Михаил Волков

ВОСХОЖДЕНИЕ В АД
 

"Так пусть же не оставит нас провидение своей неизречённой милостью, ибо оно не станет поражать невинных, рождённых после третьего и четвёртого колена, коим грозит отмщение, как сказано в библии. И сему провидению препоручаю я вас, дети мои, и заклинаю: остерегайтесь выходить на болото в ночное время, когда силы зла властвуют безраздельно."

К. Дойль
"Собака Баскервилей"

   Всё тот же сон. Всё тот же проклятый сон!

   Огромный, бесконечный Город под низким закатным (а, может, и рассветным), никогда не уходящим за горизонт и никогда не поднимающимся в зенит солнцем. Его тускло-красный диск, иногда заволакиваемый тучами, иногда - пылевыми бурями, совершал по небу полный круг примерно за 10 часов земного времени. Реального времени.

   Сергей прекрасно понимал, что в принципе этот мир существует только в его подсознании, и нельзя так разделять - "время сна", "земное время", но он ничего не мог с собой поделать. Привык. Плоскость этого странного Города, многоликого, ни на что не похожего и не имеющего аналогов в повседневной жизни, была слишком реальной для него.

   Он открыл глаза, огляделся. Сейчас же, впрочем, как и всегда, сон из застывшей картинки превратился в действительность. Завыл в подворотнях ветер, загремели куски полуоторванной жести на крышах многочисленных сараев, запищали крысы.

   Ну, как если бы на видеомагнитофоне сначала бы нажали бы клавишу "пауза", и изображение застыло, а потом бы вновь врубили кнопку "пуск". Что-то в этом роде.

   Сергей в прошлом сне, ровно 14 часов назад, с площади под названием "Народная" свернул на длинную узкую улицу с высокими девяти и шестнадцатиэтажными (успел подсчитать) домами, не похожими, однако, на нынешние новостройки. Скорее, начало ХХ века, Нью-Йорк, Чикаго или где-то рядом.

   Он поднял голову и прочитал на треснувшей деревянной табличке: "улица Трудолюбивая".

   "Блин! До чего же здесь названия тупые! Тупее, чем на Земле… Ладно, ладно, не "на Земле", а, скажем, "на Большой Земле", там, за воротами Клиники… Стоп! Тебе ж запрещено думать тут о Клинике! Ты достаточно думаешь о ней днём, в период бодрствования, так называемого. Здесь ты должен… нет, не просто должен, а должон отдыхать!.. Ага, как же! Отдохнёшь здесь, пожалуй! Это раньше, эдак с годик назад, ещё можно было расслабиться; сейчас же - ни-ни! И думать забудь!"

   Сергей вздохнул, сунул руки в карманы и медленно побрёл по замусоренной мостовой, лениво поддевая то левой, то правой ногой пустую банку из-под "Кока-колы".

   "Чёрт побери! Сколько раз во сне, да и наяву, читал про неё, по телевизору видел, а попробовать всё так и не удаётся. Вот, пожалуйста, - и эта пустая!" - он в сердцах загнал жестянку под мусорный контейнер, стоящий на перекрёстке (причём из-под контейнера тут же выскочила всклоченная заспанная крыса), остановился и полез за сигаретами.

   "Интересно, что на этот раз? В прошлом сне было "Мальборо". Может быть, и сегодня тоже? Точно! "Мальборо"! - Сергей с шиком распечатал пачку и, щёлкнув дешёвенькой отечественной зажигалкой с вечно заедающим колёсиком, закурил.

    В Клинике ему курить запрещали. Категорически! Что-то там не то в лёгких обнаружили. Но здесь-то дело другое! Здесь он сам себе хозяин. И табак, и водочка, если где надыбать сумеешь. Всегда пожалуйста! Вот с сексом сложно… Тут вообще с людьми сложно. Дефицит.

   За двадцать лет, сколько он себя помнил (а ему именно с тех пор и начал сниться Город), человек пятнадцать всего-то и встретил. Да и то…

   Сергей сделал последнюю затяжку, запахнул поплотнее куртку (однако сегодня прохладно) и побрёл дальше, без особого интереса поглядывая на пустые, тёмные, а где и просто заколоченные досками витрины магазинов.

    "Вечерний звон… Бом! Бом! Вече-е-е…" Вот ведь привязалась, зараза! В таких случаях надо переключать мозги на другое - тогда и то, что привязалось, отвяжется, и это "другое" не успеет надоесть. Попробуем. "Сиреневый туман… Бом! Бом!" Тьфу! "Над нами проплывает… Над тамбуром горит…" Какая там? Полночная или вечерняя? Вечерняя, кажется… "Вечерняя звезда… Бом! Бом!" Нет. Не то. Надо что-нибудь мужественное. Под ритм ходьбы. Из Киплинга. "Только пыль, пыль, пыль, от шагающих сапог… Только пыль, пыль, пыль…" Жалко, только одну строчку знаю. Ну, и плевать. "От шагающих сапог…" А откровенно говоря, задолбала уже эта ходьба! Хотя, конечно, разнообразие: весь день в палате лежишь, всю ночь во сне ходишь. И ходишь, и ходишь, и ходишь… Особенно с тех пор, как в Клинику попал, так и начали таблетками пичкать. Раньше-то что: не хочешь идти - сиди. Или лежи - это уж как понравится. Теперь - нет. Стоит где-нибудь задержаться - через полчаса ломать начинает - такие же примерно ломки, как у наркоманов (были у него знакомые, рассказывали). Через час - кожа начинает зудеть, потом гореть, потом лопаться. Б-р-р! Волосы выпадают, зубы. Глаза норовят из-под век выскочить, кишечник тоже… Того… Короче, дикий кайф! Однако стоит несколько шагов сделать - всё как рукой. Медицина бессильна, светила в тупике, я - в вечном движении. Перпетуум мобиле!

   "Отдыхай, расслабляйся! Ага! Попробовал бы ты на ходу расслабиться - я бы на тебя поглядел! Ладно. Это сейчас безнадёга пошла, а двадцать лет назад… Эх! Вроде и Город был таким же, и солнце это шизофреническое, и безлюдье… А всё по-другому! Пацану пятилетнему много ль надо!? Постоянно - клоуны смешные, феи, волшебники, рыцари… Игрушек? Выше крыши! Праздник был. По утрам просыпаться не хотелось.

   Потом как-то всё потускнело, выцвело.

   Взрослеть стал. С Её Величеством Скукой познакомился. С сукой. Скука - сука. И с каждым годом всё скучнее, всё серее, унылее. Клоуны исчезли, праздник кончился… Люди появились. Придурки в основном. Десять придурков и пять нормальных. Относительно, конечно. С последним, помнится, даже что-то вроде дружбы завязалось. Как бишь его звали-то? Камид. А что? Вполне приличное имя. Особенно на фоне психов. Один себя Канитисиостратом называл. И от других требовал.

   "Ого!" - Сергей резко остановился. Такое здесь он видел впервые. Насекомое. Или нет - животное. Нет, скорее всё же насекомое.

   Тварь, метров двух в длину и сантиметров сорока в поперечнике, сидела на стене чуть повыше обесцвеченной временем и непогодой магазинной вывески, поводя огромными, кроваво-красными усами. Тонкие паучьи лапки отвратительно шевелились, ощупывая подоконник заколоченного окна на втором этаже; из-под толстого хитинового панциря цвета хаки пучками торчали чёрные жирные… "Пиявки" - решил Сергей.

   Вообще же тварь была слишком яркой для сна. Слишком. Не от мира сего. Ядовито-жёлтый, ядовито-зелёный, сиреневый, красный… Жуткая безвкусица!

   Сергей осторожно, стараясь не делать резких движений, поднял с мостовой кусок раскрошившегося бордюра и, тщательно прицелившись, метнул его в выпученные блестящие глаза твари. Тварь дёрнулась и оглушительно застрекотала. Половинки панциря с громким чмоканьем разошлись в стороны, и под ними обнаружилось… человеческое лицо. Почти человеческое. Синеватое какое-то, вздутое; с гнилыми дёснами и горящими оранжевыми глазами.

   "Вот это сюр!" - рука Сергея сама потянулась за новым камнем. "Вот это круто! Ох, и гнусная рожа! Ишь, зенки-то выпучила. Кого-то мне эта харя напоминает… Кого только? Бзика?"

   Бзик - так он звал своего главврача и по совместительству заведующего Клиникой. Без всякого подтекста, просто - производная от фамилии - Безик. Константин Валерьянович. "Хороший мужик, между прочим. А тут - такие гнусные шаржи на него! Непорядок!" - Сергей с силой метнул кусок бордюра прямо в лоб чудищу. Однако "насекомое" успело отскочить в сторону и, быстро перебирая лапками, побежало по стене, хлопая половинками панциря, как автофургон, шофёр которого забыл закрыть кузов.

   "А, мать твою!" - Сергей сплюнул, постоял ещё немного в ожидании, не появится ли тварь снова; потом пожал плечами и пошёл дальше. "Ну, наконец-то! Хоть какое-то разнообразие! Приключение даже! Здорово! За это дело сигаретку выкурим" - он прикурил, поднял руку, посмотрел на часы и вздохнул: впереди было ещё восемь часов сна.
 

   Мягкий, очень неприятный толчок в сердце.

   Это тоже началось после таблеток. "Побочный эффект, ничего страшного. Пройдёт". Безика припевка.

   Сергей открыл глаза и сейчас же опять зажмурился. Сколько он не упрекал себя, сколько ни давал себе слова покончить с этими глупыми детскими страхами, а всё равно ничего не мог с собой поделать.

   Напротив его лица к спинке кровати был привинчен прибор - что-то среднее между осциллографом, компьютером и миниатюрной бетономешалкой. Почему-то этот агрегат вызывал в Сергее дикий страх. Особенно в момент пробуждения. Почему - он не знал. И никто не знал.

   Он просил, умолял, однажды даже истерику Безику закатил. С битьём градусников. Всё без толку! Прибор - вон он, как висел, так и висит.

   Сергей с отвращением ткнул в кнопку вызова дежурной медсестры и с хрустом потянулся. Во рту всё ещё стоял вкус последней выкуренной сигареты, мышцы ног ощутимо ныли от долгой ходьбы. "Ложная память", как сказал бы Безик.

   "Возможно, возможно. На то вы, господин психиатр, и имеете диплом с золотым обрезом в рамке, чтобы с нами - с психами - дело имея, самому с катушек не съезжать. Как вы, например, объясните тот факт, что пациент из 116-й, получив в одном из своих белогорячечных снов ножевое ранение, проснулся с колотой раной, после чего неделю страдал бессонницей - боялся, наверное, что совсем зарежут. Теперь на снотворном сидит. То есть лежит."

   Откровенно говоря, Сергей завидовал 116-му номеру. 116-му весь этаж завидовал. Снотворное было высшим блаженством, абсолютом; к тому же - самой твёрдой валютой на больничном "чёрном рынке".

   Снотворное давало сон. Настоящий сон, без дураков. Сон, во время которого - именно спишь, а не шляешься по всяким идиотским закоулкам собственного подсознания.

   В дверь палаты постучали.

   Вот это Сергею нравилось. Культура!

   - Войдите! - произнёс он, загораживая глаза ладонью от солнечных лучей, насквозь пронизывающих палату. Денёк обещал быть погожим.

   Пневматические двери с тихим шипением разошлись в стороны, и высокая девушка в белом халате, улыбаясь, как кинозвезда на вручении "Оскара", подкатила к его кровати двухэтажную хромированную тележку с завтраком.

   - Сенкью вери матч, мэм. - пробормотал Сергей, садясь и нашаривая ногой тапочки. - Оченно вам благодарен!

   - Кушайте на здоровье! - сказала девица и вышла, выразительно покачивая бёдрами.

   Здорово Бзик их вышколил!" - в который уже раз подумал он, наливая себе кофе. "И здорово мне повезло, что я сюда попал. Хотя… С другой стороны…"

   Сергей не считал себя больным. И никто раньше его за такового не принимал. Ну, снится человеку всю жизнь один и тот же сон… Подумаешь! Каприз природы. Феномен, конечно, но так себе. На троечку.

   Оказалось же, что не на троечку. Оказалось - на пятёрку. С двумя плюсами.

   "Как же! Славы захотелось! В журнале о себе захотелось прочитать. В "Колдуне" - есть такой… желтоватенький. НЛО, экстрасенсы, полтергейсты и прочие йетти. Познавательно-развлекательный…

   Ну, послал письмо. Без особой надежды на ответ, впрочем.

   И тут началось!

   Сначала телефон отключили. Через день включили опять, так щелчки какие-то пошли, жужжание, треск. Дедуля, в прошлом крутой диссидент, сразу же определил, что телефон прослушивается. После чего и заходить перестал.

   Потом топтуны появились. Соседи неожиданно квартиру поменяли. Причём трёхкомнатную на пятикомнатную. Сказали, что с доплатой. Но, кажется, не они, а им доплачивали. Короче - Кафка!"

   А четыре месяца назад Сергея вызвали в военкомат и предложили пройти медицинскую комиссию: один день - терапевты, окулисты, ухогорлоносы да хирурги всякие; зато уж потом целую неделю - психиатры. Тесты, проверки, разговоры задушевные… Там-то он с Безиком и познакомился.

   Вошёл в кабинет, смотрит - за столом мужичонка сидит. Плюгавенький такой, лысенький, однако выправка военная, да и глаза как у полкового особиста во время отступления. К тому же голос - бас Шаляпинский.

   Сразу же схватил быка за рога. "Рассказывай, - говорит, - про свой сон…" Сергей и рассказал. Безик внимательно выслушал, а потом возьми да и предложи: "Ложись ко мне в Клинику - полечим. Условия царские!"

   И ведь не обманул!"

   Сергей доел бутерброд, допил кофе (по утрам он всегда выпивал целый кофейник) и вздохнул. Началось самое неприятное. Вопросы - ответы, ответы - вопросы. Плюс кормёжка таблетками по сложной, одному Безику понятной системе.

   - Ладно! - он опять ткнул в кнопку вызова. На этот раз вместе с дежурной сестрой в палату вошли ещё два человека.

   "Инквизиторы", как про себя назвал их Сергей, разделив имя Торквемада на две части: высокий и бородатый был у него Торкве, а толстый и краснорожий - Мадой. Для лучшей ориентировки, ибо имён здесь никто не называл. Ничьих. Кроме Безика.

   "Инквизиторы" как всегда притащили диктофоны, видеокамеру, а также небольшой прибор, который Сергей не без оснований считал портативным детектором лжи. Торкве сразу же полез прикреплять датчики на лоб виски, шею и запястья Сергея, а Мада удобно устроился в кресле у окна, раскрыл толстую "амбарную" книгу, приготовил карандаш и сделал знак бородатому: "Давай, мол!"

   Тот, как заправский диктор, очень телегенично улыбнулся в объектив видеокамеры и произнёс:

   - Номер 105. Первая двадцатка. Объект "Сон". Кадр 275. Насыщенность - 75 %. Реальное воплощение - 40 %. Остаточное явление - 15 по шкале Сборовского. 18 июня текущего года, девять часов семь минут.

   Всё это было для Сергея филькиной грамотой, кроме, пожалуй, одного - номера его палаты - 105, ну, и ещё числа, разумеется.

   Бородатый убрался из кадра и кивнул Сергею.

   - Так… - начал тот. - Сегодняшний сон проявился в том же месте, где закончился предыдущий. За восемь часов пятнадцать минут сна, при температуре около двадцати градусов тепла и сильном встречном ветре, я проследовал по улице Трудолюбивой, Северо-Восточной, Лунной и Волновой. Видимость в пределах нормы. Облачность…

   И так далее, и тому подобное.

   Всё это было отработанным, нудным, как молитва неверующего, ритуалом. Так сказать, плата за харчи. Вначале Сергей удивлялся, потом раздражался; пару раз психанул по крупному. Теперь же молол языком чисто автоматически, не думая; тем более, что память у него была прекрасная - он ничего не забывал.

   Мягко шуршала магнитофонная плёнка, чуть слышно гудела видеокамера, "детектор лжи" загадочно перемигивался с дисплеем компьютера разноцветными огнями.

   Все трое откровенно скучали. Бородатый задумчиво уставился в окно; краснорожий, быстро чиркая карандашом в своём бесконечном журнале, имел вид сонный и скорбный. Но вот Сергей добрался до встречи с "насекомым". И тут-то у "инквизиторов" сон как рукой сняло! Подобного Сергей никак не ожидал.

   Мада подпрыгнул в кресле, как ужаленный, выронив карандаш и выпучив глаза. Торкве же поначалу, как видно, ушам своим не поверил - заставил повторить. Потом ещё раз. И ещё. Когда же, наконец, до него дошло, мгновенно растерял всю свою солидность, с дикой улыбкой взъерошил и без того взъерошенную бороду и, роняя очки, на третьей космической скорости рванул из палаты.

   Дальше началось нечто уж совсем необычное.

   Первым прискакал дежурный по этажу - губастый неприятный тип с походкой кавалериста. Выслушал рассказ, посмотрел на экран "детектора лжи" (при этом глаза его загорелись каким сумасшедшим вдохновением), похлопал Сергея по плечу и тоже ретировался, что-то неразборчиво, но восторженно проорав напоследок.

   Через пять минут явился заведующий отделением, радостно сияя антикварным пенсне. Сергей, уже тихо сатанея, поведал про тварь и ему.

   Потом народ просто валом повалил. Как на дешёвую распродажу. Они истратили четыре видеокассеты и штук восемь аудиокассет; они вконец замучили Сергея дурацкими расспросами, рисуя тварь на компьютере; они светили ему в глаза мощной лампой; они кололи шприцами, кормили таблетками, поили микстурами; они мерили температуру и давление; они так осточертели Сергею, что когда, наконец, угомонились и оставили его в покое, он ещё минут десять приходил в себя - потный, злой и взъерошенный. Таким его и застала появившаяся спустя некоторое время медсестра с пластиковой коробкой в руках.

   Сергей застонал.

   - О, Господи! Опять лекарства!

   Дежурная молча, с загадочной улыбкой, протянула ему таблетку - тёмно-коричневую, почти чёрную.

   Сергей замер.

   - Это что? Мне?!

   - Да, Серёжа, вам. Заведующий отделением распорядился. Вот, запейте-ка! - и она подала ему стакан с водой.

   Сергей, всё ещё не веря своим глазам, осторожно положил на язык таблетку и ощутил… Да что там языком! Всем существом своим ощутил он душераздирающую, но тем не менее сказочно прекрасную горечь.

   "Господи! Не может быть! Снотворное! То самое - СКС-04… Или 05. Не важно! Главное - СКС! Специально для них созданное, но выдаваемое в исключительных, нет - в исключительнейших случаях!

   Мне, я так понимаю, в качестве поощрения. За насекомое. Ох, ты, таракашечка, букашечка, лапочка моя ненаглядная! Встречу тебя ещё раз - расцелую в оба усика, на руках носить буду, пылинки сдувать! Да пусть у меня рука отсохнет, если я ещё когда-нибудь в тебя каменюкой.

   Знала бы ты, милая, что такое сон для того, кто в общем-то никогда по-настоящему не спал! Настоящий сон! Сон - провал, сон - забвение, сон - смерть! Какое это счастье! Какой кайф! Эх…"

   Мягкая, тёплая волна осторожно подхватила его и нежно, чуть покачивая, понесла из палаты, из Клиники, из Действительного Мира, из системы координат; вниз - мимо ветра и вечно-закатного солнца, мимо бесконечных пустых улиц, мимо домов, сараев, свалок, городских ворот; мимо Города; вниз - во тьму, в сладкое нечто, где нет ничего. Слава Всевышнему - ничего, ничего, ничего…"
 

   "Ничего…

   Кажется, пора просыпаться. Не. Не хочу. Хорошо-то как, Господи!

   Вроде кто-то рядом сидит. Ну, и хрен с ним!

   Ничего, ничто, никак, нигде, никто… Моя бы воля - оставил бы в русском языке только два слова, две приставки не и ни. "Только не, только ни у меня" - как пел Высоцкий. Да ещё чем-то там был недоволен!

   Не понимал.

   Мне бы так.

   Ничего… Ничего… Ничего…

   Интересно, сколько я проспал? По идее, неплохо бы глаза открыть. Лень…

   Ладно, сейчас открою. Сейчас, сейчас! Маленько вот потащусь и… Как только - так сразу… Открою… ткрою… крою… ою…

   Медленно, медленно, без резких движений. Чтобы никто не заметил"

   Мутная пелена стала понемногу рассеиваться; веки неохотно, как створки тяжёлых чугунных ворот, поползли вверх.

   Это было очень непривычное чувство. Покидая "Мир Сна", он "просыпался" без проблем, как будто из одной комнаты переходил в другую. Толчок - заснул, толчок - проснулся. Здесь же совсем другое дело.

   "Так, наверное, просыпаются обычные люди, - подумал Сергей. - Обычные люди обычно просыпаются, обычно завтракают и идут по обычным улицам на обычную работу. Обычные люди не подозревают о существовании мутанта из 105-й пала… прошу прощения - комнаты… Они вообще вряд ли что-нибудь слышали о Клинике…

   Что ж, их счастье!"

   Сергей приподнялся на локте и окинул помещение быстрым взглядом. Странно. В этот раз прибор, висящий напротив, не произвёл на него никакого впечатления. "Обычная железяка. Подумаешь!" По солнцу он определил, что проспал чуть более четырёх часов. "Господи, всего-то!"

   Широкое окно было распахнуто, слышалось щебетание птиц, голоса гуляющих по парку больных, позывные "Маяка" из хрипящего транзистора, отдалённый гул заходящего на посадку самолёта - километрах в семи от Клиники находился аэродром. Гражданский, кажется… Хотя, может, и военный.

   "Что же они так из-за этой твари взбеленились? А? Такое ощущение, что ты какая-нибудь частица или, скажем, поле, и тебя вдруг открыли. Ничего не понимаю!"

   Сергей легко (очень легко - давненько такого не случалось) встал с кровати. Голова была свежая и ясная, как некогда душная, прокуренная, но потом тщательно проветренная комната. Хотелось прыгать, бегать. Есть хотелось, пить. Медсестру эту хотелось… Сергей ухмыльнулся. "Сестричка клёвая! Эх, если б не воспитание!"

   Он подошёл к окну и в который уж раз залюбовался окружающим пейзажем. Клиника располагалась вдалеке от города, поэтому воздух здесь был удивительно чист и прозрачен. Из населённых пунктов поблизости находился небольшой посёлок из пяти стандартных "хрущоб", в которых жил обслуживающий персонал.

   Два раза в сутки сюда заглядывал рейсовый автобус, делая от шоссе крюк километра в три.. Он привозил (и увозил, естественно) подсобных рабочих и охранников, служащих по найму.

   Вообще же больные, да и врачи тоже, неспроста называли мир за пределами городка "Большой Землёй" - изоляция давала себя знать. Родственников на положенные раз в месяц свидания из сборного пункта в близлежащем областном центре доставляли (для пущей секретности) в странных, очевидно, по спецзаказу сделанных автобусах без окон. Но это было единственное неудобство.

   Селили приехавших (а свидания были рассчитаны на двое суток) в комфортабельных гостиничных номерах Административного Корпуса; кормили бесплатно, как больных, и так же хорошо; даже проводили по Клинике экскурсии, удовлетворяя вполне объяснимое любопытство. В разумных, конечно, пределах. Поэтому кроме "оторванности от цивилизации", Клиника ничем не напоминала тюрьму. Ничем.

   Ну, разве отделения были отгорожены друг от друга высокими бетонными заборами (почему-то тоже с охраной), да строго соблюдался больничный режим. Очень строго.

   Ещё.

   Клиника была богата.

   По-настоящему богата, по-европейски.

   Если уж электроника - то японская или южно-корейская, новейших марок, а кое-что и по спецзаказу.

   Если уж лекарства - то исключительно высшей пробы, да плюс ещё - невероятное изобилие лекарственных трав, настоек, отваров - так называемой народной медицины.

   О еде и говорить не приходится!

   Никогда в своей жизни Сергей так не питался и не думал даже, что где-нибудь в России это возможно.

   В первый день, помнится, из фруктов, поданных на десерт (15 наименований) он смог узнать только три - киви, ананас и гранат. Всё остальное он не то что не пробовал, но и не слышал, и не читал, и в кино не видел!

   Причём администрацией признавались только натуральные продукты. Никаких концентратов, никакой химии.

   Прочие же мелочи, вроде одноразовых шприцов и просторных палат-комнат (с ванной, туалетом, телевизором и видео), подразумевались сами собой.

   Клиника не носила какого-то определённого названия, типа "Институт нейрохирургии" или, скажем, "Психиатрическая больница имени условных рефлексов академика Павлова". Нет. Просто Клиника и всё.

   Сергей отошёл от окна и включил телевизор.

   "Что бы мне такое посмотреть? - подумал он, остановившись у полки с книгами и видеокассетами. Из новых поступлений - "Терминатор - III" и "Основной инстинкт - II". Но как первый, так и второй фильмы он видел месяцев восемь назад - до Клиники. "Голливудскую же продукцию крутить два раза - это нонсенс. Разве что только полюбоваться спецэффектами - ребята без ниток шьют. Стопроцентная гарантия стопроцентной достоверности. Лукас, Спилберг, Клайв Баркер… И Бог с ними! Зато у нас - духовность. Тарковский, например, Стругацкие. Во! - Сергей выключил телевизор и взял с полки томик в потрёпанном переплёте. - Бориса и Аркадия Натановичей лучше почитаем. "Пикник на обочине". Или, ещё лучше - "Отягощённые злом"… Он опять завалился на кровать, состроил рожу прибору и благоговейно начал перелистывать пожелтевшие, много раз читанные страницы. Однако насладиться любимыми писателями ему не дали. Динамик внутреннего оповещения тихо щёлкнул, и приятный баритон произнёс:

   - Номер 105-й приглашается на собеседование к профессору Безику. Просьба подняться на 11-й этаж, в 206 кабинет.

   - Да знаю, знаю! - проворчал Сергей, натягивая пижамную куртку. Он тщательно причесался и вышел в коридор; пройдя мимо выгородки дежурной сестры, свернул на лестницу; особо не торопясь, поднялся этажом выше и постучался в обитую нержавейкой (пуленепробиваемую! - мысленно усмехнулся Сергей) дверь с блестящим глазком посередине. Ему открыла сногсшибательная секретарша, одетая несколько легкомысленно, но, впрочем, без особого садизма. Сногсшибательная - в буквальном смысле этого слова: мужички шёпотом рассказывали, как она одна, используя каратэ, раскидала двух амбалов-грузчиков (из новичков), которые попытались было зажать её на вещевом складе. Один несостоявшийся Чикатило месяц провалялся в травматологии, другой, лишившись всех передних зубов, так шепелявил, что если бы опять понадобился исполнитель роли "Кирпича" в небезызвестном телесериале, то пострадавший наверняка бы затмил собой Садальского.

   Надо ли говорить, что оба с треском вылетели из Клиники. Главврач берёг свои кадры.

   - Это… - робко произнёс Сергей, машинально одёргивая пижаму. - Меня тут… вызвали.

   Секретарша приветливо ему кивнула и сделала приглашающий жест.

   - Проходите, пожалуйста. Константин Валерьянович ждёт.

   С этими словами она распахнула обитую чёрной кожей дверь кабинета.

   Безик сидел, развалившись в шикарном вращающемся кресле за антикварным дубовым столом, и небрежно барабанил пальцами по клавиатуре миниатюрного компьютера. Заметив вошедшего, он поднялся и с широкой улыбкой пошёл навстречу Сергею, протягивая для пожатия обе руки.

   - А! Герой дня пожаловал! Проходи, проходи!

   Он усадил Сергея на небольшой кожаный диван и, обернувшись к секретарше, сказал:

   - Верочка, сделай нам два кофе. По-турецки, пожалуйста.

   - Хорошо, Константин Валерьянович. - Верочка стрельнула глазками и, стуча высокими каблуками, вышла, плотно притворив за собой дверь.

   Безик повернулся к Сергею и положил ему руку на плечо. Лицо его сделалось серьёзным.

   - Вот что, - произнёс он. - Видел я видеозапись… Ну, ту, где ты рассказываешь о сегодняшнем сне. Скажу сразу: это событие огромной важности.

   Сергей внимательно посмотрел на профессора.

   - Какое событие? Встреча с насекомым?

   - Да. - Безик кивнул. - А ты догадываешься, почему?

   - Почему?

   - Ты поправляешься, мой юный друг! - Профессор торжественно поднял вверх указательный палец. - Поэтому-то мы и разрешили тебе сегодня принять снотворное.

   Сергей удивлённо поднял брови.

   - Да, но…

   - Непонятно? Сейчас объясню. - Безик встал с дивана и принялся расхаживать по кабинету, глубоко засунув руки в карманы белоснежного халата. - С рождения, а может, чуть позже, механизм твоего сна был нарушен. Подсознание сыграло с тобой скверную шутку. Не сидело, как ему и положено, под сознанием, а, образно говоря, вылезло наверх и захватило часть мозга. Очень значительную часть. Потом оно смоделировало свой мир и стойко закрепилось в подкорке.

   Сергей пожал плечами.

   - Это всё понятно. Насекомое-то тут при чём?

   - Погоди.- Безик сделал успокаивающий жест. - Не надо спешить. Короче. Произошла удивительная вещь. Очевидно, сознание в какой-то мере попыталось смягчить контроль над собой, внеся в происходящее привычную нам логику. Оно вмешалось в сон, постепенно сделав его… Как бы это получше выразиться? Банальным, что ли. Серым, скучным, однообразным. То есть мозг спасал сам себя. Если бы случилось обратное, и в одном и том же сновидении из года в год шло бы накручивание разнообразных ужасов (заметь, тоже по-своему очень логичных), то это напоминало бы пробивание дыры в бетонной стене. Разум бы не выдержал. Ухватываешь суть?

   Сергей наморщил лоб.

   - Значит, если я начал наблюдать в своём сне шизофренических насекомых…

   - Не только насекомых! - Безик улыбнулся. - Это может быть что угодно. Насекомые, птицы, животные, чудища всякие, даже люди. Главное - неординарность, насыщенность. Мы нарушили механизм сна - он разрушается, мутирует, исчезает. Ещё немного - и тебе не понадобится больше никаких снотворных. Будешь нормально спать и нормально высыпаться. Теперь ты понимаешь, почему так важно появление этого… гм… жука?

   Сергей не успел ответить. Растворились двери, и секретарша внесла большой, заставленный посудой поднос. Профессор демократично помог ей накрыть на стол, налил кофе и протянул чашку Сергею. Тот принял напиток, машинально кивнул и сделал обжигающий глоток, стараясь не встретиться с Безиком взглядом. Что-то в этой беседе, во всей этой ситуации Сергею решительно не нравилось. Что-то не давало покоя - наигранность, может быть, неестественность, какое-то второе дно.

   У него вообще был обострённый нюх на враньё. Ещё с детства. Хотя он сам при случае и мог соврать, но только по мелочам - ради спортивного интереса. Как неоднократно ехидничала его сестра - "Серёжа не врёт, Серёжа фантазирует". Однако по большому счёту, когда речь шла о вещах серьёзных, Сергей никогда не лукавил, за что неоднократно бывал бит, как в прямом, так и в переносном смысле.

   Безик будто что-то почувствовал: с его лица сползла улыбка, он отставил чашку с кофе в сторону и пристально посмотрел на Сергея.

   - Ты умный парень, - медленно произнёс он. - Поэтому не буду ходить вокруг да около и сразу сообщу одну неприятную новость. На завершающей стадии лечение будет очень болезненным. Очень. Интенсивную психотерапию мы начнём через несколько дней, когда разрушении структуры сна станет необратимым. Так что наберись мужества. Зато, - Безик опять улыбнулся, - снотворное будешь получать после каждого сеанса. В конце этой недели, если хочешь, пригласим твоих родственников. Ну, как?

   Сергей опять машинально кивнул, думая о своём. Враньё не исчезло. Напротив, оно будто материализовалось. Будто тонкая липкая паутина принялась опутывать его; неторопливо, исподтишка; наслаждаясь своей неуловимостью, своей способностью доводить до сумасшествия, скользя по лицу и не даваясь в руки. Безик ещё что-то говорил, хлопал по плечу, а Сергей каким-то шестым, а может, двадцать шестым чувством, понял: никакого исцеления не будет; никакого исцеления и не подразумевалось. Подразумевалось другое. Что?
 

   Дверь за Сергеем закрылась. Профессор ещё секунд пять стоял, задумчиво уставившись в пол, затем, резко повернувшись, подошёл к столу и набрал на клавиатуре компьютера какой-то шифр. На дисплее высветились столбцы цифр и букв. Безик пробежал их глазами и зло ткнул кнопку коммутатора.

   - Вера, - сказал он, - история болезни 105-го у тебя? Будь добра, занеси мне, пожалуйста.

   Потом он долго изучал толстую, утыканную закладками тетрадь, недовольно хмурясь и кусая губы. Если бы Сергей увидел главврача в этот момент, то только укрепился бы в своих неясных подозрениях.

   А ещё он вспомнил бы Голливудские фильмы ужасов или Голливудскую же кинофантастику, где порой с героями происходят мгновенные метаморфозы, и люди внезапно перестают быть самими собой, превращаясь в нечто неприятное и опасное.

   Сидящий за столом человек в белом халате теперь ничем не напоминал врача: кривящиеся в ухмылке тонкие губы, заострившийся профиль; а самое главное - ледяной взгляд светло-голубых, почти прозрачных глаз.

   Человек захлопнул историю болезни и, откинувшись в кресле, процедил:

   - Ну, что ж, 105-й, Тут-то мы, пожалуй, и начнём.

   На этот раз табличка была железной, но висела почему-то вверх ногами, так что Сергей с трудом разобрал название: "Улица Смертников".

   Её вид вполне соответствовал данному имени. Взломанный, будто вспаханный гигантским плугом асфальт; бесконечные кварталы закопчённых развалин; поваленные столбы; груды битого стекла, ржавого покорёженного железа и прочего хлама.

   "Тоже что-то новенькое! - подумал Сергей, с омерзением разглядывая кучу разлагающегося, кишащего червями гнилья. - Такого здесь ещё не наблюдалось. Запустение - да, названия идиотские - да. Но руины как после атомного взрыва…"

   И ещё.

   Здесь были птицы.

   Несметные стаи воронья без привычного крика, молча, и оттого особенно зловеще, кружились над мёртвыми домами, сидели на опрокинутых мусорных баках, копошились в раскисшем, неопределённого цвета, тряпье.

   Тротуары были усеяны растерзанными трупами крыс и птичьим помётом. Вонь стояла такая, что Сергей старался дышать исключительно ртом, при этом внимательно глядя под ноги, дабы не вляпаться в какую-нибудь дрянь.

   "Экая гадость! Тошнит ужасно. Сейчас, точно, вырвет. Стоп! Стоп, кому я сказал! Представим лимон. На блюдце. Жёлтый лимон на белом фарфоровом блюдце. Вот мы берём острый нож и режем, режем, режем… Брызжет сок, нож о фарфор скрипит, мурашки опять же. А сахара нет. А мы без сахара. Отделяем одну дольку, тонкую такую дольку. Тонюсенькую! Подносим ко рту и жуём, жуём, жуём…"

   Сергея перекосило. Он сплюнул набежавшую слюну и осторожно принюхался. Вонь как будто пошла на убыль. Да и мёртвых крыс стало поменьше.

   Лежащая на боку телефонная будка, стёкла выбиты; согнутая чудовищной силой дверца валяется невдалеке.

   Плесень, ползущая по грязным стёклам витрин (там, где они сохранились, конечно); поваленные заборы, провисшие до земли провода; битый кирпич, щебень.

   Возле одного из чудом сохранившихся домов стояла странная конструкция, напоминающая скелет жирафа. Высоченного жирафа, достающего головой (вернее черепом) аж до пятого этажа.

   "Жираф" был выкрашен в ядовито-оранжевый цвет и весь опутан слабо светящейся паутиной с какими-то утолщениями приблизительно через каждые два-три метра. Подойдя поближе Сергей с удивлением узнал в утолщениях… поплавки. Для рыбалки.

   А вот тень. Как в Хиросиме - белая тень на оплавленной стене. Интересно только - чья?
 

   Перекрёсток.

   Сергей осторожно заглянул за угол и неожиданно для себя увидел вполне приличную улицу - без руин, без воронья, без крыс. Одноэтажные коттеджи за невысокими, почти декоративными оградами, аккуратно подстриженные газоны, чистота и порядок.

   Сергей оживился.

   "Во! Сюда-то мы и свернём! Совсем другое дело. Может быть,. Это и не соответствует теории распада и разрушения структуры сна, однако для восприятия сия картина намного приятственнее. Солнечному миру - да! да! да! Ядерному взрыву - нет! нет! нет!" - он ухмыльнулся и быстро зашагал по гладкому асфальту, рассматривая уютные, будто сошедшие с рекламных буклетов дома оригинальных форм и расцветок..

   "Буржуйский район, понятно! Загнивающий пригород. Ей-богу, побольше бы таких! Просто-таки глаз отдыхает! - Сергей шутливо щёлкнул себя по лбу. - Молодец! Хвалю! Продолжайте, господин мозг, в том же духе!"

   Он прошёл приблизительно с полкилометра, когда его внимание привлекла необычная деталь. На крыльце одного из домов стояла бутылка молока, а рядом, как и положено у культурных людей, лежала… свёрнутая газета.

   "Ну-ка, ну-ка! Первый раз вижу здесь периодическую печать!"

   Сергей открыл калитку, нерешительно поднялся на крыльцо, потом, на всякий случай, (прекрасно осознавая всю бессмысленность своих действий) постучал в широкие раздвижные двери, выждал секунд пять и наконец поднял газету.

   На первой странице он увидел свой увеличенный портрет на полполосы и одну-единственную надпись, скорее даже - подпись, набранную чёрным жирным шрифтом: "То, что случится завтра. Туннель."

   "Туннель? Какой туннель? - подумал Сергей ошарашенно. - И при чём здесь я?" Он перевернул страницу.

   Ещё хлеще! Во весь разворот занимала большая кругла мишень, в центре которой находилось изображение Клиники.

   Сергей пожал плечами и заглянул на четвёртую полосу. Там в столбик, теми же жирными буквами было напечатано:

ИЗ ЖИЗНИ КОМЕТ
АМНЕЗИЯ
ПАУТИНА
УЛИЦА СМЕРТНИКОВ
БЕЛАЯ НОЧЬ
ДЕНЬ, КОГДА НЕ СЛУЧИЛОСЬ ЗВЕЗДОПАДА
ВЕЛИКИЙ ИНКВИЗИТОР
 

   "Чушь какая-то! - пробормотал Сергей, кладя "газету" на место. - Дурдом! Стоило бумагу переводить!"

   Он полез в карман, достал папиросу (на этот раз "Беломор"), закурил.

   Тем временем погода стала портиться. Низкие дождевые тучи медленно заволакивали горизонт. На фоне вечного заката, освещаемые изнутри красным тревожным светом, будто пропитанные кровью, они производили зловещее впечатление. Резко стемнело. Первые крупные капли дождя забарабанили по песчаной дорожке, ведущей к дому.

   Недолго думая, Сергей повернулся, открыл двери и ступил в большую, ярко освещённую прихожую коттеджа.

   - Эй! - крикнул он. - Здесь есть кто-нибудь?

   Тишина. "Что ж, тем лучше", - подумал он, выбросил окурок и плотно сдвинул створки дверей, отметив про себя, что с внутренней стороны они не имеют каких-либо замков или запоров. Потом снова, на этот раз уже более внимательно, оглядел прихожую. Шикарный ковёр на полу, антикварная подставка для зонтиков, оленьи рога, старинный барометр на стене. "Европа! Бейкер-стрит…"

   Сергей заглянул в овальное зеркало, висящее рядом с барометром, и вздрогнул от неожиданности. Это был не он. Вернее, он, но какой-то другой, непривычный, непохожий на себя.

   "Вот это номер! Глаза не мои. Да нет, вроде мои. Только другого цвета. Были серые, а стали зелёные. И зрачок неправильный. Узкий слишком. Кошачьи глаза. Рот - такой же, кривоватый, правда, но мой. Зубы? Зубы на месте. Волосы тоже. Я, правда, так не стригусь, ну, да бог с ним! Что ещё? Одежда. Джинсы, вельветовая куртка, кроссовки. Ну, это как всегда. Что же мне не нравится?"

   Сергей ещё с минуту повертелся, разглядывая себя со всех сторон, потом пожал плечами, отошёл от зеркала и направился в гостиную.

   Гостиная тоже была на уровне. В камине за ажурной решёткой пылал огонь. Глубокие, обтянутые коричневой кожей кресла стояли около него, образуя уютный полукруг. На низком круглом столике в живописном беспорядке располагались бутылки разнообразных форм и размеров, бокалы, коробки с сигарами, массивные пепельницы. Казалось, ещё минуту назад в этих креслах сидели хозяева дома - высокий представительный мужчина в домашнем сюртуке - седой, ироничный, немножечко сноб; его жена - миловидная женщина средних лет; и гости - представительные, солидные, уверенные в себе, с тяжёлыми золотыми цепочками на животах, безупречно выбритые, со вкусом одетые - джентльмены до мозга костей.

   Иллюзия была настолько реальной, что Сергею даже показалось, будто он слышит их беседу - спокойную, неторопливую; невозможную там, наверху - в Реальном Мире - слишком взвинченном, слишком нервном и нетерпимом.

   Сергей почувствовал лёгкий укол в сердце. Ещё один, на этот раз уже более сильный, и ещё. Заболели суставы, начала зудеть кожа.

   "Так! - спокойно подумал он. - Ломки начинаются. Добро пожаловать, давненько вас не было! Я аж соскучился! Пора уходить. Пора. А вот уходить-то ой как не хочется! Хочется сесть в кресло, закурить сигару, выпить чего-нибудь освежающего. Потом протянуть руки к огню и так сидеть, ни о чём не думая, никуда не спеша. Часами сидеть. Веками… Бокал браги, сэр? - Я в завязке, сэр!"

   Сергей тяжело вздохнул, окинул гостиную прощальным взглядом, миновал прихожую, мельком взглянув на барометр, упорно показывающий на "ясно", и вышел на улицу.

   Ломки сразу же прекратились, зато потоки дождя, швыряемые из стороны в сторону бешеным ветром, в мгновение ока промочили 105-го насквозь. Сергей с проклятием протянул куртку на голову и пробежал по тротуару в обратную сторону - к улице Смертников, где не наблюдалось уютных коттеджей, но зато встречались подворотни, в коих можно было укрыться от непогоды, "ломки" же не так чувствовались.
 

   Тусклая лампа в ржавом жестяном абажуре с душераздирающим скрипом качалась под низким сводом, отбрасывая причудливые тени. Сквозь щели в штукатурке просачивалась вода, и стены буквально на глазах зарастали тонким слоем ядовито-зелёного мха с копошившимися в нём мелкими белёсыми тварями.

   Сергей с отвращением сплюнул. Вот уже минут сорок он стоял в этой подворотне - шестой по счёту - терпя жестокую боль в суставах и дрожа от сырости. Скоро ломка станет невыносимой и опять придётся идти. Вернее, бежать. От укрытия к укрытию, как под обстрелом.

   На обстрел это, кстати, было очень похоже: дождь давно уже сменился градом, и теперь Сергею казалось, будто его пару-тройку раз прокрутили в бетономешалке вместе со щебнем.

   Проклятье! Когда ж это кончится? Он высунулся из подворотни и посмотрел на небо. Как будто посветлело. Точно - посветлело.

   И действительно, буря стала стихать.

   Сквозь первые разрывы в тучах выглянуло солнце. Град сменился мелким моросящим дождиком, и Сергей со вздохом облегчения пошёл дальше, обходя большие мутные лужи и остатки окончательно рассыпавшихся под ураганным ветром руин.

   Вскоре улица начала круто забирать вверх. Так круто, что никакой автомобиль такой подъём не одолел бы. Только "Тойота". Да и то с трудом. Карабкаясь в гору (что было особенно трудоёмким процессом, если учесть мокрую скользкую мостовую; на этот раз - булыжную), Сергей быстро согрелся, а через полкилометра от него уже просто пар валил.

   "Блин! Мало того, что вынужден ходить безостановочно, так теперь ещё ж и альпинистом заделался! Интересно, это "распад сна" или "норма"? Надо бы у Бзика поинтересоваться…"

   На мгновение перед его мысленным взором возникла сладостная картина: сломанный лифт и Безик, поднимающийся пешком на свой одиннадцатый этаж. Вечный кайф!

   Однако лифты, как и прочее оборудование, в Клинике никогда не ломались. На то она была и Клиника.

   Наконец подъём кончился.

   Сергей, тяжело дыша, плюхнулся на кстати подвернувшуюся скамейку, стоящую почему-то посередине проезжей части, и полез во внутренний карман куртки за папиросой. Ну, вот теперь и покурить можно. Заслужил.

   Он прикурил, сделал глубокую затяжку, выпустил в неподвижный сырой воздух целое облако дыма и только тогда посмотрел вниз.

   Улица, постепенно превращаясь в дорогу, петляя, сбегала с холма и терялась в кучах мусора. В завалах мусора. В Монбланах. Огромное пространство впереди было занято Городской Свалкой.

   За ней, уже плохо различимая в мутной голубоватой дымке, виднелась широкая река с рухнувшим мостом; какие-то непонятные сооружения типа нефтяных вышек; шпили. А ещё дальше - тёмная ломаная линия бесконечных крыш, над которыми, казалось, чуть ли не задевая их, висел дрожащий в восходящих потоках тёплого воздуха малиновый диск солнца.

   Сергей восхищённо поцокал языком. "Наконец-то свалка! Давненько мне уже свалки не попадались - лет, наверное пять-шесть!"

   О`кей! Сейчас ещё посидим минут пять, отдохнём, а потом потихонечку, полегонечку…"

   Он бережно затушил "Беломорину" о скамейку, с удовлетворением отметив, что выкурил не больше половины, и сунул окурок обратно в пачку. "Надо экономить. Вдруг опять людей повстречаю (они почему-то только на свалках попадаются… Ха!) - так и угостить будет нечем. Ладно. Пора."

   Сергей поднялся со скамейки, ощупал чуть подсохшую, но всё равно ещё влажную одежду, поморщился и, не оглядываясь, начал спускаться с холма.
 

   Свалки почему-то всегда были гораздо интереснее городских кварталов. Иногда на них попадались такие вещи, что Сергей просто диву давался.

   Паровозы, например. Ржавые старинные паровозы со встроенными… компьютерами. Дикое зрелище - чёрные закопчённые кабины, погасшие топки, и рядом - пластик, стекло; шкалы всякие, кнопки, экраны.

   Манекенов было много. Причём изображающих не только белых, так сказать, людей, но и манекенов-негров, и даже манекенов-зверей. Пластиковые собаки, одетые в жилетки, с ошейниками и резиновыми кисточками в зубах, валялись повсюду. Были здесь пластмассовые кошки, попугаи, крысы.

   Пару раз Сергей натыкался на муляжи, скорее напоминающие бред наркомана, нежели живые существа. Один такой муляж особенно врезался в его память. Похожий на собаку, но с головой, имеющей две морды, смотрящие в противоположные стороны - одна вперёд, другая назад. Лапы были с копытами (а копыта со шпорами), спина горбатая (причём верх горба - лысый), хвост крысиный.

   Сейчас 105-й вспомнил, что именно после его рассказа об этом пластмассовом создании "инквизиторы" перестали в своей ритуальной скороговорке упоминать "вторую сотню" и начали с гораздо большим уважением произносить "первая двадцатка".

   Встречались самолёты со сломанными крыльями, проржавевшие до дыр бульдозеры, даже пароходы. Всё это было перемешано, а то и полузасыпано мелким мусором - рваным тряпьём, объедками, дырявой обувью и прочим.

   С любопытством поглядывая по сторонам, Сергей прошёл мимо штабелей расплющенных автомобилей, мимо каких-то сгнивших досок, раскисших от влаги картонных коробок, и, наконец, упёрся в приземистый сарай, склёпанный из листового железа, с мигающей неоновой вывеской над входом: "Пункт приёма стеклотары".

   Дальше дороги не было. Справа громоздились кучи битых бутылок, пузырьков и ещё чего-то стеклянного, неопределённых очертаний, похожего на заводской брак; слева кипела, вспухая огромными лопающимися пузырями и, очевидно, наполненная чем-то едким, лужа.

   Сергей потянул на себя тяжёлую дверь сарая и заглянул внутрь. Посреди тёмного пустого помещения он увидел стул, а на стуле - себя; вернее, своё объёмное изображение, очевидно, голографическое, только в отличие от настоящей голографии (видел на бывшей ВДНХ) - чёрно-белое. Смотрелось это довольно дико, поэтому Сергей не стал задерживаться и, обойдя сарай справа, полез на осыпающуюся под ногами стеклянную гору.

   Он почти уже добрался до вершины, когда с противоположной стороны кучи тоже зазвенело стекло, и спустя несколько секунд на Сергея упала чья-то тень. Он поднял голову и замер.

   Сверху на него смотрело кошмарное существо, похожее одновременно на гигантскую ящерицу, козла и единорога. Плоская змеиная морда со светящимися жёлтыми глазами; на носу - рог, а под нижней челюстью - длинная седая борода. Всё это покоилось на чешуйчатой шее и опиралось на мощные, смахивающие на телеграфные столбы, лапы.

   Чудище разинуло кошмарную пасть с акульими клыками и угрожающе зарычало.

   "Вот так насекомое! - невольно отступая, подумал Сергей. - Букашечка, таракашечка… В такого кирпичом не кинешь!"

   Тварь же, будто почувствовав его страх, тяжело перевалилось через кучу, обнаружив ещё две пары лап, и, мотая из стороны в сторону четырёхметровым зазубренным хвостом, начала спускаться, вернее, съезжать вместе с битым стеклом вниз.

   Сергей без долгих размышлений бросился прочь, вглубь стоящих почти вплотную друг к другу и образующих целый лабиринт ржавых железнодорожных контейнеров, надеясь, что чудище, при его комплекции, не сможет преследовать его в этих узких проходах.

   Однако тварь оказалась гораздо умнее, чем ему думалось. Она с грохотом забралась на контейнеры и попыталась достать его своим длинным, похожим на щупальце и, очевидно, ядовитым языком.

   Сергей попробовал увеличить скорость, да куда там! Его противник передвигался с умопомрачительной скоростью; вообще - создавалось такое впечатление, что время для него движется гораздо быстрее, чем для человека. Сергей запаниковал.

   "Провались такие встречи к свиньям собачьим! Никакого снотворного не захочешь! Правда, Бзик и утверждает - дескать, во сне смерти бояться глупо, но ну его на фиг! Проснулся же мужик с колотой раной. Что же делать?!"

   Он ещё побегал, из последних сил увёртываясь от языка-щупальца, потом, заметив, что язык немного не достаёт до земли, лёг и изо всех сил вжался в грунт. Тварь мелькнула над его головой серой тенью, загремела железом в пяти метрах… Потом в десяти… Послышался её скрежещущий, стремительно удаляющийся вой, и всё смолкло.

   Сергей ещё с минуту полежал, восстанавливая дыхание, осторожно поднял голову, метров пять для страховки прополз по-пластунски, затем поднялся и, сгибаясь в три погибели, пошёл в противоположную от твари сторону.
 

   Утром после всех необходимых процедур, продолжавшихся на этот раз втрое дольше обычного, но уже более спокойно, без вчерашней горячки, Сергей получил очередную порцию снотворного и продрых часов до семи вечера; затем был разбужен, накормлен и препровождён на девятый этаж, где он до этого ни разу не был и где располагались лаборатории Клиники. В просторной, залитой слепящим светом комнате, его встретил толстый краснолицый тип в белом халате. Он, приветливо улыбаясь, усадил Сергея в удобное кресло и, достав целую кипу бланков, устроился за столом напротив.

   - Ну, - жизнерадостно произнёс он, - приступим?

   Сергей пожал плечами и неуверенно улыбнулся.

   - Итак… - пухлая рука с зажатой в ней "паркером" взлетела в воздух. - Кого из писателей предпочитаешь - Толстого, Достоевского или Гоголя?

   Сергей удивлённо задрал брови.

   - Ну, - протянул он нерешительно. - Гоголя, наверное…

   - Ясно. - Толстяк записал.

   - Теперь. В Бога веришь?

   Сергей кивнул:

   - Верю.

   - Какой конфессии отдаёшь предпочтение?

   - Не понял…

   - Ты православный? Католик? Иудей?

   - Скорее, православный.

   - Что значит "скорее"?

   Сергей рассердился.

   - А мне для общения с Богом не нужны посредники! И вообще - это довольно сложный вопрос.

   Краснолицый сделал очередную пометку и продолжал:

   - Веришь ли ты в существование сатаны?

   - Кого-кого?!

   - Дьявола.

   Сергей почесал затылок.

   - Ну, как верю… Я понимаю так: Сатана как физический объект не существует… Это, возможно, просто энергия. Энергия зла.

   - Ладно. Вкусно поесть любишь?

   Сергей улыбнулся.

   - Ещё бы!

   - Что ешь с большим удовольствием - сладкое? Солёное? Или, может быть, горькое?

   - Солёное, пожалуй.

   - Ясненько. Как переносишь боль? В смысле - физическую боль?

   - Могу терпеть какое-то время.

   - Точнее?

   - Это смотря какая боль. - Сергей подумал. - Вот однажды, например, целые сутки зубом маялся.

   - Сутки…

   На этот раз толстяк писал минуты три, близоруко щурясь и нетерпеливо елозя под столом ногами. Сергей тем временем рассматривал помещение, в котором оказался. Большие операционные лампы под потолком, несколько устройств, отдалённо напоминающих зубоврачебные кресла; странного вида аппараты; компьютеры, мониторы.

   Он перевёл взгляд на краснолицего. Нос картошкой, выбрит плохо, волосы грязные. Не похож на Безика. Далеко НЕ. Шестёрка какая-нибудь. МНС. И вопросы задаёт странные. Более чем.

   "Тест очередной, - подумал Сергей. - Давненько их уже не было - месяца три или четыре. Или это нечто большее, чем тест? Посмотрим, посмотрим."

   Тем временем толстяк закончил писать и, подняв на Сергея маленькие серые глазки, задал следующий вопрос:

   - Ты девственник?

   "М-да! Ребят явно шиза кроет! Им-то какое дело?!" Тем не менее он ответил:

   - Нет.

   - В каком возрасте произошло первое половое сношение?

   - Я на это обязательно должен отвечать? - Сергей сердито посмотрел на лаборанта. Тот с невозмутимым видом кивнул.

   - Желательно.

   - Хорошо. Первую свою бабу я трахнул, когда мне было семнадцать. Достаточно?

   Всё с тем же отсутствующим лицом толстяк записал и это.

   - По любви или из любопытства?

   - Чего - "по любви или из любопытства"?

   Краснолицый усмехнулся:

   - Свою первую бабу трахнул.

   - Из любопытства. - Сергей поморщился. - Послушайте…

   - Ладно, ладно! - сказал примирительным тоном лаборант. - Не заводись. Это для твоей же пользы. Тем более, врачам можно всё говорить.

   - Так то врачам, - мстительно произнёс Сергей.

   Толстяк обиделся.

   - А я, по-твоему, кто? Капитан дальнего плаванья?

   В этот момент из коридора послышался шум, двери широко распахнулись, и в лабораторию вошёл Безик со своей многочисленной свитой. Он кивнул Сергею, затем обогнул стол и принялся просматривать заполненные бланки. Лаборант тем временем что-то торопливо шептал ему в ухо, косясь на компьютеры и нервно облизываясь. Закончив шептать и, очевидно, оставшись довольным реакцией шефа, он собрал бланки, подошёл к прибору, напоминающему ксерокс, и сунул бумаги в приёмную щель. Все уставились на монитор, почти мгновенно выбросивший на экран зеленоватые столбцы цифр и букв.

   - Та-ак… - удовлетворённо протянул Безик, потирая руки. - Прекрасно. Всё подтверждается.

   - Ну-с, молодой человек, - он повернулся к Сергею, - дела идут даже лучше, чем я ожидал! Можно приступить к интенсивной терапии. Ты как? Готов?

   Сергей неуверенно кивнул.

   - В общем-то да, только…

   - Что только? - быстро спросил Безик.

   - Мне бы не хотелось сегодня.

   - Ну, разумеется! - воскликнул профессор. - Разумеется, мы начнём завтра. Сегодня только проведём небольшую проверочку. Не возражаешь?

   - Да нет, конечно, - Сергей внимательно посмотрел на главврача. - И что надо делать?

   - Иди сюда. - Безик постучал ладонью по странно изогнутой спинке "зубоврачебного" кресла. - Садись.

   Сергей приблизился к креслу, краснолицый лаборант помог ему сесть, пристегнул ремнями, как в самолёте, затем достал откуда-то снизу маленький приборчик на длинном чёрном проводе и, что-то в нём подрегулировав, передал Безику.

   Профессор, взяв прибор, посмотрел на 105-го.

   - Приступим?

   Сергей молча кивнул.

   - Что ж, начнём. - И главврач нажал кнопку.

   Сначала ничего особенного не происходило. Потом Сергею показалось, что у него испортилось зрение: предметы как бы раздвоились, стали зыбкими, ненастоящими, странно прозрачными. Людские фигуры также принялись меняться - то почти растворяясь в воздухе дрожащими миражами, то вдруг кристаллизуясь до немыслимой, невозможной чёткости.

   Затем он почувствовал глубину комнаты. А если быть точнее, даже не саму глубину, а некий высший смысл этой глубины - пространство вообще. У Сергея захватило дух, так, будто его неожиданно окунули в ледяную прорубь; по позвоночнику прошла волна необычного, очень неприятного зуда, заболело сердце.

   И тут же тени, падающие от людей и предметов, зашевелились, сдвинулись со своих мест и начали медленно сползать в одну точку, сливаясь друг с другом, распухая и постепенно формируясь в жуткую фигуру, отдалённо напоминающую человеческую, но гораздо выше и с гораздо большим числом конечностей. От качающегося перед Сергеем сгустка мрака исходила хоть и не совсем понятная, но явственно ощущаемая угроза.

   Лаборатория же, начисто лишённая теней, выглядела довольно-таки странно - как рисунок художника-дилетанта. Или авангардиста.

   Тьма вплотную приблизилась к "зубоврачебному" креслу, и Сергей услышал голос. Вернее, не услышал, а почувствовал. Это был вопрос:

   - Кто ты?

   Заворожено глядя в две ослепительно яркие точки, вспыхнувшие вдруг в глубине страшного призрака, Сергей еле слышно ответил:

   - Я… человек.

   - Что тебе пообещали? - спросила тьма.

   - Кто?

   - Не важно кто. Чем тебя купили? Отвечай!

   - Я… я не знаю. Меня ни кто не покупал.

   - Ложь! - "голос" призрака задрожал от ярости. - Я тебе скажу, как всё было. А ты подтвердишь. Ты, скажем, шёл по улице. Ты торопился к своей самке или к своей стае. Не суть важно. Тебе оставалось пройти совсем немного, когда вдруг, непонятно откуда, пришла уверенность, пришло знание: времени не осталось. Время истекло. И вот…

   - Подожди! Остановись, - прохрипел Сергей, тщетно пытаясь удержать расползающиеся во все стороны мысли, над которыми он уже не имел власти. - Какая самка? Какая стая? Кто ты вообще такой?

   - Я? - Сергею показалось, что существо ухмыльнулось. - Ты не знаешь, кто я? Я…

   И вдруг, заколебавшись, как дым костра под порывом ветра, призрак стал распадаться, исчезать; и тут же дикая, чудовищная, невыносимая боль раскалёнными щипцами сжала виски Сергея; прорвав страховочные ремни, бросила на пол извивающееся тело и, наконец, исчезла, в последний момент вышвырнув его сознание из действительного мира в блаженное небытие.
 

   Вышедший из реанимационного отделения Клиники Безик был страшен. Левую половину лица свела судорога, глаз дёргался. Он обвёл притихшую свиту тяжёлым взглядом и быстро пошёл по направлению к лифту, коротко бросив через плечо:

   - Потоцкого ко мне.

   Потоцкий - тот самый краснорожий толстый лаборант, занимавшийся Сергеем, заметно похудевший и поблекший за последние два часа, судорожно сглотнул и, провожаемый сочувственными взглядами коллег, засеменил вслед за профессором. Однако, не решившись сесть в лифт, побежал вверх по лестнице, перепрыгивая сразу через две ступеньки.

   Войдя в кабинет, Безик первым делом подошёл к встроенному в стене бару и залпом, как лекарство, одну за другой опрокинул в себя три рюмки коньяка, после чего сел и, достав из ящика стола плоский телефонный аппарат без диска, снял трубку. Очевидно, коньяк уже оказал своё действие, ибо лицо профессора разгладилось, движения стали более размеренными, а из глаз исчезло выражение готовившегося к казни палача.

   - Алло! Дайте мне семьсот тридцать третьего, - произнёс он, задумчиво постукивая авторучкой по полированной поверхности стола.

   Как видно, его тут же соединили, ибо Безик выпрямился и, расплывшись в немного подобострастной улыбке, бархатно произнёс:

   - Семён Иванович? Добрый вечер. Шестьсот десятый вас беспокоит. Семён Иванович, у нас тут небольшая накладочка произошла… Да, со 105-м… Мы уже начали пробное моделирование, да дурак лаборант с третьим контуром напутал. Ну, в общем, 105-го чуть не потеряли. Сейчас он в реанимации…Что? Да нет, уже всё в порядке, завтра как огурчик будет… С кем? Ага! Понял… Как же, как же, будем форсировать… Спокойной ночи. - Он осторожно положил трубку на рычаг и, убрав аппарат, с грохотом задвинул ящик.

   - Фу! - сказал он сам себе. - Пронесло!

   С этими словами Безик нажал кнопку интеркома.

   - Верочка, этот… как его… Потоцкий явился?

   Из динамика послышался голос секретарши:

   - Явился, Константин Валерьянович. Сидит - валидол глотает.

   - Валидол - это хорошо, - протянул профессор. - Он у меня, сукин сын, сейчас не только валидол глотать будет! Давай его сюда!

   Тут же дверь кабинета открылась, и на пороге появился Потоцкий - потный, всклокоченный, весь идущий какими-то фиолетовыми пятнами.

   Безик хищно ощерился.

   - Ну, - начал он грозно, - что скажешь?

   Лаборант в отчаянии взмахнул руками, попытался что-то произнести, но безрезультатно. На глаза его навернулись слёзы.

   Профессор вскочил с кресла, обежал стол и, схватив подчинённого за грудки, зашипел, брызжа слюной:

   - Раздолбай! Я тебе что говорил? Напряжение минимальное! А ты что сделал? На три единицы завернул? Это же мозг! Понимаешь, ты, обезьяна, человеческий мозг! НЕ печень, не селезёнка, не сердце. Тончайший, немыслимой сложности прибор! А ты по нему кувалдой?

   Безик оттолкнул от себя лаборанта и, круто повернувшись, отошёл к окну.

   - В общем так… - после небольшой паузы, не оборачиваясь, сказал он. - Я тут с тобой душещипательные беседы проводить не собираюсь. Вопрос о твоём участии в Эксперименте, как и о допуске в целом, будут решать другие. Твоё счастье, что пациент выжил. Иди домой. Документы оставишь на вахте. Посёлок, вплоть до особого распоряжения, не покидать! В следственную комиссию тебя вызовут.

   Он обернулся на застывшего, как изваяние, лаборанта и заорал:

   - Пшёл вон!

   Несчастный толстяк вывалился из кабинета, глянул на секретаршу безумными глазами и ретировался в коридор. А Безик, зайдя в приёмную, поинтересовался - нет ли для него каких-нибудь сообщений.

   - Только что позвонили из реанимационного отделения, - доложила секретарша, испуганно смотря на шефа. - По их наблюдениям 105-й сейчас находится в состоянии сна.

   Эта информация чрезвычайно заинтересовала профессора.

   - Сна?! Не может быть! А момент перехода они успели зафиксировать? - взволнованно спросил он, вновь хватаясь за телефонную трубку.

   - Я не знаю, - неуверенно произнесла секретарша. - На сей счёт…

   Но Безик уже не слушал. С треском швырнув трубку обратно, он выскочил из приёмной и чуть ли не бегом направился в сторону реанимационного отделения, что-то бормоча себе под нос и, то и дело раздражённо одёргивая развевающегося полы белого халата, в сером полумраке пустынных коридоров Клиники, делающих его похожим не некоего крылатого нетопыря-альбиноса.

   Свалка казалась бесконечной.

   Однако это не было бесконечностью однообразия. Напротив, свалка поражала своей насыщенностью. Вытянутая вдоль реки на многие десятки километров, она, в сущности, не была свалкой как таковой - то есть помойкой. Она, скорее, напоминала некое кладбище цивилизаций. Причём не только гуманоидных.

   Вот уже третий час Сергей натыкался на такие странные предметы (а может, и не предметы вовсе), что только диву давался. Например, огромный стальной сейф в два человеческих роста, каковой при ближайшем рассмотрении оказался полупрозрачным, наполненным изнутри светящийся жидкостью, к тому же мягким, как желе.

   Или коробка. Обыкновенная картонная коробка, но висящая без всякой поддержки сантиметрах в тридцати от земли и не желающая ни на миллиметр сдвигаться с места, несмотря на все усилия Сергея.

   А ещё - нечто, к чему вообще невозможно было подобрать названия; напоминало это пропущенный через мясорубку многоколёсный и многоместный велосипед, совершенно непонятным и нелепым образом скрещенный со скелетом то ли динозавра, то ли слона, причём, так сказать, "механические" части сплошь заросли ядовито-зелёной травой с жёлтыми цветами типа одуванчиков; кости же (если это были кости) щетинились стальными шипами и спицами. И вся эта дикая конструкция, тонн в пятьдесят весом, покоилась на тонкой (не толще сантиметра) реечке, уходящей в грунт.

   Сергей несколько раз обошёл вокруг конструкции, попробовал на прочность хилую подпорку (оказалось, прочнее стали), почесал в затылке и побрёл дальше, время от времени останавливаясь и ковыряя носком кроссовок всякую мелочь.

   Вскоре, однако, пейзаж изменился. На смену разнообразному шизоидному мусору, похожему, скорее, на бред параноика, пришёл обычный строительный хлам. Потянулись кучи треснувших бетонных плит, разбитых унитазов, сломанных лопат и мастерков.

   Однако долго скучать Сергею не пришлось.

   Неожиданно из-за сваленных в лужу заляпанных цементным раствором носилок выскочила целая стая крыс и, дико вереща, принялась атаковать, приведя тем самым 105-го в полнейшее замешательство, ибо, как правило, крысы в Мире Сна вели себя крайне осторожно, если не сказать, трусливо.

   Кое-как отмахнувшись от грузного, величиной со взрослую кошку, вожака стаи, Сергей наконец стряхнул оцепенение и принялся лихорадочно озираться в поисках хоть какого-нибудь оружия. Как назло, ничего подходящего в радиусе пяти метров не наблюдалось. Крысы же, как будто чувствуя беззащитность человека, наглели на глазах.

   А затем произошла странная вещь.

   Мгновенно, словно подчиняясь мысленной команде, они отскочили в сторону, выровняли ряды; после чего, одновременно подпрыгнув, бросились в атаку и… исчезли.

   Сергей очумело помотал головой, потом осторожно заглянул за носилки, за плиты, за опрокинутую бетономешалку… никого.

   Как ни странно, исчезновение грызунов дико взбесило 105-го. Нарочито загребая кроссовками белёсую цементную пыль и пиная то и дело попадающие под ноги пластмассовые строительные каски, он стремительно пошёл вперёд и вскоре очутился на небольшой площадке с торчащим посередине монументом, вернее, пьедесталом из серого мрамора.

   Сам памятник валялся рядом - настолько мелко искрошенный, что трудно было определить, кого он некогда изображал.
 

   Сергей сел, устало прислонился к пьедесталу и обвёл глазами близлежащие мусорные кучи. Рваные автомобильные покрышки, доски, битые кирпичи - ничего интересного. Потом его внимание привлекла ржавая гайка, валяющаяся на асфальте рядом с его левой ногой. Он нагнулся, чтобы рассмотреть гайку поближе, и, возможно, это движение спасло ему жизнь. По крайней мере, здесь, во сне. Послышался треск автоматной очереди, и пули, просвистев буквально в сантиметре от его затылка, впились в памятник, засыпав Сергея осколками мрамора. Инстинкт сработал безотказно: ещё не успев сообразить, что к чему, 105-й отпрыгнул от пьедестала, рыбкой нырнул в груду каких-то полуразвалившихся ящиков, ужом прополз метров пять, затем, вновь вскочив на ноги, завернул за ближайшую мусорную кучу и запетлял между ржавыми битыми трейлерами. Наконец, шумно дыша, остановился и, смахивая со лба липкий холодный пот, осторожно выглянул из-за угла.

   То, что он увидел, поразило его не меньше, чем появление давешнего ящера с языком-щупальцем. Метрах в трёхстах от того места, где спрятался Сергей, двигались серые, едва различимые в мутной дымке, тени.

   Люди. И не двое, не трое, нет. Человек пятьдесят, не меньше. С оружием.

   "Ну-ну, - подумал Сергей, прислушиваясь к постепенно успокаивающемуся сердцу. - Чем дальше в лес, тем больше дров! С автоматами мне здесь, по-моему, ещё никто не попадался. Разве что с игрушечными. А тут… Интересно, кто они такие? И что им от меня надо? Нет, чтобы по-человечески: подойти, поговорить, а то сразу - очередью!"

   Он снова выглянул и вздохнул с облегчением - фигуры явно удалялись в противоположном направлении.

   "Ага! За это дело - папироску! - решил Сергей. - Тем более, этих угощать что-то не хочется. Да ещё такую ораву!"

   Он заглянул в сорванную дверь трейлера и, найдя, что внутри ничем таким особенным не воняет, залез в уютный полумрак, сел на ободранную откидную койку и с удовольствием закурил, ещё раз прокручивая в голове это, довольно-таки странное даже для Мира Снов, происшествие.

   Прикрыв глаза, Сергей попытался вспомнить фигуры нападавших и сообразить, что же напоминала ему эта растянутая, зловещая цепь мутных силуэтов с автоматами наизготовку.

   "Облаву - вот что! - решил он, хлопнув себя по колену. - На что-то или на кого-то!"

   "На тебя, дружок, на тебя! - вдруг ехидно произнёс его внутренний голос. - Такая возможность тебе в голову не приходила?"

   У Сергея возникло очень неприятное ощущение подвешенности, какой-то нереальности происходящего.

   "Но-но! - прикрикнул он на себя. - Какая тут, к чёрту, нереальность у и без того нереального! Это же Сон - не забывай!"

   "Да, Сон, - грустно согласился внутренний голос. - Однако согласись, и во сне быть убитым не очень-то приятно!"

   Сергей вздохнул, выбросил окурок в разбитое окно и, выбравшись из трейлера, осторожно, стараясь не шуметь, пошагал дальше, взяв курс на виднеющийся вдали, за кучами мусора, дико и нелепо торчащий посреди Свалки пятиэтажный дом с чёрными провалами окон и закопчёнными стенами.

   "Оружие! - неожиданно мелькнуло у 105-го в голове. - Оружие бы мне найти!"

   Он пересёк более или менее расчищенную площадку перед домом и подошёл к самому обыкновенному подъезду; вот только несло из него, как из выгребной ямы, да по бокам были навалены кишащие белыми червями отбросы. Сергей недовольно потянул носом и, осторожно перешагивая через завалы осклизлого тряпья, ступил в подъезд. Узкая бетонная лестница с обломанными железными перилами была тускло освещена покрытой толстым слоем пыли сорокасвечёвой лампочкой на длинном, очевидно, неоднократно оборванном и кое-как замотанном изолентой искрящемся шнуре.

   Сверху, откуда-то этажа с третьего, доносились странные звуки - взрывы хохота, возбуждённые голоса, звон посуды, грохот передвигаемой мебели.

   Затаив дыхание, на цыпочках, Сергей начал подниматься по лестнице, то и дело останавливаясь и напрягая слух. Он миновал площадку второго этажа (на которой почему-то не было ни одной двери), прошёл третий этаж и, уже одолев половину пролёта, ведущего к четвёртому этажу, в недоумении остановился: голоса как будто сделались тише, отдалились.

   Четвёртый этаж встретил его совсем уж гробовой тишиной.

   Сорванный со стены распределительный щит, липкая дрянь - то ли суп, то ли блевотина, залившая бетонный пол; распахнутые настежь двери квартир.

   Недолго думая, Сергей повернул налево и, пройдя через узкую тёмную прихожую, оказался в комнате. Стандартной комнате стандартной "хрущёвки". И даже пейзаж за окном был вполне стандартным: широкий двор с огромной лужей посередине, чахлая зелень, детские качели, песочницы…

   Сергей протёр глаза, потом, спасаясь от наваждения, потряс головой, но тщетно - пейзаж за окном не исчезал.

   "Постой, постой! - ошеломлённо подумал он. - Ведь с внешней стороны дома ни одной целой рамы нет! Не говоря уже о стёклах. Чёрные, в языках копоти, провалы! Откуда же здесь стекло? И откуда, чёрт меня дери, здесь, в Мире Сна, за этим окном - Реальный Мир?"

   Сергей настолько привык, что эти его миры никогда не соприкасались между собой, что сейчас испытывал состояние, похожее на шок. Он заворожено сделал несколько шагов к окну, и тут что-то подсказало ему оглянуться.

   Сергей посмотрел вокруг и замер.

   Убогая мебель, сломанный торшер, остатки ковров на полу и стенах - всё было покрыто полупрозрачной, шевелящейся, явно живой слизью, которую пронизывали тысячи похожих на сухой тростник отростков, по неимоверно сложной, но тем не менее чёткой схеме сходящихся в одной точке на потолке - в том самом месте, где когда-то висела люстра. Сердцевина представляла собой не организм и даже не предмет; это было просто пятно тьмы со вспыхивающими на огромной глубине огнями, причём Сергей каким-то шестым чувством понял, что это и не огни вовсе, а глаза. И эти глаза сейчас внимательно его изучают. Скорее всего, на предмет его гастрономических достоинств.

   Не думая больше об окне, он осторожно сделал шаг назад, потом ещё один. Наконец, не выдержав напряжения, резко развернулся и прыгнул в сторону прихожей, боковым зрением заметив, как вся эта живая масса, заполнившая комнату, вдруг одним судорожным движением сжалась, став похожей на некую чудовищную тыкву или, скажем, на обожжённого паука. Из сердцевины донеслось отвратительное чавканье, и Сергей, передёрнувшись, представил, что бы с ним было, находись он сейчас внутри этого шара из тонких лапок-тростинок и жадно дрожащей слизи.

   Он выбежал на площадку и с силой захлопнул за собой дверь. По подъезду прокатился грохот, и вновь откуда-то сверху послышались голоса.

   Не обращая больше на них внимания, Сергей шагнул в следующую квартиру. Тут было всё в порядке. Нормальные, то есть выбитые, окна, выходящие всё на ту же свалку, обугленные стены, остатки сгоревшей мебели. И ещё - тошнотворный запах горелого мяса, расплавленного пластика - тоскливый запах давнего пожара.

   Сергей, хрустя головешками под ногами, подошёл к окну и с высоты четвёртого этажа принялся осматривать уходящие к горизонту мусорные кучи, в тайной надежде ещё раз увидеть людей с автоматами; но вскоре понял всю безнадёжность этого занятия: слишком много дыма от тлеющего мусора, слишком много испарений, да ещё - туман с реки.

   Он вздохнул, потом, заглянув на кухню и не найдя там ничего интересного, вышел из квартиры. С минуту потоптался на лестнице, решая, куда идти - наверх или вниз; потом, махнув рукой, начал неторопливо спускаться, прикидывая - может ли этот чёртов шар из слизи перемещаться по дому или он всю жизнь торчит в комнате подобно плотоядному растению, поедающему насекомых. Однако всё было тихо, и Сергей, выбравшись из подъезда, почувствовал даже некоторое разочарование.

   И напрасно. Нынче Сон преподносил ему сюрприз за сюрпризом.

   Не успел Сергей сделать и трёх шагов, как вновь прогрохотала автоматная очередь, и чей-то хриплый голос резко скомандовал:

   - Лечь! Лицом вниз! Руки за голову! И без глупостей!

   Сергей как подкошенный рухнул на асфальт, скрестил руки на затылке и замер. Всё это напоминало сцену из дешёвого боевика.

   С полминуты ничего не происходило, затем послышались цокающие шаги подкованных ботинок, и в затылок 105-го упёрлось нечто холодное и твёрдое. "Ствол!" - понял он, и волна страха прошла по спине.

   Неожиданно чья-то грубая рука схватила Сергея за волосы и резко рванула вверх. Слезящимися от боли глазами он увидел перед собой лицо парня лет двадцати двух - с бешеным взглядом и кривящемся в нервном тике ртом.

   - Ты кто? - отрывисто спросил парень. - Рэтэр? Говори правду, или пристрелю!

   - Я… не понимаю, - простонал Сергей, делая робкие попытки освободиться.

   Незнакомец оставил его волосы в покое, отступил на несколько шагов и мотнул стволом странного на вид автомата с двумя плоскими магазинами по бокам.

   - Вставай!

   Сергей осторожно поднялся и уставился на террориста. Крепкого телосложения, светлые волосы ёжиком; одет в пятнистую форму десантника; на поясе - целый арсенал: нож, штык, подсумок с запасными рожками; обут в высокие армейские ботинки с толстыми подошвами. Сергей снова посмотрел в глаза парня и с некоторым облегчением заметил, что бешеное выражение из них исчезло; теперь там, скорее, было любопытство, смешанное с иронией.

   - М-да… - парень хмыкнул. - На рэтэра ты не похож. Ты кто?

   - А ты кто? - сердито спросил Сергей, понемногу приходя в себя.

   - Я-то? - протянул незнакомец, закидывая автомат за спину и доставая из нагрудного кармана пачку "Мальборо". - Я-то в некотором роде путешественник. По этому вывихнутому миру… Куришь?

   Сергей машинально кивнул, взял сигарету, прикурил от протянутой зажигалки и, вдохнув порцию дыма, криво усмехнулся:

   - Вот уж не думал, что персонаж моего Сна возьмёт меня в плен.

   Незнакомец внимательно посмотрел на него, потом покрутил головой и сокрушённо вздохнул:

   - Так. Понятно. Ещё один невъеханный… Персонаж, говоришь? Ну, тогда я с таким же успехом могу заявить, что ты персонаж моего Сна.

   Он помолчал, сделал несколько глубоких затяжек и, прищурившись, отчеканил:

   - Запомни! Нет никакого сна! Есть этот ненормальный, но тем не менее Реальный Мир, куда мы непонятным образом попадаем, стоит нам закрыть глаза там, - парень ткнул указательным пальцем куда-то вверх, - на планете Земля. Или в другом измерении. Хрен его знает.

   Сергей, уставившись на тлеющий кончик сигареты, неопределённо пожал плечами и промолчал.

   Незнакомец опять вздохнул.

   - Ладно. Не всё сразу. Давай хоть познакомимся, что ли. Тебя как зовут?

   - Сергеем.

   - Ну, а я - Валерий. Хотя друзья меня называли Блондином. Так что и ты можешь меня так звать.

   Сергей пожал протянутую руку и спросил, чувствуя себя последним идиотом:

   - Так ты, значит, тоже спишь?

   Блондин кивнул.

   - Ну… в некотором роде - да, сплю.

   - А где? Дома? В Клинике?

   - В какой такой Клинике? - удивился Валерий.

   - Клиника - это… - начал было Сергей, но тут же запнулся, вспомнив, что неоднократно подписывал всякие обязательства о неразглашении, о государственной тайне и так далее. Однако, подумав, он решил махнуть на запрет рукой: всё-таки, что бы там ни говорил его новый знакомый, нелепо путать Мир Сна с Реальным Миром. И Сергей выложил Блондину всё, что знал о Клинике, о Безике, о своей "болезни" и прочем. Как ни странно, Валерий отнёсся к рассказу очень серьёзно. Особенно его заинтересовала "интенсивная" терапия.

   - Вот видишь, - сказал он, - моя теория находит реальное подтверждение.

   - Какая теория?

   - Ну, то, что Мир Сна - это не плод твоего или моего воображения. Он реален.

   - С чего ты взял?

   - Элементарно, Ватсон. Если уж создали целый институт…

   - А-а, - протянул Сергей, - понятно. Только маленькая неувязочка получается. Это не институт, это Клиника, лечебница, понимаешь?

   - Какая там… - Блондин махнул рукой. - Ладно. Не будем спорить. Тем более - время. Если ещё минут десять здесь проторчим, ломки начнутся.

   - Что?! - ошарашенно спросил Сергей. - Ломки? И у тебя ломки?

   - Конечно. - Валерий удивлённо задрал брови. - А что в этом удивительного?

   - Что удивительного? Да я впервые здесь встречаю человека с ломками! Надо же! Ты сколько можешь находиться в одном месте? Я имею в виду - безболезненно.

   Блондин пожал плечами.

   - Минут двадцать пять, тридцать.

   - Точно! - Сергей хмыкнул. - И у меня та же история!

   - Слушай, - Валерий обеспокоенно повертел головой, будто его что-то душило, - пошли, а? Ты-то всё-таки двигался, а я в засаде сидел. Ещё немного, и…

   - Конечно, пошли, - с готовностью закивал Сергей, - только куда?

   - Да куда угодно! Я по этой свалке вторую неделю брожу. На меня уже и рэтэры облавы устраивали, и…

   - Рэтэры? - перебил его 105-й. - А кто это?

   Блондин помрачнел.

   - Рэтэры… м-м… Понимаешь, рэтэры - это… Ну, в общем, это что-то типа егерей. Если долго на одном месте крутишься, появляются они. Человек сто, сто пятьдесят. С оружием. И прочёсывают местность. Ну, и гонят. Как кабана.

   - Куда?

   - Вперёд, естественно! Только вперёд! - Валерий сплюнул. - Я уже две пули заработал - одну в плечо, другую - вон… - он показал глубокий шрам на запястье, - в руку. Ещё повезло, что раны были не опасными. Как говорится, царапнуло.

   - Это что ж, - спросил Сергей, понизив голос, - они и убить могут?

   - Бес их знает! - Блондин решительно зашагал прочь от сгоревшего дома, потянув Сергея за собой. - Всё может быть. Я, откровенно говоря, не рискнул бы выяснять это на собственной шкуре. И тебе не советую.
 

   Они брели по огромному, очевидно, выжженному огнемётами, пустырю, то и дело по щиколотки проваливаясь в ещё тёплую золу и поднимая клубы едкой коричневой пыли. На открытом пространстве Сергей чувствовал себя очень неуютно, однако Блондин заверил его, что в подобных местах рэтэры никогда не появляются. Очевидно, не видят смысла. И то верно: особо долго по этому пожарищу не погуляешь - во-первых, скучно, во-вторых, гарью дышать - удовольствие ниже среднего.

   - Чего ж тогда мы сюда попёрлись? - спросил Сергей, с трудом выдёргивая ногу из обугленных внутренностей сгоревшего дивана, подобно капкану притаившемуся под толстым слоем пепла.

   - Передышка нужна, - коротко ответил Блондин, отжимая ножом заклинившие пружины. - Ты-то сам кем будешь?

   - Ты имеешь в виду в Реальном Мире?

   - Ну да.

   Сергей пожал плечами.

   - А чёрт его знает! Да никем в общем-то. Учился в университете Питерском. На журфаке. С третьего курса выгнали. Потом года четыре дурака валял - бродяжил; потом в рок-группе играл. На бас-гитаре. Там же, в Питере.

   Валерий посмотрел на 105-го с уважением.

   - И в какой группе?

   - "Робин Гуд".

   - Чего Робин Гуд?

   - Ну, группа так называлась - "Робин Гуд".

   - А-а, понятно. И что?

   - Да ничего. В 87-м году на одном из сейшенов чёрт дёрнул нашего лидера спеть по пьяни "Переименуйте Ленинград". Потом кто-то настучал в КГБ, группу разогнали, а меня, как иногороднего, очень вежливо попросили покинуть "колыбель революции", а то, мол, "сам понимаешь, уголовное дело такая штука: сегодня его нет, завтра оно есть". Я и уехал обратно в Москву, к мамане под крылышко.

   - Ясно. - Блондин вздохнул. - Тоже, значит, конфликты с системой.

   Сергей усмехнулся.

   - И ты, что ль, из диссидентов?

   - Ну, в некотором роде.

   Валерий, помолчав, косо взглянул на Сергея, потом, видно, решившись, произнёс:

   - Из мафии мы. С коза, так сказать, Ностры. Отечественного разлива.

   - То есть? - Сергей даже остановился.

   Блондин осклабился.

   - Что, испугался?

   - Да нет.

   - Ну, а чего тогда встал? Пошли.

   Они пошли дальше. Валерий продолжал:

   - Мафия - это, конечно, слишком громко сказано. Так… Рэкет. Трясли толстозадых, у кого бабки лишние завелись. Тоже в некотором роде Робин Гуды. Хотя лично мне это больше всего напоминает пауков в банке. Ты не сожрёшь - тебя сожрут. А! - он махнул рукой. - Даже вспоминать неохота. Кровь - она и есть кровь.

   Тут совершенно неожиданно Блондин рванул из-за спины автомат и полоснул очередью по какому-то еле заметному бугорку метрах в пятидесяти от них. Сергей услышал знакомый скрежещущий визг и невольно отшатнулся назад, когда из-под золы вынырнул и завертелся волчком давешний шестипалый ящер.

   - А, с-сука! - процедил Валерий сквозь стиснутые зубы и одиночными выстрелами принялся добивать чудовище. Наконец, по телу рептилии прошла судорога; создание ткнулось мордой в пепел и затихло.

   Блондин потрогал ствол рукой и полез в подсумок за новым магазином.

   - Видишь, - сказал он, - засаду на нас устроила. Не будь у меня автомата, Бог его знает, как бы всё дело обернулось. Заметил, какой у этой твари язык? Меня раз одна такая лизнула - так, гадом буду, хуже химического ожога! Думал, от боли с ума сойду! Хорошо - на медицинский склад набрёл, спиртом разжился. Кстати, - он полез во внутренний карман и достал плоскую фляжку, - не желаешь?

   - Спирт? - спросил Сергей.

   - Ага.

   - Давай.

   Сергей сделал глоток, закашлялся и торопливо прикурил "Беломорину".

   - Фу-у. Ты б хоть предупредил, что неразбавленный.

   Блондин усмехнулся, поднял фляжку и тоже глотнул; потом, завинтив пробку, подмигнул Сергею.

   - Ничего, привыкнешь.

   Сергей, чувствуя, как по телу разливается тепло, энергично кивнул, прикурил от окурка новую папиросу и спросил:

   - Слушай, а эти рэтэры… Как они выглядят?

   - В смысле? - не понял Валерий.

   - Ну, понимаешь, я их… то есть мне так кажется, что именно их, только издалека видел. А в таком мареве…

   Блондин пожал плечами.

   - Люди как люди. Правда, одинаковые какие-то. В форме.

   - Военной, что ли?

   - Да нет. - Валерий поморщился. - Из военного у них только автоматы. И подсумки ещё. - Он похлопал себя по поясу. - А так… Ну, шляпы, плащи такие короткие, с поясом; брюки. Всё серого цвета.

   Сергей хмыкнул:

   - Как у ментов?

   - Скорее уж, как у шпиков. Стой! - Блондин замер и приложил палец к губам. - Слышишь?

   Сергей напряг слух, но только минуты через полторы услышал то, что Валерий сумел расслышать первым - шорох потревоженного мусора, лязганье затворов и топот множества ног.
 

   Первое, что увидел Сергей, открыв глаза, было скорбное лицо Безика, сидящего возле его койки в окружении замершей по стойке "смирно" свиты. В палате было тихо, как на кладбище, слышалось только равномерное пощёлкивание какого-то прибора, стоящего у изголовья кровати и соединённого с обнажённой по локоть правой рукой Сергея множеством разноцветных проводов.

   По небольшому экрану, встроенному в прибор, змеились светящиеся кривые.

   Сергей приподнялся на локте и удивлённо уставился на Безик, пытаясь сообразить, в честь какого такого великого праздника на его пробуждении присутствует сам главный врач Клиники. Вчерашний сеанс "интенсивной терапии" начисто выпал из его памяти; и уж тем более не знал он ни о последовавшей за сеансом коме, ни о реанимационной палате.

   - Что-нибудь случилось? - неуверенно произнёс 105-й, испуганно всматриваясь в каменные лица ассистентов.

   - А ты что, ничего не помнишь? - вкрадчиво спросил Безик, пристально глядя Сергею в глаза, отчего тому стало ещё более не по себе. Он зачем-то оглянулся на залитое утренним солнцем окно и шепнул:

   - Вы имеете в виду… Сон?

   Тут из глаз профессора исчезла тревога, он с облегчением вздохнул, откинулся на спинку стула и широко улыбнулся Сергею.

   - И Сон тоже. Ты, кстати, помнишь, как заснул?

   Сергей пожал плечами:

   - Как всегда. Поужинал, потом видео посмотрел, почитал маленько и лёг. А что?

   Безик многозначительно переглянулся со свитой, затем снова повернулся к Сергею.

   - А какой фильм смотрел?

   - Фильм-то? - Сергей наморщил лоб, вспоминая. - Этот… новый Спилберга. Как его? Да! "Парк юрского периода - III". Отличная вещь! Съёмки - обалдеть!

   Тут стоящий по левую руку профессора бородатый ассистент как-то странно поперхнулся, закашлялся и, в извинительном жесте прижимая руку к груди, попятился к выходу из палаты. Безик, сердито на него зыркнув, вновь повернулся к 105-му:

   - А читал что?

   - Да вот, - Сергей достал из-под подушки небольшой томик. - "Трудно быть богом" Стругацких.

   - Перечитывал?

   - Ага.

   - Нравится?

   - Ещё бы! Самые крутые наши фантасты!

   Сергей засунул книгу обратно, потом, откинув одеяло, сел и принялся нащупывать ногой шлёпанцы.

   - Так всё-таки, что случилось? - уже немного раздражённо спросил он.

   - Ничего, - быстро ответил Безик. - Ровным счётом ничего! Просто, - он сделал небольшую паузу, время от времени мы проводим… м-м… небольшой эксперимент. Тест, понимаешь?

   - Как, ещё тест? - ворчливо произнёс Сергей, снова с какой-то ошеломляюще холодной ясностью понимая, что профессор лжёт.

   - Тест на реакцию пробуждения, - туманно произнёс Безик. - Это слишком сложно для неспециалиста. Я тебе потом как-нибудь расскажу. Лады?

   - Лады, лады, - пробормотал Сергей, делая вид, что очень занят натягиванием рубашки.

   - Вот и отлично! - Профессор встал со стула и привычным жестом положил руку на плечо подопечного. - Сегодня до обеда, всё по расписанию, утренние процедуры, спортзал, бассейн. После обеда и до ужина прогулка. А вот после ужина, мил друг, у нас интенсивная терапия. Помнишь?

   Сергей кивнул:

   - Да, вы что-то такое говорили.

   - Ты готов?

   105-й слабо улыбнулся.

   - Всегда готов!

   - Вот и отлично! - повторил профессор, кивнул дежурной сестре, чтобы та сняла датчики с руки Сергея, и, повернувшись, вышел из палаты. За ним поспешила свита.
 

   Сергей поднялся с кровати, подошёл было к окну, но потом, как будто что-то вспомнив, шагнул к видеомагнитофону и нажал кнопку. Раздался лёгкий щелчок, жужжание; Сергей подхватил появившуюся из корпуса кассету и посмотрел на название фильма - "Терминатор - II" и "Зловещие мертвецы". Хм! Странно. А где "Парк юрского периода - III"? Он потёр лицо, пожал плечами и положил кассету на тумбочку рядом с телевизором. И в этот момент что-то произошло.

   Перед его глазами закачался неведомо откуда взявшийся сгусток тьмы, расползаясь во все стороны подобно кляксе на промокашке. И огненными буквами во мраке зажглись два слова:

АМНЕЗИЯ ПАУТИНА

   "Какая паутина?" - в панике подумал Сергей, пятясь к окну. Что за бред? "Сон - вдруг подсказал ему внутренний голос. - Вспомни Сон ИЗ ЖИЗНИ КОМЕТ…" И вдруг всё исчезло. По комнате пронёсся неизвестно откуда взявшийся призрачный ветер, хлопнула оконная рама, и Сергей будто проснулся во второй раз. Он провёл ладонью по покрывшемуся испариной лбу, на негнущихся ногах подошёл к койке и рухнул на неё так, что заныли пружины.
 

   Безик сидел за своим столом и недовольно смотрел на бородатого лаборанта, нервно переминающегося с ноги на ногу.

   - Ну, в чём дело? - наконец, раздражённо произнёс профессор. - Вы что, Гладков, язык проглотили?

   Бородач, бросив на Безика осторожный взгляд, промямлил:

   - Я даже не знаю, с чего начать…

   - С начала! - рявкнул главврач.

   - Дело в том, отдуваясь произнёс лаборант, что… "Парк юрского периода - III" к нам в Клинику ещё не поступал.

   У Безика брови удивлённо поползли вверх.

   - Погодите, погодите! Ни черта не понимаю. Какой парк?

   - Ну, помните, 105-й сообщил, что вечером, перед тем, как лечь спать, крутил видео, а именно - фильм Спилберга "Парк юрского периода - III".

   - А, да, да, - профессор явно заинтересовался. - И что же?

   Бородач судорожно сглотнул.

   - Понимаете, - сказал он, - я сам увлекаюсь видео. Можно даже сказать, фанат. Так вот, этот фильм действительно существует, но… - лаборант посмотрел прямо в глаза Безику, - его ещё нет в прокате. Даже в пиратском прокате. Он пока только переводится. 105-й видеть его просто не мог.

   Профессор побарабанил пальцами по телефону, затем, помолчав, спросил:

   - Вы в этом уверены?

   - Абсолютно.

   На этот раз Безик молчал минуты три. После чего с грохотом открыл ящик письменного стола, достал незаполненный бланк и протянул его бородатому.

   - Пишите, - сказал он.

   - Что?

   - Подписку, естественно. О неразглашении.

   Лаборант без дальнейших расспросов вынул из нагрудного кармана ручку и, неловко примостившись возле журнального столика, принялся заполнять нужные графы, а профессор пробормотал задумчиво, как бы про себя, бессмысленным взором уставившись на тёмный экран монитора:

   - Странно. Чрезвычайно странно. Я-то думал, ложная память, а это… - он вдруг стремительно встал и, не говоря более ни слова, вышел из кабинета, оставив подчинённого, впрочем, как и секретаршу, в большой растерянности.
 

   На этот раз лаборатория была иная - более тесная, без окон и почему-то со стенами, задрапированными чёрной материей. Посередине возвышалось всё то же "зубоврачебное" кресло, а рядом - прибор, напоминающий колонку бензозаправки. Да и лаборант был другой. В отличие от первого, - тощий, как спичка, с желтоватым, нездоровым оттенком кожи.

   Он бережно усадил Сергея в кресло, прикрепил к его вискам и запястьям какие-то датчики, после чего нажал ярко-красную кнопку на верхней крышке прибора. Послышалось низкое гудение, и вдруг комната исчезла. Огромная, сияющая всеми цветами радуги, спираль возникла перед Сергеем. Он испытал странное, ни с чем не сравнимое чувство одновременно падения и взлёта. Душа наполнилась неизъяснимым восторгом, вселенная приобрела многомерность, многовариантность, невиданный доселе объём. В то же время чувствовалась некая незавершённость, возможность дальнейших изменений; и именно эта возможность неожиданно обрушилась на Сергея чёрной лавиной, расколовшись от удара вместе с его разумом, и вместе с ним же разлетевшись на триллионы частиц по всем возможным направлениям.

   Это было похоже на смерть.

   Многие века ничего не происходило. Только тьма и холод, холод и тьма.

   Потом, где-то далеко, за краем земли, показался свет. Слабый, как отсвет на облаках в ночной пустыне.

   Пространство раздвинулось, и Сергей обнаружил, что стоит по горло в обжигающе холодной воде, под звёздным равнодушным небом. Где-то у самого горизонта виднелась тонкая кромка льдов. Холод пронизывал насквозь. Вдобавок ко всему донимало сильное течение, а так как Сергей чувствовал под ногами только небольшую (не больше футбольного мяча) вершину подводной скалы, он не мог позволить себе даже переступить с ноги на ногу.

   Он стоял, нелепо задрав голову, и смотрел вверх, где то зажигались потрясающие по красоте полярные сияния, то мчались сотканные из их призрачного света огромные кони, то вспыхивали сгорающие в верхних слоях атмосферы метеоры.

   "ИЗ ЖИЗНИ КОМЕТ" - вдруг ни к селу, ни к городу вспомнилось Сергею. Откуда это?

   И он внезапно осознал, что не является уже самим собой. "Кем это - собой?"

   "Я - всё! И ничто! Я - ничтожнейший из ничтожных! Я - хозяин мира! Я - оборотная сторона медали! Я - противоположность, я - многообразие!"

   Он думал так миллионы лет. Вернее, не он. Не Сергей Семёнов, 26-ти лет, неженатый, хомо сапиенс, адрес: планета Земля, - нет. За него думали. А может, он за кого-то.

   А потом пришёл страх. Нечеловеческий. Не в том смысле, что нечеловеческой силы, а в том смысле, что не предназначенный для людей, чужой страх. Океан начал наклоняться, опрокидываться на бок, как если бы чья-то огромная рука переворачивала гигантскую чашу. С диким, разрывающим барабанные перепонки, рёвом вода устремилась вниз, за некий абсолютный край, и пронеся Сергея в считанные мгновения почти через всю Вселенную, выкинула в никуда, во тьму, где не было ничего. Даже пустоты.

   И тут он почувствовал за спиной крылья: вначале небольшие, с трудом раздвигающие неподатливое нечто, стиснувшее, почти растворившее его в себе; затем чуть отросшие - уже более сильные; а ещё через тысячу лет - огромные, подобные двум мёртвым Галактикам, сплошь состоящих их Чёрных Дыр - с их засасывающей, непобедимой мощью.

   Сергей чуть пошевелил крыльями, и сейчас же схлынула окружающая его серая муть, и он прозрел. И он всё понял.

   Он понял, что его предало. И что спасло.

   Одновременно с пониманием пришло одиночество, ибо они всегда неразрывно связаны между собой.

   Он смирился, и уже было отрёкся от всего суетного, как вдруг картина резко переменилась.

   Лес. Река. Поляна, заросшая незнакомыми синими цветами, а на поляне сам Сергей - голый, потный, почему-то с четырьмя руками и большим, страшно неудобным горбом на спине.

   Подобно корове, он тупо пережёвывал густую сочную траву, пуская слюни и время от времени бросая равнодушный взгляд на выцветшее от жары небо, в котором парил огромный аэростат.

   Метрах в ста от Сергея паслась самка - такая же горбатая и четверорукая, но в отличие от него - покрытая жёсткой, рыжей щетиной.

   Ещё на поляне был пастух - трёхметровое прямоходящее существо с птичьей головой и длинным, жутковатым на вид хлыстом, похожим на кусок колючей проволоки.

   Сергей покосился на своё ещё не до конца зажившее плечо и передёрнулся, вспомнив, как сегодня утром пастух пребольно отстегал его за то, что он - Сергей - посмел зарычать на хозяина.

   Неожиданно сзади на горб легла тяжёлая горячая рука, и Сергей вздрогнул.

   "Лёгок на помине!" - с досадой подумал он и медленно обернулся.

   Да, это был Хозяин - толстый, лысый, вызывающий какое-то необычное отвращение; всегда вонючий, всегда небритый, одетый в мятый серый костюм и заляпанную яичным желтком рубашку без галстука.

   Он, усмехнувшись, потрепал Сергея по загривку и произнёс высоким голосом:

   - Что, животина. Ждёшь приплода?

   - Приплода? - ошеломлённо переспросил Сергей, поднимая глаза.

   Хозяин кивнул.

   - Ну, да. Ты, главное, не бойся! Это только в первый раз рожать страшно. А потом привыкнешь.

   Сергей хотел сказать, что тут какая-то ошибка, что он не самка, а самец, но вдруг его горб зашевелился, стал набухать, подобно раздувшемуся чирью; ещё через минуту из него во все стороны брызнула кровь; с тошнотворным звуком лопнула кожа, и наружу высунулась странная птичья голова с длинным кривым клювом.

   Дико завизжала пасущаяся рядом самка, и Сергей вновь провалился в небытие, засасываемый всё той же гигантской спиралью - уже не такой яркой (как будто бы выдохшейся), но по-прежнему мощной, как тысячи тысяч вместе взятых ядерных взрывов.
 

   Безик угрюмо разглядывал кучу графиков, схем и странно размытых фотографий, лежащих перед ним на лабораторном столе. Худой лаборант невозмутимо стоял рядом, держа наготове очередную пачку документации. Главврач усталым жестом отвёл его руку и, морщась, словно от зубной боли, сказал:

   - Значит, ты говоришь, что он ничего не помнит?

   Лаборант молча кивнул. Безик прошёлся по комнате, что-то бормоча себе под нос, затем спросил:

   - Слушай, а может, он врёт?

   Его подчинённый пожал плечами.

   - Ради чего?

   - А просто так. Напакостить нам хочет.

   Лаборант помотал головой.

   - Непохоже на него. Вот если бы он знал конечную цель…

   - Конечную цель, - веско произнёс профессор, - я, положим, и сам не знаю. По крайней мере, не все сто процентов. Это же эксперимент. Ладно, - он кивнул на стол, - ты пока с бумажками этими сраными разберись, всё, что надо - подшей к делу, и… ну, да ты в курсе. Кстати, с температурой у него как было?

   Лаборант взял со стола длинную бумажную ленту, близоруко щурясь, поднёс к глазам и прочитал:

   - Первый час - 36,7°, второй час - без изменений, третий час - 36,6°… Норма.

   Безик кивнул.

   - Да. Норма. Это-то и подозрительно.

   - Почему? - удивился лаборант.

   - Как тебе сказать… Терапия-то, - профессор оскалился, - у нас, понимаешь ты, интенсивная. Переменное поле должно воздействовать на все уровни сознания. Соответственно, наряду с чисто психическими реакциями должны наблюдаться реакции физиологические. Скачки температуры. Ну, я не знаю… потоотделение интенсивное или же, напротив, переохлаждение организма. Но ведь этого нет! - Безик раздражённо посмотрел на "зубоврачебное" кресло.

   - Да, - удручённо согласился лаборант.

   - С завтрашнего дня, - профессор поднял палец, - давайте напряжение в две с половиной единицы.

   - А если…

   - Я надеюсь, - перебил его Безик, - что болевого шока не случится. Я лично буду присутствовать. 105-й в состоянии сна?

   - Да. Уже полтора часа.

   - Что он делал перед тем, как лечь?

   - Курил тайком, - усмехнулся лаборант. - Возле окна.

   - Вот негодяй! - профессор покачал головой. - Впрочем, не он один. Вообще-то пора их потрясти на предмет тайников, а то совсем распустились! С никотином же, сам знаешь, весь спектральный анализ на смарку. Ладно. Пойду.

   Лаборант, оставшись один, потёр лицо ладонью, потом взглянул на заваленный документацией стол, тяжело вздохнул и придвинул к себе первый график.

   Они расположились возле древней, перевёрнутой вверх колёсами кареты, и поочерёдно прикладывались к фляге со спиртом, одновременно перекуривая.

   - А почему рэтэры? - спросил Сергей, щелчком отправляя окурок в ближайшую лужу.

   Блондин аккуратно завинтил пробку и засунул флягу в карман.

   - Это они сами так себя называют. Я их вообще-то зову Охранниками.

   Сергей усмехнулся:

   - По ассоциации с СС? Охранные отряды?

   - Ну, да. Что-то в этом роде.

   - И кого они, по-твоему, охраняют?

   - Как бы тебе объяснить… - Валерий в затруднении потёр подбородок. - Скажем, так: не "кого", а "что".

   - Не понял…

   Блондин сплюнул и растёр плевок тяжёлым армейским ботинком.

   - Рэтэры охраняют заведённый в этом мире порядок.

   Сергей прищурился.

   - Заведённый кем?

   - А я знаю? Богом, наверное. Или чёртом.

   Валерий оживился:

   - Я вот читал недавно одну книгу про НЛО, так там говорилось, что Земля - искусственное образование. Что её некая сверхцивилизация создала. То ли с другой звезды, то ли из другого измерения. Так, может быть, мы с тобой именно в это измерение и попадаем?

   Сергей посмотрел на груды мусора вокруг, на вечно закатное небо, и вдруг ощутил жуткую беспричинную тоску. Ощущение было такое, будто за шиворот вылили ведро ледяной воды.

   "Боже! - подумал он, - почему я раньше этого не замечал? Здесь же всё пропахло смертью, как на кладбище! Да это и есть кладбище! Вселенское кладбище. Вселенская выгребная яма. Мир смерти. А мы? Что ж, мы просто привыкли. Человек такая сволочь, ко всему привыкает!"

   Он медленно покачал головой.

   - Нет, Валерка! Не похоже это на сверхцивилизацию. Сверхцивилизации несовместимы с помойками.

   Блондин насупился.

   - А откуда ты знаешь? Может быть, они настолько нас обогнали, что им и тела уже не нужны и, так сказать, "материальные блага". Может, им на это, - он обвёл рукой вокруг себя, - глубоко наплевать.

   Сергей кивнул.

   - Может быть. Только если они вокруг нас - невидимые и неслышимые, то это уже не сверхцивилизация.

   - А что же?

   - Да как хочешь назови - Бог, дьявол.

   Валерий хлопнул себя по коленям:

   - Опять сорок пять! Бог есть Бог. А сверх…

   - Слушай, - перебил его Сергей, - ну, подумай сам, какого чёрта этим духам бесплотным, если они, конечно, существуют, с нами возиться? Если им наплевать на материальный мир, то уж на нас и подавно.

   - Но если они нас создали…

   - Да не создавали они нас, не создавали!

   - Ты так уверенно говоришь…

   - Хорошо, - Сергей рубанул воздух рукой. - Подойдём с другого конца. Что есть мы?

   Блондин озадаченно посмотрел на собеседника.

   - Мы?

   - Мы, люди.

   - Ну-у… Разумные животные, скажем. Устроит?

   - Не устроит. Мы не разумные животные, а…

   - Дикие! - хихикнул Валерий.

   - Подожди, не мешай. - Сергей встал, сунул руки в карманы и посмотрел на Блондина сверху вниз. - Мы плоть и душа. Но! - Он поднял палец. - Если душа бессмертна, как утверждают все конфессии, существующие на Земле…

   - Кто-кто? - переспросил Валерий.

   - Конфессии? Ну, церкви различные - католики, православные, мусульмане…

   - А-а, понятно.

   - Так вот. Коль для души нет смерти, то есть конца, то, если мыслить логично, у неё не было и начала. Она была всегда, понимаешь? Вне времени.

   - Ну, хорошо, хорошо. - Блондин улыбнулся. - Сверхцивилизация-то тут при чём?

   - А при том! Не может быть сверхцивилизаций, ибо место занято.

   Валерий упрямо выпятил челюсть.

   - Ну, это мы ещё посмотрим. Садись, чего вскочил? На вот, - он протянул Сергею флягу, - хлебни.

   Выпили.

   - Слушай, - морщась произнёс Сергей, - я опять насчёт рэтэров.

   - Да?

   - Вот, с одной стороны, Охранники появляются, чтобы прогнать тебя со свалки, то есть заставить идти вперёд, а с другой стороны, они же тебя преследуют, пытаясь уничтожить. Где логика?

   Блондин хмыкнул:

   - Какая тут может быть логика? Рэтэры вообще вне логики! Вот погоди, рано или поздно столкнёмся с ними, сам увидишь.

   - Не хотелось бы! - поёжился Сергей, вспоминая свистящие над ухом пули и сыплющиеся на голову осколки мраморного обелиска.

   Блондин пожал плечами:

   - Чему бывать, того не миновать! Ладно, пошли.

   Он засунул флягу в карман, повесил автомат на плечо, и они опять принялись карабкаться по кучам мусора, держа курс на высокую, похожую на маяк, башню, возвышающуюся над свалкой в километре от них.

   - А куда мы идём? - пропыхтел Сергей, спотыкаясь и поминутно проваливаясь в какие-то фанерные ящики, наполовину заполненные волглым тряпьём.

   - Вперёд! - ответил Блондин, с трудом выдирая ступню из проржавевшей до дыр пустой бочки. - Фу! Хорошо хоть, ботинки эти на мне. Если б не они, раз сто уже ног бы лишился… Устал? Потерпи маленько, сейчас до Башни доберёмся, там отдохнём.

   - А что это за башня?

   - Башня-то? О, брат, это необычная Башня. Даже не Башня, а туннель. Только вертикальный. Вход в иные миры.

   - Куда-куда?

   - В иные миры. Я на неё случайно наткнулся. Первый раз - от облавы прятался, затем пару раз ради интереса лазил; а потом заприметил, что Охранники боятся её, как чёрт ладана. Ближе, чем на триста метров не подходят.

   - А почему?

   - Хрен их знает! Рэтэры - дело тёмное.

   Добравшись, наконец, до Башни, они протиснулись в маленькую, будто на карликов рассчитанную дверь, и оказались в обширном круглом помещении.

   Внутри Башня оказалась полой; стены, сложенные из грубого, плохо обработанного камня, постепенно сужаясь, уходили вертикально вверх. Туда же вела узкая, прилепившаяся к стенам лестница с потёртыми ступенями и без перил.

   Но всё это Сергей заметил чуть позже. Вначале же его внимание привлекло огромное, в четыре человеческих роста, кресло, на котором располагалась гигантская фигура, а скорее даже, скелет странного существа с плоским черепом, со сложной системой многоярусных челюстей, с вдавленной грудной клеткой и неопределённым числом конечностей. Вокруг кресла валялись ржавые обломки какой-то машины (или машин?), куски кирпичей, покорёженная арматура, доски с торчащими во все стороны гвоздями, а также множество пустых консервных банок и снарядных гильз.

   Но что было самым удивительным, так это освещение. Не веря своим глазам, Сергей задрал голову и уставился на далёкий, очевидно, застеклённый верх Башни, освещаемый ярким полуденным солнцем!

   - Не понял, - произнёс он и вопросительно посмотрел на Валерия. - По-моему, там солнце. Солнце Действительного мира.

   - Этот мир не менее действителен, чем тот, который ты имеешь в виду! - проворчал Блондин. - Я тебе, по-моему, уже говорил об этом.

   - Но откуда?

   - Что откуда? Солнце откуда? - спросил Валерий и в свою очередь посмотрел наверх. - Понимаешь, каждый раз поднимаясь на Башню, я наблюдаю другую картину. В прошлый раз, например, оттуда была видна пустыня. А в позапрошлый - джунгли. Ну, и так далее. Над пустыней солнце тоже в зените стояло. А над джунглями - так вообще две штуки - жёлтое и голубое.

   - А в эти джунгли ты спускаться не пробовал?

   - Я думал над этим. Но, во-первых, Башня слишком высока, никакая верёвка не выдержит, а во-вторых, Бог его знает, что там внизу. Ладно, хорош трепаться! лезем?

   - Лезем, - кивнул Сергей, и они начали восхождение по стёртым ступеням, держась за прикреплённый железными скобами к стене, склизкий, но, тем не менее, прочный канат.

   - Главное, вниз не смотри! - оглянувшись, предупредил Блондин. - Я уж на что высоты не боюсь, а и то первый раз наверх карабкался, так где-то на середине не выдержал, посмотрел. Полчаса, наверное, потом в себя приходил, чуть в штаны не наделал, поверишь? Тут ещё какая хитрая штука… Если сверху смотреть, высота Башни кажется раза в три больше, нежели снизу.

   - А как это может быть? - удивился Сергей, стараясь не отводить глаза от влажной, кишащей насекомыми, стены.

   - Спроси что-нибудь полегче, - пробормотал Валерий, пытаясь поудобнее пристроить автомат, постоянно цепляющийся стволом то за камни, то за держащие этот самый канат крюки. Наконец, он закинул оружие за спину, прибавил шаг, и уже минут через десять первым поднялся через прямоугольный люк на узкую, опять же идущую по кругу вдоль стены галерею с прозрачными стеклянными внутренними и внешними ограждениями.

   Сверху Башня была увенчана конусообразной крышей, похожей на гигантский колпак и поддерживаемой четырьмя мощными стальными балками. Первым делом Блондин окинул взглядом окружающий пейзаж, присвистнул от удивления и обернулся к Сергею, как раз одолевающему последние метры лестницы.

   - Ты посмотри только! - возбуждённо крикнул Валерий, помогая приятелю выбраться на галерею. - Море!

   Сергей, тяжело дыша, вцепившись руками в доходящее ему до пояса ограждение, посмотрел вниз. В лицо 105-му ударил свежий, пахнущий йодом, ветер, стоящее в зените солнце заставило прикрыть глаза ладонью.

   Да. Это, несомненно, было море. А может, даже океан. Но океан довольно странный.

   Сначала Сергей решил, что Башня движется. Причём движется с огромной скоростью, лихо вспарывая прозрачную, ослепительно сверкающую в солнечных лучах воду; но потом каким-то шестым чувством он понял, что это не так. Башня, как и положено башне, стояла на месте. Двигалась вода.

   - Смотри, - почему-то шёпотом произнёс Валерий, тронув Сергея за плечо, - да не туда. Назад смотри.

   Сергей посмотрел в указанном Блондином направлении и почувствовал, как волосы у него на голове зашевелились и встали дыбом.

   Примерно в километре от Башни Мир обрывался. Будто некий гигант огромным ножом отхватил часть океана.

   То есть с трёх сторон с горизонтом было всё в порядке - далёкий, туманный и так далее. Но с четвёртой - он находился совсем рядом. Рукой подать.

   - Понял! - неожиданно заорал Блондин, тыча вниз пальцем. - Вода! Видишь, она вся туда течёт. Знаешь, что это такое?

   - Что? - спросил Сергей, с трудом отрывая взгляд от сумасшедшей картины.

   - Это водопад! И мы почти у самого его края.

   - Водопад размером с океан? - недоверчиво произнёс Сергей. - Быть такого не может! Ты посмотри, там, за краем ничего нет! Это ж с какой высоты вода падает? И куда?

   - Ну, может, высота-то там как раз и не очень большая.

   - Если б высота была небольшая, - наставительно сказал Сергей, - мы бы слышали грохот падающей воды. А тут сравнительно тихо.

   - Верно! - Блондин недоумевающе почесал затылок. -Знаешь что. Не нравится мне всё это. Неправильный какой-то мир. Бред параноика! Давай так сделаем - отдохнём здесь минут десять, не больше; даже ломок ждать не будем; потом переку… - тут Валерий замолчал, выпучив глаза.

   Сергей стремительно обернулся и тоже застыл от изумления. Над морем, в стороне, противоположной "обрыву", появилось нечто.

   Оно выплывало из-за горизонта - огромное, невозможных, не представимых, не укладывающихся в человеческом разуме размеров; явно живое, напоминающее древнего ящера, если только был возможен ящер километров двухсот в поперечнике, головой достигающий стратосферы, загораживающий собой в аккурат полмира.

   Создавалось такое ощущение, будто на них движется гора, выше всех гор на Земле, вместе взятых!

   Очевидно, чудище гнало вперёд течение; как не менее очевидно было и то, что достигнув Башни, гигантское тело неминуемо сметёт её к чёртовой матери, даже не заметив. Сергей, прикинув, каковы размеры ящера, прикинул также глубину этого ненормального океана-реки, и цифры получились совершенно фантастические - километров100-150, не меньше! Если бы было меньше, чудовище неминуемо село бы на мель.

   В общем выходило, что водопад - и не водопад вовсе, а, скажем, гигантская складка, или же (почему бы нет?) просто грань квадратного или многоугольного мира с иными, как говорится, физическими параметрами.

   - Бежим! - пришедший в себя Блондин схватил оцепеневшего Сергея за руку и бросился обратно в люк, только чудом не свалившись с лестницы и не потянув за собой приятеля.

   На середине Башни они немного пришли в себя и стали спускаться уже более осторожно, поминутно оглядываясь наверх и крепко держась за скользкую верёвку. Добравшись наконец до низа, они, не задерживаясь ни секунды, выбежали из Башни и с большим облегчением увидели привычное закатное солнце, горы мусора и шмыгающих между ними крыс.
 

   Приятели сидели около покорёженного, с выбитыми стёклами, неизвестно откуда взявшегося здесь троллейбуса и курили, изредка поглядывая на Башню.

   - Слушай, как ты думаешь, - спросил Сергей, глубоко затягиваясь папиросой, - когда в том мире этот… гм! ящер доплывёт до Башни, что с ней произойдёт?

   - Да чёрт его знает! - пожал плечами Блондин. - Скорее всего, ничего. Она просто исчезнет там и появится где-нибудь в другом месте.

   Неожиданно он напрягся и предупреждающе поднял руку.

   - Тихо! Слышишь?

   Сергей прислушался. Где-то вдалеке, за кучами мусора, раздался протяжный звук, похожий на сигнал горна.

   - Что это? - спросил Сергей, невольно понижая голос.

   - Облава! - коротко ответил Блондин, перекидывая автомат на грудь и проверяя затвор. - Очевидно, Охранники нас каким-то образом засекли. Теперь держись.

   - И что будем делать?

   Валерий усмехнулся:

   - Драпать будем. свалку придётся покинуть. Что-то здесь становится тесновато в последнее время. Я думаю, это и из-за тебя тоже.

   - Из-за меня?

   - Ну да! Я вот не желаю эту свалку покидать и тебя отговариваю. И кому-то там, - он неопределённо показал куда-то за спину, - наша с тобой беготня по кругу не особо нравится. Поэтому не будем лишний раз нарываться, станем пай-мальчиками и двинем, так сказать, "под защиту домов". А там, даст Бог, - он подмигнул Сергею, - на другую свалку наткнёмся. Пошли.

   Они обогнули троллейбус и торопливо зашагали по, кстати подвернувшейся тропинке, к городским кварталам.

   - Где-то тут река должна быть. - пробормотал Сергей, вертя головой. - Я её с холма видел.

   Блондин кивнул:

   - Верно. Есть тут река. Только если хочешь преодолеть её вброд - глухой номер! И не переплывёшь - вода ледяная, ноги сразу же сводит.

   - А ты что, пробовал?

   - А то! Еле назад выбрался.

   - А мост? Ах, да! Мост же рухнул.

   Валерий вздохнул:

   - Может, и рухнул, а может, и взорвал кто. Но вообще-то мысль неплохая. Можно пойти по набережной для разнообразия.

   - Они свернули направо, миновали несколько кварталов пустых приземистых хибар, грубо сколоченных из фанерных ящиков, прошли мимо рухнувшей конструкции, напоминающей вышку лагерной охраны, о чём Валерий не преминул сообщить, и, наконец, продравшись через заросли огромных лопухов и жгучей крапивы, выбрались на набережную.

   - Ну, - Блондин повернулся к Сергею, - куда двинем? Вверх по течению или вниз?

   - Вниз, - ответил Сергей, разглядывая широкую, пахнущую водорослями реку, чем-то напоминающую Неву: такая же тяжёлая, "свинцовая" вода в нефтяных пятнах; такие же невысокие, одетые в серый гранит берега.

   - Вниз так вниз, - пожал плечами Валерий. - Посмотрим, в какое Каспийское море впадает эта Волга.

   Они пошли в выбранном направлении и вскоре добрались до рухнувшего моста, буквально подавляющего своими размерами.

   "Пожалуй, только мост в Сан-Франциско будет повыше этого" - прикинул Сергей, повернулся было к Блондину, чтобы поделиться с ним этим соображением, но тут по телу прошла привычная нервная дрожь, всегда охватывающая его перед пробуждением.

   - Стой! - крикнул он.

   - Валерий остановился.

   - Что такое?

   - Я, это… проснусь скоро.

   Блондин внимательно посмотрел на приятеля, хмыкнул и произнёс:

   - А ты не просыпайся.

   - Как так? - опешил Сергей.

   - Очень просто. Не просыпайся, и всё тут! Я ж, вот, не просыпаюсь.

   - То есть?

   - Ну, - Валерий замялся было, но потом махнул рукой. - Ладно, так уж и быть, расскажу. У нас ведь в запасе минут пять-шесть, так? Короче, в том мире, который ты называешь Действительным, и который считаешь единственной реальностью, я в данный момент сижу в тюрьме. Вернее, не я, а моё тело. И не это тело, - он постучал себя кулаком по груди, - а то, второе. Сейчас, правда, не представляю, что с ним сделали… С чего началось? Знаешь, когда сидишь в камере, скука ужасная! Одно развлечение - сон. То есть я тогда думал, что это сон. А потом решил устроить себе побег. Побег в этот мир, понимаешь? Так и приказал себе: "Не будешь возвращаться, здесь останешься!" И остался. Не сразу, конечно, раза три всё-таки просыпался. Но я упорный, и на четвёртые сутки - пожалуйста: дрожь, потом вроде как наверх потащило; помотало метрах в двух от земли и назад… Сейчас же сам себе хозяин: хочу - возвращаюсь, хочу - нет. В тюрьме меня, наверное, уже в больных летаргией записали: я когда последний раз туда заглядывал, так уже не в камере на нарах валялся, а в больничной палате. И явно не в тюремной больнице. Такая аппаратура вокруг, что ты! Времени-то, конечно, разглядывать особо не было: мало ли, увидят, что проснулся… И знаешь, что я сейчас думаю? Ты вот про Клинику рассказывал… Так, может быть, моё второе тело в эту самую Клинику перевезли, а? Эй! Стой! Стой, говорю! Сосредоточься! - Блондин мёртвой хваткой вцепился в начинающего подниматься вверх Сергея, но поздно: пространство сна застыло, вспыхнуло разноцветными искрами, затем, качнувшись, провалилось вниз, и Сергей привычно открыл глаза в своей 105-й палате на десятом этаже Клиники.

   Стрелка прибора дрожала на трёх единицах.

   Лаборанты, освещённые снизу мерцающим зелёным светом, были похожи на утопленников. Над опутанном проводами телом Сергея, распростёртом в "зубоврачебном" кресле, склонился Безик. Вот уже минут десять, не меняя позы, он напряжённо всматривался в широко распахнутые и, тем не менее, слепые, как бы обращённые внутрь себя, глаза пациента.

   - Ещё! - резко бросил Безик.

   - Половину единицы? - понимающе кивнул лаборант.

   - Да.

   Напряжение возросло. Руки Сергея начали медленно подниматься вверх и наконец застыли где-то на уровне глаз. Пальцы мелко дрожали.

   И вдруг он заговорил.

   Этот голос, хриплый и неприятный, совершенно непохожий на голос Сергея, был настолько низок, что отдавался в ногах, странным образом "выворачивая" суставы" и вызывая тёмный беспричинный страх. Почти ужас.

   - Свет и тени Реального Мира… - неожиданно по застывшему лицу Сергея змеёй скользнула мерзкая ухмылка. - Поиски равновесия… Закон маятника предполагает наличие маятника, в чём вы уже убедились, но что на самом деле является величайшей ложью.

   - Один из лаборантов, тот самый, худой, в очках, неуверенно улыбнувшись, шепнул:

   - Бредит? Как вы думаете, проф…

   - Заткнись, - прошипел Безик, показывая подчинённому кулак.; бросил бешеный взгляд на свиту и снова повернулся к Сергею.

   - Да, да, - осторожно произнёс профессор. - Говори, мы слушаем.

   Голос продолжал:

   - Условная медь притягивается точкой, сосуществующей с пустотой. Не с космосом, как вы, должно быть, воображаете, но с протопустотой, то есть вполне самостоятельной плоскостью бытия в философском значении этого слова. Главный физический параметр исследуемой нами проблемы - полное отсутствие всех физических параметров. Абсолютная бессмысленность как наивысший смысл. С это стороны Высший Смысл есть нечто опасно непостоянное; стремясь к саморазрушению, он начинает движение, рождая энтропию и дробясь соответственно на: пункт первый - Дух, пункт второй - Материю, пункт третий - стремление, в свою очередь, к саморазрушению материи, то есть время…

   - Впрочем, - глаза Сергея стали вполне осмысленными, и он с каким-то непонятным выражением посмотрел на Безика, - впрочем, вам этого не понять. Рано.

   - Константин Валерьянович! - послышался умоляющий шёпот лаборанта. - Перерасход! Нарастание отрицательной энергии. Прикажете остановить?

   Безик взглянул на вновь остекленевшие глаза пациента, его медленно опускающиеся руки и кивнул.

   - Да. Останавливайте. Что с записью?

   - Сейчас проверим. - Один из лаборантов включил на магнитофоне обратную перемотку, отмотал ленту к началу и щёлкнул тумблером.

   Тишина. То есть не совсем тишина - прекрасно записались отдельные реплики, шум работающей аппаратуры, даже дыхание людей. На записи не было одного - Голоса.

   - Не может быть! - Безик стремительно шагнул к магнитофону и врубил звук на полную мощность. С минуту послушал, потом с проклятием выдернул из сети провод и со всего маху швырнул вилку в стену. Брызнули осколки пластмассы. Профессор повернулся к испуганной свите.

   - Всем подписать обязательство о неразглашении! Сейчас же! Гладков - ответственный. 105-му успокоительный укол и в палату. До обеда пускай спит, а после обеда спровадите его в парк. Сами обыщете палату, что б ни крошки табака не осталось! Ясно? Вечером доложите. Всё.

   Он вышел из лаборатории и с такой силой ахнул дверью, что задребезжала стеклянная мелочь в шкафах, стоящих по углам комнаты.
 

   Парк, разбитый вокруг Клиники сразу по окончании строительства корпусов, был в своём роде произведением искусства. С трудом верилось, что ему от силы лет семь-восемь. Сергей неоднократно ломал голову над тем, как удалось его создателям пересадить (да так, чтоб прижились) гигантские корабельные сосны, ели, ивы и даже несколько древних дубов; не говоря уж о берёзах, осинах и прочей мелочи. В своё время 105-й пытался узнать об этом у Безика, но профессор только разводил руками, всякий раз повторяя, что тут из него специалист как из говна пуля, однако намекал на некие суперсовременные (и, естественно, до поры до времени засекреченные) технологии.

   Скорее, это даже можно было назвать не парком, а лесопарком, ибо присутствовала в нём эдакая изящная запущенность, элегантная небрежность.

   Сергей мог часами бродить по тенистым, нарочно извилистым дорожкам с искусно скрытыми зарослями шиповника и дикой малины; скамейками; сидеть у небольших озёр, любуясь игрой переломленных ветвями солнечных лучей на чистой прозрачной воде; лежать в траве на лесных полянах, бездумно уставившись в небо.

   Это было что-то, очень похожее на сон. На настоящий сон. Сон-забытьё.

   Даже комары здесь не водились. Как объяснил Безик, отсутствие насекомых обеспечивали особые многочастотные излучатели, отпугивающие, впрочем, не только кровопийц, но и птиц, и животных, и даже (на что профессор опять же довольно прозрачно намекал) непрошенных двуногих.

   Жили, правда, в Клинике крысы и собаки, но только как подопытные экземпляры. Для экспериментов.
 

   В этот раз Сергей выбрал южную часть парка, буйно заросшую плакучими ивами, ольхой и осокой. Небольшая река, протекавшая через парк, замысловато петляя между травянистыми берегами, образовывала здесь великое множество уютных бухт с подёрнутой зелёной ряской водой и оглушительными лягушачьими хорами. С трудом верилось, что буквально в километре отсюда, между парком и шоссе, лежала голая выжженная степь, будто специально лишённая малейших признаков жизни.

   Сергей присел на низкую, покрашенную под цвет листвы лавку и достал из-под подкладки куртки заначку - четыре "Беломорины", с превеликим трудом выменянные у шофёра, привозящего в Клинику продукты. Шофёр долго отнекивался, что-то бормотал о строжайшей ответственности, о подписках и тому подобном, но в конце концов жадность взяла своё: против японской (Ещё запечатанной) аудиокассеты он не устоял.

   Сергей прикурил и глубоко затянулся несколько раз подряд. Голова приятно закружилась.

   "Вот ведь глупость! - подумал он. - Дичь какая! Заставлять взрослых, вполне самостоятельных людей насильно, да к тому же совершенно садистскими способами бросать курить! Смысл-то какой?" Он сделал ещё пару затяжек и бережно затушил папиросу. "Чёрт возьми! Что во Сне, что наяву - и не покуришь толком! Всё экономить приходится!" - он уж начал было засовывать окурок обратно за подкладку, как вдруг сзади кто-то произнёс:

   - Извини, у тебя закурить не найдётся?

   Сергей вздрогнул и, резко обернувшись, увидел в двух шагах от себя незнакомку стройную девушку лет восемнадцати. Блондинку. Очень даже ничего. В смысле симпатичную.

   Пока он хлопал глазами, пытаясь сообразить, как это она могла подобраться так незаметно, его правая рука полезла за целой папиросой, а левая достала спички.

   Незнакомка прикурила и, благодарно кивнув, села рядом с Сергеем.

   - Ой, хорошо-то как! - блаженно произнесла она, с силой выдохнув дым. - Трое суток не курила, извелась вся.

   - А ты что, из новеньких? - спросил Сергей, пристально разглядывая девушку.

   - Ну почему, - пожала плечами она. - Просто перевели из другого корпуса. А при переводах, сам знаешь, какие шмоны устраивают. Вот у меня пачку "Примы" и ликвидировали.

   - Шмоны? - удивился Сергей.

   Девушка хмыкнула.

   - По-моему, это ты из новеньких, а не я. У тебя что, ни одного перевода не было?

   - Нет.

   - Ты сколько здесь находишься?

   - шесть месяцев.

   - Ага, - удовлетворённо кивнула она, - вот видишь, всего шесть месяцев. А я уже второй год.

   - Ну, да? - не поверил Сергей.

   - Да, - грустно кивнула девушка. - И за два года - четвёртый перевод. "В связи с отклонениями в психике".

   - То есть?

   - Свободу люблю. Она замолчала и, в несколько глубоких затяжек покончив с папиросой, швырнула окурок в тёмную застоявшуюся воду.

   - А ваш Пахомов, заведующий отделением, ничего мужик, - неожиданно заметила она. - Бабник, правда, ну, да это дело житейское.

   - Погоди, - сказал Сергей, - у тебя что… - он замялся, - я имею в виду… почему тебя здесь держат? Тоже что-то со сном?

   - Со сном? - она недоумённо посмотрела на него. - А, понимаю. Нет. У меня другое. Я… как бы это поточнее выразиться? В общем, я иногда вижу… м-м… другие миры.

   - Наяву, что ли? - удивился Сергей.

   - Угу!

   - И какие миры?

   - Господи, ну, я ж говорю, иные!

   - Другие планеты, что ли?

   - Не знаю. Может быть. Хотя профессор Горин из третьего корпуса, - она саркастически усмехнулась, - выдвигал гипотезу о "параллельных вселенных".

   - И часто?

   - Что "часто"?

   - Миры эти часто видишь?

   - Девушка отрицательно покачала головой:

   - Нет. В среднем приблизительно раз в полгода. Да и то, на какие-то доли секунды.

   - А как они выглядят?

   - По-разному, - она пожала плечами. - Как я могу описать то, к чему и названия-то не подберёшь?

   - Ну, хоть приблизительно.

   - Приблизительно - оно и есть приблизительно. Тебя, кстати, как зовут?

   - Сергеем.

   - А меня Олей. Ты из какой палаты?

   - Из 105-й.

   - Ага. С десятого этажа, значит.

   - С десятого. А ты?

   - А мы на четвёртом кантуемся. Ты на воле чем занимался?

   - Я-то? В рок-группе играл.

   - Оля посмотрела на него с весёлым изумлением:

   - Ого! И хорошо играл?

   - Так, на троечку. Да это неважно.

   Девушка вздохнула:

   - Точно. Здесь это неважно.

   - Слушай, - сказал Сергей, разглядывая многочисленные следы от инъекций на обнажённых по локоть руках Оли., - а чем тебя тут лечат?

   - Лечат? Меня? Ты что, с ума сошёл?

   Сергей растерялся:

   - А что здесь такого? Я только хотел…

   - На лице собеседницы возникла презрительная гримаса.

   - Милый, - протянула она каким-то нарочито противным голосом, - запомни раз и навсегда: здесь никого не лечат! Здесь не больница. Здесь научно-исследовательский институт. А мы - и ты, и я, и они вон, - она показала на виднеющиеся вдалеке фигуры в больничных пижамах, играющие в бадминтон, - только подопытные кролики. Феномены, понимаешь?

   - Сергей очумело помотал головой:

   - Погоди, погоди, - пробормотал он. - Что-то ты не то говоришь.

   - Ну, почему же не то? - Ольга вытянула ноги и с хрустом потянулась. - Ты здесь всего шесть месяцев, а я два года. Кое-что поняла. Вот что, - она неожиданно положила ему руку ему на плечо, и у Сергея почему-то перехватило дыхание от этого вполне естественного жеста. - Вот что, - повторила Ольга, - я сделаю так, что тебе придётся поверить! Я покажу тебе ночную Клинику.

   - Да, но каким…

   - У меня есть электронная отмычка. Я её у одного санитара… экспроприировала.

   - Универсальный ключ? - не поверил своим ушам Сергей.

   - Да, - она кивнула головой. - Сегодня… Нет, завтра ночью спать не ложись. Жди.

   - Чего?

   - Боже, какой непонятливый! Я выберусь из палаты, зайду за тобой и устрою тебе небольшую экскурсию.

   - А если поймают?

   - Не поймают. Не в первый раз. Ладно, - она встала со скамейки. - Мне пора. Значит, договорились, завтра ночью. Чао! - с этими словами она развернулась и исчезла в кустах так же бесшумно, как и появилась, оставив Сергея в полнейшей растерянности.

   - Мир снова стал реальностью. Застывший с протянутыми руками Блондин ожил, и поскольку в этот миг (в отличие от момента пробуждения) Сергей не парил в двадцати сантиметрах над поверхностью земли, а прочно стоял обеими ногами на асфальте, вместо куртки Сергея вцепился ему в горло.

   - Ох, извини! - смущённо произнёс он, убирая руки. Затем, окинув приятеля быстрым взглядом, торжествующе воскликнул:

   - Ну, вот видишь! Получилось же!

   - Что получилось? - рассеянно спросил Сергей, вертя головой по сторонам и вдыхая знакомый, прохладный, с едва заметным привкусом дыма воздух.

   - Ты не проснулся! Я же говорил, стоит только захотеть!

   Сергей уставился на Блондина, как на ненормального.

   - Погоди, - сказал он, - кто не проснулся?

   - Ты, естественно. Не проснулся же?

   - А почему ты думаешь, что я не просыпался?

   Валерий пожал плечами:

   - Ну, может, на пару секунд.

   - Нет, - Сергей покачал головой. - Я бодрствовал 16 часов. Ровно.

   Блондин насупился.

   - Дурак ты, боцман, и шутки у тебя дурацкие! Не считай меня идиотом! Я же своими глазами…

   - Сергей положил руку приятелю на плечо.

   - Да, ей-богу! - проникновенно сказал он. - Я не шучу и за идиота тебя не принимаю. Я просыпался. Честное слово! И потом целый день провёл в Действительном Мире, в Клинике.

   - Валерий посмотрел Сергею в глаза, потом медленно произнёс:

   - Ты что же, хочешь сказать, что твои 16 часов бодрствования для меня вовсе и не существовали? Что их для меня как бы и не было, так, что ли?

   - Сергей кивнул.

   - Получается так.

   - Блондин потрясённо покачал головой.

   - Дела-а! Значит, в этих двух мирах разное время?

   - Он помолчал, размышляя, затем, криво ухмыльнувшись, произнёс:

   - И ты, наверное, думаешь, вот, мол, подтверждение тому, что Мир Сна - это, действительно, сон. А он, то есть я, не живой человек, а всего лишь производная этого сна. Верно?

   - Сергей смущённо опустил глаза:

   - Я не знаю, - тихо ответил он. - Сейчас я уже ни в чём не уверен.

   - Блондин вздохнул.

   - И то добро. Сомнение - начало познания. Это не я, а один умный мужик сказал. Ладно. Как там наверху-то?

   - Сергей начал рассказывать о событиях минувшего дня, не касаясь, впрочем, знакомства с Олей, и они вновь зашагали по набережной, обходя старые, буквально вросшие в мостовую автомобили, опрокинутые или опасно нависшие над асфальтом фонарные столбы, а также дырявые лодки, обрывки рыболовных сетей, ржавые якоря разнообразных форм и размеров, и прочий мусор.

   - Далеко позади осталась Свалка; через некоторое время кончилась набережная, исчезла гранитная облицовка и начался просто берег - низкий, грязный, залитый мазутом.

   - Гляди! - сказал Блондин, останавливаясь и показывая куда-то вниз по течению, где река делала крутой поворот, еле различимый в низко стелящемся по воде буром тумане.

   - Что там? - спросил Сергей, чьё зрение, по сравнению со зрением приятеля, оставляло желать лучшего.

   - Что-то типа моста. Или понтона. Пошли быстрей.

   Они прибавили шаг и минут через сорок оказались стоящими по щиколотку в жирной вонючей тине, вспухающей пузырями, возле переправы.

   Сергей взглянул на противоположный берег.

   Всё здесь было каким-то непривычным, каким-то слишком мрачным; мутно-багровым, опасным. Дома на другой стороне реки также не внушали доверия - массивные, многоэтажные, со зловещими чёрными провалами окон; а рядом - то ли элеваторы, то ли заводские цеха.

   Сергей перевёл взгляд на мост.

   В общем-то моста как такового не было. Были скреплённые между собой железными крючьями широкие деревянные балки, соединяющие берега и неизвестно на чём держащиеся; река подныривала под них, оставляя около этой своеобразной плотины всяческий хлам - тряпки, куски пенопласта, водоросли, а также мёртвые деревья и трупы животных. В основном крыс.

   Сергей поёжился и посмотрел на Блондина, который заканчивал обматывать автомат большим куском полиэтилена. Валерий почувствовал его взгляд и поднял голову:

   - Это на всякий случай, - объяснил он, тыча пальцем в получившийся свёрток. - Вдруг в воду свалимся. Балки-то скользкие, а перил нет. Ну? Тронулись?

   Они ступили на мост и начали осторожно, шаг за шагом, преодолевать расстояние примерно метров в пятьсот-шестьсот - именно такой ширины была здесь река.

   Вода тихо журчала у них под ногами, иногда перехлёстывая через балки, которые, в свою очередь, норовили то уйти под воду, то перекоситься так, что наружу оставалось торчать только острое ребро, и тогда приходилось, окуная колени в ледяную реку, переползать на следующую балку, покрытую зелёной плесенью и скользкую, как сопля.

   Когда же противоположный берег был уже совсем близко - рукой подать, на Валерия напала мелкая гнусная тварь, наподобие краба, но с огромным числом полосатых конечностей, выпученных глаз, а также шлангообразных отростков, плюющихся жгучей жидкостью.

   Блондин, балансирующий на качающейся балке, со страшными проклятиями отбивался от твари прикладом автомата, а Сергея непонятно почему (скорее всего, на нервной почве), от этого зрелища пробрал такой дикий хохот, что он только чудом не свалился в воду.

   Наконец, тварь, осознавшая бесплодность своих усилий, убралась под балку, откуда и вынырнула. Блондин в несколько гигантских прыжков одолел оставшиеся несколько метров переправы и, усевшись на сухой валун, с мстительным злорадством, минут пять, пока обессилевший от смеха Сергей полз к берегу, комментировал его, как он выразился, "стиль художественной ходьбы".

   Потом они долго, вплоть до начала ломок, перекуривали, затем Блондин, размотав полиэтилен и повесив автомат на грудь, указал направление на ближайший узкий проход между домами:

   - Вперёд!

   Городские кварталы встретили их тишиной, затхлостью и привычным красноватым полумраком.

   - Смотри, - сказал Блондин, показывая куда-то наверх, - грибы.

   Сергей задрал голову и действительно увидел прилепившиеся к карнизам верхних этажей целые колонии гигантских грибов. Их сыроватый гнилостный запах ощущался даже внизу.

   - Слушай, - произнёс Валерий, снимая автомат и передёргивая затвор, - давай сшибём парочку, может, они съедобные; а то жрать охота.

   Сергей пожал плечами.

   - А как ты, интересно, определишь, съедобные они или нет? Меня, что ль, есть заставишь?

   - Зачем? - спокойно ответил Блондин, вскидывая автомат на плечо и тщательно прицеливаясь. - Возьмём звездовика, посадим на гриб…

   - Кого?

   - Звездовика! - Валерий повернул голову и посмотрел на Сергея. - Это я его так называю. Насекомое типа паука. Только на спине не крест, а звёздочка. Восьмиконечная, кажется. По его реакции можно определить, съедобная хавка или нет. Если съедобная, он начинает трескать за милую душу, а если дрянь какая-нибудь - пищит, плюётся во все стороны и, если не снять, дохнет.

   - И где же ты его возьмёшь? - поинтересовался Сергей.

   - В кармане. В коробке спичечном. Ладно, не мешай.

   Блондин опять прицелился и плавно нажал курок. Грохнул выстрел. Огромная гроздь грибов величественно, как терпящий катастрофу грузовой самолёт, грохнулась на асфальт, чуть не похоронив под собой Сергея с Валерием, в самый последний момент успевших отскочить в сторону.

   - Вот это выстрел! - самодовольно сказал Блондин, вешая автомат за спину и доставая из кармана куртки спичечный коробок, а из коробка - небольшое существо ярко-красного цвета, действительно, похожее на паука. Существо шевелило лапками и пищало. Из середины тёмно-сиреневой восьмиконечной звезды на спине струился лёгкий, чуть заметный дымок.

   - Во, - Валерий осторожно посадил насекомое на отколовшийся кусок гриба, весом килограмма в четыре. - Видишь, дым идёт. Это значит, звездовик голодный. Теперь смотри.

   Сергей присел на корточки и стал наблюдать, как звездовик, потоптавшись на месте, вдруг суетливо забегал по грибу, шевеля усами и громко щёлкая, причём дым из него повалил ещё гуще. Затем, неожиданно успокоившись, он вцепился лапами в серо-зелёную с коричневыми пятнами мякоть и начал есть. Да что там есть! "Есть" - не то слово. Он начал именно жрать, громко чавкая, дрожа от жадности, на глазах прогрызая в органике целый туннель.

   - Ну, вот, - удовлетворённо сказал Блондин, вынимая из правого ботинка нож, да такой длинный, что Сергей глазам своим не поверил. - Проверено, мин нет! Можно хавать. - С этими словами Валерий, выбрав кусок гриба посветлее, срезал килограмма три мякоти и передал 105-му.

   - Держи! На двоих, я думаю, хватит. Разожги костёр, а я пока в квартирах пошурую, - он кивнул на тёмный подъезд заброшенного дома, - может, какую-нибудь посуду найду.

   Сергей положил грибную мякоть на полиэтилен и, набрав побольше обломков старой мебели, во множестве раскиданной по мостовой, принялся сооружать костёр. Сухая древесина мгновенно вспыхнула, взметнулось яркое пламя, и на Сергея пахнуло приятным теплом. Он перевёл взгляд на гриб и неожиданно сглотнул слюну. Это его удивило. Обычно во Сне он никогда чувство голода не испытывал. Мало того, и в этом он сейчас с удивлением признался себе, мысль о еде в этом мире вообще ни разу не приходила ему в голову!

   Послышались шаги, и в дверях подъезда появился Блондин. В правой руке он держал огромную сковороду, а левой бережно прижимал к груди множество разнообразных предметов - от банки с солью и бутылки с подсолнечным маслом до двух алюминиевых мисок, ложек и прочей кухонной утвари.

   - Слушай, - возбуждённо сказал он, с грохотом сгружая посуду около костра, - такое ощущение, что здесь ещё вчера жили! Представляешь, некоторые плиты до сих пор тёплые… Костёр готов? Надо бы печку соорудить.

   Они притащили несколько кирпичей, кусок старой жести, и через десять минут мелко нарезанный гриб уже поджаривался, исходя паром.

   - Грибы быстро жарятся, - сообщил Блондин, помешивая ложкой, - так что до ломок пожрать успеем. Ну, может, чуть-чуть помучаемся.

   Он снял пробу, закатил глаза, прислушиваясь к ощущениям, и кивнул:

   - Готово. Давай тарелки.

   Грибы оказались неожиданно вкусными. Строго говоря, грибами тут и не пахло. У Сергея создалось ощущение, что он жуёт превосходно приготовленную телятину. Или крольчатину, скажем.

   Ко всему прочему, еда была очень сытной, и через несколько минут Сергей почувствовал, что наелся. Удовлетворённо отдуваясь, он откинулся назад, прикурил, после чего посмотрел на пробный кусок, который достался звездовику, и открыл от удивления рот: куска на месте не оказалось. Блондин перехватил взгляд 105-го и усмехнулся:

   - Во-во! Я тоже первый раз обалдел. Такая козявка, и такой кусище слопала!

   - Слопала? - Сергей даже папиросу выронил от удивления.

   Вместо ответа Валерий встал с ящика, на котором сидел, сделал несколько шагов и подобрал с асфальта звездовика - ничуть не изменившегося, разве что дым перестал идти.

   - Дай посмотреть, - Сергей протянул руку.

   Валерий посадил ему на ладонь насекомое и начал собираться. Завернул в полиэтилен несколько грибных ломтей, сунул обратно - в высокое голенище своего шнурованного армейского "говнодава" - нож, рассовал по карманам ложки, соль и бутылку с подсолнечным маслом.

   А Сергей тем временем рассматривал звездовика. Тот выглядел вполне довольным жизнью, налился ярким помидорным цветом и время от времени тихо пощёлкивал. Сергей повернул насекомое на спину, намереваясь рассмотреть желудок, вместивший в себя такое огромное (даже для человека) количество пищи и присвистнул от удивления: желудка у звездовика не было! Тонкие красные лапки, более светлые с внутренней стороны, расходились лучами из центра панциря, в этом самом центре плотно смыкаясь друг с другом. Крохотная голова существа состояла из двух ковшеобразных челюстей и целой россыпи светящихся зелёных глаз. По крайней мере, Сергей решил, что это именно глаза.

   Он осторожно передал звездовика Блондину:

   - На, держи своего проглота.

   Валерий, ухмыляясь, посадил насекомое обратно в спичечный коробок, коробок сунул во внутренний карман куртки, и они пошли дальше, перешагивая через поваленные бетонные столбы, которых в этом районе было особенно много.

   Вскоре улица привела их на обширную, очень похожую на свалку площадь, скорее даже, пустырь, мрачный и вонючий, окутанный дымом множества мини-пожаров, то тут, то там утыканный противотанковыми "ежами" и заваленный мотками колючей проволоки.

   - Весёленькое место, - заметил Блондин, недвусмысленно перемещая автомат на грудь.

   - А обойти его можно? - спросил Сергей, оглядываясь по сторонам.

   Валерий пожал плечами.

   - А я откуда знаю! Можно вернуться и поискать другой путь. Нам-то, в принципе, всё равно, куда идти.

   - Нет. Не всё равно.

   У Сергея эта фраза вырвалась помимо воли и прозвучала настолько убедительно, что блондин, удивлённо на него посмотрев и пробормотав что-то типа "ну-ну", без дальнейших рассуждений зашагал по тлеющему тряпью, расшвыривая то и дело попадающиеся под ноги пустые картонные коробки и консервные банки.

   Они дошли уже до середины площади, когда Валерий внезапно остановился перед разрушенным одноэтажным зданием из красного кирпича и предупреждающе поднял руку.

   - Тихо! Не шуми!

   Сергей застыл на месте и вновь услышал далёкий звук горна.

   - Что? - шёпотом спросил он, - опять Охранники?

   Блондин мрачно кивнул и процедил сквозь зубы:

   - Чёрт! Никак не могу определить направление.

   И в этот момент автоматная очередь, выпущенная откуда-то из-за стелющегося по земле дыма, раскрошила стену у них над головами, щедро осыпав кирпичной пылью.

   - Бегом в укрытие! - заорал Блондин, хватая растерявшегося Сергея за шиворот и чуть ли не волоком таща его внутрь строения. Ещё несколько автоматных очередей вспороли воздух, и пули засвистели буквально в нескольких сантиметрах от их затылков. Они вбежали в развалины и бросились на пол.

   - З-зараза! - с чувством произнёс Валерий, переводя автомат с одиночной стрельбы на стрельбу очередями. - Влипли! Обложили паскуды! - он сплюнул. - Сейчас бы самое время проснуться!

   Сергей, морщась от боли в колене, которым он основательно приложился о холодный цементный пол, пробормотал:

   - Это от нас не зависит. Да и толку-то что! Заснём - опять здесь же окажемся!

   - Ах, да, - Блондин чертыхнулся. - Я и забыл!

   Тем временем огонь усиливался. Чувствовалось, что рэтэры сжимают вокруг строения кольцо, непрерывно поливая руины свинцом. Обойма за обоймой.

   Сергей открыл было рот, намереваясь попросить у приятеля хотя бы нож, чтобы не встречать Охранников голыми руками, как вдруг в мире что-то сместилось. Пространство будто съёжилось, и нечто огромное, всесильное, из неимоверного далёка, протянуло к нему странное зазубренное щупальце; скорее, даже не щупальце, а поток чёрной, бешено крутящейся энергии; и сейчас же эта энергия проникла внутрь разума 105-го, разрывая, взрывая его изнутри, стискивая в смертельных объятиях, подобных мёртвой хватке удава.

   Жуткий неестественный голос зазвучал у Сергея прямо в мозгу, затмевая, заглушая все прочие голоса, все мысли и чувства, кроме, пожалуй, одного - невыносимого ужаса.

   - Они всё-таки сделали это, - произнёс Голос. Вернее, произнёс-то он гораздо более сложную фразу; неимоверно сложную, выше человеческого понимания, будь ты хоть семи пядей во лбу; но разум Сергея каким-то образом сумел разгадать и выделить из фразы смысл, ему доступный.

   Голос продолжал:

   - Из жизни комет. Так было и так будет. Патология пространства ничему не научила неразумную материю. Кометы продолжают гореть, а метеоры сгорать в плотных слоях атмосферы, покидая космос. Я рад, - неожиданно сообщил он, и Сергей почувствовал, что теперь Голос обращается непосредственно к нему. - Я рад возможности туннеля. А ты? - Голос захохотал. - Белая Ночь подходит к концу. Возврата нет. Есть только Сила, то есть я. И есть ты. Хотя по сравнению с моим есть, твоё есть - бесконечно малая, и к тому же - бесконечно убывающая величина. Теперь компенсация… Но это потом. Начало положено. Главное, помни: "из жизни комет"! Долгий процесс. Слишком разные составляющие. Вырожденная материя. Сила…

   - Эй, Серёга, что с тобой?

   Сергей открыл глаза и увидел испуганное, а потому какое-то мальчишечье лицо Блондина, измазанное кирпичной крошкой. Обнаружив, что приятель пришёл в себя, Валерий облегчённо вздохнул:

   - Фу-у, испугал!

   Сергей сел, осторожно потрогал голову, в которой гвоздём засела невыносимая боль, потом, удивлённый тишиной, посмотрел по сторонам.

   - Слушай, - спросил он у Блондина, - а чего так тихо? Где Охранники?

   Валерий пожал плечами.

   - Хрен его знает, товарищ майор! Ты как в обморок хлопнулся, так и стрельба смолкла. Я наружу выглянул - никого.

   - Знаешь, - морщась произнёс Сергей, медленно поднимаясь с пола, - у меня что-то типа галлюцинаций было.

   - "В потолке открылся люк, не пугайся, это глюк!" - бодро процитировал Блондин. - Что за глюк-то? Чёртики зелёные?

   - Вряд ли, - Сергей провёл по лицу ладонью и отрицательно покачал головой. - Нет… Ни черта не помню!

   - Ладно, - сказал Блондин, закидывая автомат за плечо. - Рвём когти отсюда, пока опять рэтэры не появились!

   - А ты думаешь, могут?

   Валерий кивнул.

   - Рэтэры всё могут.
 

   - Они выбрались из развалин и, проблуждав в дыму минут десять-пятнадцать, вышли на улицу с очередным идиотским названием.

   - "Переулок Всеобщего Содействия" - прочёл Блондин. - Ни фига себе переулочек! - он посмотрел на широкий проезд между огромными мрачными домами, скорее, даже проспект, с теряющейся вдали перспективой. Над проспектом, примерно в километре от них, висел огромный, похожий то ли на аэростат, то ли на дирижабль пузырь, тонкими, очевидно, стальными тросами привязанный к фонарным столбам по обе стороны проезжей части.

   - Что это за гадость? - спросил Сергей, ибо пузырь действительно производил какое-то неосознанно-отталкивающее впечатление.

   - Не знаю, - процедил Блондин, - но догадываюсь. И если моя догадка верна, то туда нам лучше не соваться.

   - Почему?

   - Так, на всякий случай. - Валерий опять передвинул автомат на грудь. - Я тут года полтора назад с одним чудиком разговаривал, так вот он мне про эти пузыри рассказывал. В общем, это не пузырь. И не живой организм. А, как бы это получше выразиться? Фабрика, что ли? Биологическая.

   - Фабрика?

   - Угу. - Блондин сплюнул. - Причём производящая, точнее, рожающая такую пакость, что этот чудик даже описать её толком не сумел. Такая… Гляди! - он схватил приятеля за руку. - Точно! Рожает!

   Но Сергей уже и сам увидел, как неожиданно по "пузырю" прошла дрожь, открылись обширные, подобные гнойным ранам, отверстия, и из этих отверстий потекла вниз густая, похожая на патоку жидкость, которая, достигнув мостовой, немедленно начала подсыхать, крошиться, превращаясь в нечто невообразимое. Это были создания, чем-то отдалённо напоминающие кентавров, но с трясущимися наподобие студня отростками вместо головы, без ртов, ушей и глаз, с телом, состоящим из паучьих конечностей, торчащих наружу внутренностей и многочисленных щупалец; с нижним торсом, смахивающим на крабий, но с лошадиными ногами. Всё это вместе производило настолько отвратное впечатление, что Сергея чуть не вырвало. К тому же твари, окончательно сформировавшись, немедленно поскакали в их сторону, издавая крайне неприятные звуки - будто бы по стеклу проводили ножом.

   - Давай обратно! - с этими словами Блондин полоснул очередью по передним рядам нападавших. Несколько существ, будто споткнувшись, перевернулись через "головы" и замерли, заливая асфальт вонючей синей жидкостью.

   - Ну, же! - крикнул Валерий, посмотрев на Сергея бешеными глазами. - Беги, дурак!

   - Нож давай! - в свою очередь заорал Сергей, протягивая руку.

   - Какой нож, мать твою? Растопчут же сейчас! А, холера! - Блондин, оглянувшись на нападавших, схватил Сергея за плечо и потащил его обратно на площадь, под защиту дымовой завесы.

   - Где-то тут переулок был, - хрипел он, лихорадочно вытаскивая из заднего кармана магазин и перезаряжая автомат. - Ищи!

   Грохот копыт по мостовой слышался уже совсем рядом, когда Сергей заметил-таки узкий тёмный проход между домами и, дёрнув приятеля за капюшон куртки, повлёк его за собой. Они проскочили переулок, нырнули в прохладный подъезд, который оказался и не подъездом вовсе, а огромным гулким помещением размером с вокзал; провожаемые громким эхом, миновали его, и, выбежав через другую дверь, оказались на следующей улице, состоящей, казалось бы, из одних заборов, огораживающих какие-то то ли склады, то ли цеха.

   - Фу! - Блондин тяжело дыша, отёр со лба пот и посмотрел на Сергея. - Кажется, оторвались.

   - Ага, - с трудом переводя дыхание и распахивая куртку, ответил тот. - А ты мне это… нож всё-таки дай.

   Валерий хмыкнул, потом молча нагнулся, достал из голенища оружие и протянул его приятелю.

   - Держи. Только куда ты его денешь? Он же без ножен.

   - А это ничего, - Сергей чуть надорвал воротник куртки и просунул лезвие в образовавшуюся щель. - В случае чего… - он быстро вскинул руку и выхватил оружие. - Видал?

   Блондин скептически покачал головой.

   - Материя долго не выдержит. Без воротника останешься.

   - И чёрт с ним! - беспечно махнул рукой Сергей. - Потом ещё что-нибудь найду.

   Валерий пробормотал "ну-ну", затем окинув улицу внимательным взглядом, поставил автомат на предохранитель и вдруг сказал:

   - Что-то в последнее время в нашем Городе много живности появилось. Ты не находишь?

   - Нахожу, - Сергей кивнул. - Может, это оттого, что мы теперь на другом берегу?

   Блондин пренебрежительно скривился.

   - Я эту реку уже раз двадцать форсировал! Она ж петляет, как ненормальная. - Он посмотрел на Сергея. - А ты что, до этого рек не встречал?

   - Встречал, вообще-то. Только не такие большие.

   - Знаешь, что? - глаза у Валерия возбуждённо заблестели. - Я думаю, мы с тобой с самого начала двигались в одну сторону. Те небольшие реки, которые ты пересекал, это всё та же река, но в верхнем, так сказать, течении; а сейчас приближается дельта, потому-то она - река - и стала шире.

   Сергей потёр подбородок.

   - Ну. А потом что? Ведь она, как всякая река, должна куда-то впадать?

   - Должна, вообще-то, - сказал Блондин. - Может, то, что мы видели с Башни, это и есть конец её пути?

   - Не похоже, - Сергей покачал головой. - Солнце не такое, да и вообще. Общее впечатление… - он в затруднении пощёлкал пальцами.

   - Это точно, - неожиданно легко согласился Валерий. - У меня тоже создалось ощущение чужого мира. Ни этого, ни Действительного, а именно чужого. Другого измерения, что ли.

   - В том-то и беда, - вздохнул Сергей. - У нас не с чем сравнить. Это вне человеческих понятий. Как бесконечность, скажем. Кстати, ты когда-нибудь задумывался о космогонии Мира Сна?

   - Космо… Что?

   - Ну, планета это, - Сергей обвёл рукой вокруг себя, - или кусок планеты. И что это за звезда дурная, - он ткнул указательным пальцем в малиновый диск, - которая никогда не заходит за горизонт и никогда не поднимается в зенит? И откуда этот Город? И надписи на русском?

   Блондин хитро прищурился.

   - Но это же по твоим понятиям сон! А во сне всё возможно.

   - Да. Верно. - Сергей печально кивнул. - Когда воспринимаешь Мир Сна как сон, всё в порядке, никаких вопросов не возникает; но если начинаешь исходить из того, что это реальный мир! Голова кругом идёт!

   - Ага! Значит, ты уже исходишь из того, что это реальный мир? - спросил Валерий.

   - Я даже думать об этом боюсь! - Сергей опять вздохнул. - В общем-то мы пока мало знаем. Хорошо бы захватить языка. Того же охранника, например. И допросить, как ты допрашивал, но уже более целенаправленно. Они-то должны знать, где находятся.

   - А что? - Блондин улыбнулся. - Прекрасная мысль!

   Он посмотрел на небо и, сейчас же, перестав улыбаться, торопливо проговорил:

   - Но, к сожалению, в данный момент невыполнимая. Гляди, опять эти!

   - Сергей посмотрел наверх и увидел медленно, подобно грозовой туче, выползающий из-за ближайшего "цеха" "пузырь" с болтающимися обрывками тросов по бокам.

   - Нас ищет! - убеждённо сказал Валерий. - Чёрт! Сплошные заборы. Не спрячешься.

   - А если туда? - Сергей показал на чуть приоткрытые стальные ворота в высоком трёхметровом заборе, утыканном по верху устрашающего вида стальными пиками.

   - Во! - обрадовался Блондин. - А я и не заметил! Пошли быстрей!

   "Пузырь" уже начал медленно раскрываться, когда они, миновав пустынный двор, заскочили в необъятных размеров то ли цех, то ли склад, с высокими стеллажами, заполненными всякой всячиной - от автомобильных покрышек до ящиков со слесарными инструментами.

   Блондин присвистнул.

   - Ого! Дефицит на дефиците! Смотри, покрышки нулёвые! А запчастей-то, запчастей! Да здесь машину можно собрать! И не одну! - Он как зачарованный двигался по узкому проходу между стеллажами, задрав голову и восхищённо цокая языком, но при этом не забывая держать автомат наготове. И не напрасно.

Музыка       Проза       Живопись       Разное