем!.. Или тебе воды жалко? Так ты скажи, я пойму!.. Что ж я тупее Сергея? До него, небось, сразу дошло..."

   Светлана, на секунду внутренне съежившись, с ненавистью посмотрела на пришельца. "И о Сергее знает, - устало подумала она. - Даже об этом несчастном влюбленном практиканте ему известно..."

   - Извини, задумалась, - глухо произнесла она. После чего зажгла конфорку и поставила на огонь чайник.

   Макс весело улыбнулся.

   - Люблю покладистых баб! - воскликнул он, выдыхая в воздух облако дыма. - Да и кто не любит? Кто не мечтает?

   Хозяйка квартиры с силой сжала кулаки: "Господи, что ж они не едут?!"

   Псих продолжал:

   - Все хотят хорошую бабу! Даже последний пидор, ибо с мужиками дружить не способен - только с женщинами. Ты когда-нибудь дружила с сексуальными меньшинствами? Нет? Я тоже...

   Неожиданно Макс посерьезнел.

   - Мальчик Сережа тоже мечтал. И не просто мечтал, а любил. 19 лет и 32 года... Какая огромная разница! Какая бездонная пропасть между желаемым и возможным!.. Ах,ах!.. Потрясающий сюжет для дамского

   романа!Сумасшедший картинно воздел к потолку руки и закатил глаза.

   - Влюбленный мальчик приходит к пожившей, хлебнувшей всяческого дерьма, умудренной негативным опытом тете и, набравшись мужества пополам со ста граммами водки, делает признание - первое и, увы, последнее в своей жизни "Я люблю вас!" - говорит он, еле шевеля побелевшими от волнения губами, и дрожащей рукой протягивая ослепительно-красную январскую розу...

   Светлана из последних сил сохраняя спокойствие, закрыла глаза.

   Да, именно так все оно и было. Звенящий от небывалого, даже для их широт мороза солнечный январский день, хрустящий под ногами снег на протоптанной дорожке между столовой и заводоуправлением, и этот сопливый пацан, в расстегнутом пальто, без шарфа, без перчаток, вынимающий из-за пазухи белыми от холода пальцами ярко-красный, мгновенно погибший на ледяном ветру хрупкий цветок...

   Почему она оттолкнула его любовь? Ведь он ей нравился, мало того - она тогда испытала нечто забытое, нечто похожее на полет, на порыв; мир вокруг вновь стал цветным, настоящим, ОБЕЩАЮЩИМ... И она испугалась. Она уничтожила, затоптала в себе этот зарождающийся свет... Да-да... Возраст... Время... Опыт...

   - О, нет! - псих, как бы отметая невысказанные возражения, энергично помотал головой. - Тете не хотелось обижать бедного снежного мальчика. Мало того, она даже позаботилась о нем - сунула розу обратно за пазуху, запахнула пальто и погнала несмышленыша в заводоуправление. Добрая мама Света! Строгая, но справедливая. Мама Света, вернее - ответственный работник НПО "Пигмент" Светлана Васильевна Петрова объяснила зеленому пацану, за кем ему - молодому да раннему, по мнению опытного инженера по технике безопасности, следует ухаживать. За девочками из ПТУ, за рабочим местом, за родной бабушкой... Умудренная жизнью дама доказала свою социальную и половую зрелость, свою принадлежность к великому племени реалистов! Суровая отповедь наивному молокососу даже слегка подсластила ей пилюлю - позволила несколько дней ходить с жертвенно поднятой головой, гордясь собственной принципиальностью и непреклонностью.

   - Замолчи!!! - красная и злая, Светлана шагнула к столу и, опершись на него обеими руками, просипела сдавленным от клокочущей ярости голосом:

   - Слушай, ты... Макс! Или как тебя там?.. Давай-ка разберемся на чистоту!

   Псих с готовностью закивал.

   Давай, родная! Давай, ненаглядная!..

   - Кто и зачем тебя ко мне подослал? Ну, отвечай! Быстро!

   Пришелец, будто только этого и ждал. Съежившись на табурете, он состроил плаксивую гримасу, заморгал, зашмыгал носом и дурашливо заблажил:

   - Ай, не бей, начальник! Я все скажу! Кассу взяли Нюрка Кривопузая с Жоркой-Формазонщиком! Деньги поделили и съели, сейф продали барыге Прокопычу на запчасти, бухгалтершу-заложницу обменяли у чеченов на три косяка и ящик водки. Меня же - мальчоночку невинного, волки позорные предали-продали, под вышак подставили, ноги вытерли, в душу плюнули!.. Не был я там, ничего не знаю, не ведаю, не тихарюсь, не мокрушничаю. Тружусь честно, с органами сотрудничаю, век воли не видать!..

   - Прекрати! - заорала хозяйка квартиры, изо всех сил ударяя ладонью по столешнице. - Ты в моем доме и уж будь добр - отвечай, когда тебя спрашивают!

   Лицо Макса сделалось надменным. Брезгливо отстранив женщину, он картинно стряхнул пепел с сигареты и холодно произнес:

   - Меня ТАК не спрашивают. Ко мне, если хотят спросить, на карачках ползут, - и в ту же секунду, вскочив со своего места и схватив женщину за горло, он проревел. - Тебе ясно, падла?!

   Светлана, полностью деморализованная этой вспышкой ярости, а самое главное - ощущением тяжелых, стальных клещей, сомкнувшихся на ее шее, судорожно закивала. Псих, внимательно вглядевшись в расширенные от боли зрачки женщины, наконец отпустил жертву и вернулся на свой табурет.

   - Чайник кипит. - вполне мирно заметил он, гася тлеющий окурок и показывая в сторону плиты. - Смотри, газ зальет...

   Хозяйка квартиры, еще плохо соображая от пережитого шока, на подгибающихся ногах все-таки подошла и потушила огонь.

   "Теперь что? - вяло подумала Светлана, окидывая кухню бессмысленным взглядом. - Ах, да!"

   - Тебе сколько заварки? - просипела она, берясь за витую ручку пузатого заварочного чайника. - Много или мало?

   Макс поморщился

   - Да ладно, брось! Так ты у меня до утра не очухаешься! Принеси-ка лучше водки... Или коньяка, если имеется. Взбодримся маленько.

    Женщина, автоматически кивнув, открыла холодильник и, достав с нижней полки початую бутылку "Смирновской", поставила ее на стол.

   - Сядь! - слегка раздраженно приказал псих, но, видя, что его слова до Светланы не доходят, вновь, поднявшись со своего места, усадил хозяйку дома на свободный табурет, затем достал из сушильного шкафа чистые бокалы и разлил водку.

   - Пей! - рявкнул он, впрочем, без особой злобы. Женщина механическим движением поднесла водку ко рту и с силой выдохнув воздух, выпила все до дна, не почувствовав при этом ни вкуса, ни запаха.

   Макс удовлетворенно кивнул.

   - Во! Другое дело! - после чего выпил сам.

   - Дай закусить! - хрипло произнесла Светлана, ощущая разливающееся по телу тепло.

   - Держи, - протянув ей сигарету, псих щелкнул зажигалкой и добавил. - Курить - здоровью вредить! Однако, нынче в честь праздника можно...

   Женщина, сделав глубокую затяжку, невесело усмехнулась.

   - Ну и какой же у нас праздник? День наемного убийцы?.. Или триста лет областному

   дурдому?Сумасшедший неожиданно расхохотался.

    - Как-как?! - переспросил он, вытирая выступившие от смеха слезы. - Триста лет чему?

   Светлана хотела уж было съязвить насчет странного чувства юмора у некоторых, но приглядевшись к гостю, осеклась: в глазах Макса веселье отсутствовало начисто, они, будто живя отдельной жизнью, оставались холодными и недобрыми... Очень недобрыми.

   Обнаружив, что его раскусили, пришелец мгновенно стер с лица все признаки оживления и заговорил низким "грудным" голосом, без всякого ерничества.

   - Праздник, Светлана Васильевна, у меня, а не у вас. Значит, вашему покорному слуге и решать, что госпоже позволительно, а что - нет. Добрая российская традиция неусыпной заботы слуг о благополучии хозяев... Правильно я говорю?

   Женщина, делая очередную затяжку, опустила глаза.

   "Неужели прибор не сработал?! - уже несколько панически подумала она. - Или они по каким-то причинам время тянут?! Господи, скорей бы!"

   Макс, между тем, продолжал.

   - Кому праздник, кому поминки... Так вот, Светлана Васильевна, поминки сегодняшней ночью вам справлять.

    Хозяйка квартиры поперхнулась дымом и настороженно посмотрела на гостя.

    - Простите?

Музыка       Проза       Живопись       Разное